Есть в Ленинграде улица имени Блохина — бывшая Церковная. Недавно я заказывал по телефону такси. Диспетчер позвонила и говорит:
— Машина номер такой-то выходит с Блохиной. (Не с Блохина, как говорят обычно, а именно с Блохиной!)
Помню, как порадовала меня эта поправка, внесенная скромной русской девушкой в языковую неуклюжесть, допущенную городской администрацией. Скажут, что это не совсем точно: с Блохиной. Надо было сказать: с Блохинской (как с Пушкинской, а не с Пушкиной). Ведь название улицы пошло не от блохи, а от Блохина, славного питерского трамвайщика-большевика. Но вспомним, что есть у нас в Ленинграде Апраксин двор и Апраксин переулок: есть Аничков мост и Аничков дворец, и существуют эти имена вполне законно, хотя идут не от Апракси и не от Анички, а от графа Апраксина и подполковника Аничкова.
За последние годы застроился в Ленинграде огромный, некогда захолустный район — Новая Деревня. Главная магистраль этой новостройки — улица Савушкина, названная так в честь летчика-гвардейца, героя Отечественной войны… Не успела эта улица оформиться, обрасти домами, а уж новоселы именуют ее — Савушкиной улицей. Никто не скажет: «живу на улице Савушкина», а все — «живу на Савушкиной».
Такие «поправки» советский человек вносит на каждом шагу. Все чаще и чаще приходится слышать: живу на Маяковской, на Чайковской, еду на Кировский, выхожу на Чернышевском…
В Петрозаводске улицу, официально именуемую «Шоссе имени 1 Мая», местные жители зовут по домашнему: Первомайка.
Процесс этот продолжается и будет продолжаться, пока неуклюжие, топорные имена и названия не обтешутся, не придут в соответствие с нормами языка. Все, конечно, рано или поздно утрясется, уляжется, утрамбуется, но зачем, спрашивается, ждать, с какой стати создавать искусственную пропасть между официальным наименованием и так называемым просторечием?! Чего ради, скажем, называть новую ленинградскую улицу «Улицей маршала Говорова», когда заведомо известно, что рано или поздно она все равно превратится в Говоровку или в Говоровскую? Что за нелепые, громоздкие, трехэтажные — и по духу своему не русские! — названия: «Площадь Дворца культуры имени С. М. Кирова», «Улица Красного Электрика», «Улица Красных Текстильщиков», «Улица Союза Печатников»… Или попробуйте, не переводя дыхания, произнести такое вот имечко: «Улица имени пятнадцатилетия Красной Армии». А ведь до войны улица с таким пышным титулом существовала. Существовала, конечно, лишь номинально — в справочниках, на фонарях, на угловых дощечках. Вслух эту улицу никто, кроме трамвайных и автобусных кондукторов, так не называл. И не потому, разумеется, что народ наш недостаточно любит нашу армию (подобная мысль советскому человеку и в голову не придет!), а потому, что такие вычурные, витиеватые названия, какой бы высокий смысл ни был в них заложен, противоречат духу нашего языка. То, что хорошо для француза — какая-нибудь «рю дю каторз жюйе», — никак не укладывается в нормы языка русского.
Пора, давно пора по-настоящему упорядочить дело наименования и переименования. Вопрос этот не такой уж пустячный, каким он кажется на первый взгляд. Если мы проявляем заботу по отношению к памятникам нашей старины, то разве нет у нас оснований позаботиться и об охране прекрасного языка нашего?!
Тут, в заключение, уместно будет сказать еще об одном. Не слишком ли часто и не слишком ли щедро мы переименовываем наши старые улицы? Ведь сплошь и рядом название улицы — такая же ценность и такая же реликвия, как и всякая другая вещественная, каменная или бронзовая достопамятность. А всегда ли мы помним об этом?
Сейчас, когда возвращаются старые имена многим древнейшим русским городам, не стоит ли подумать и о наших древнейших улицах, не время ли приостановить их расточительное переименование? Мы так много строим и еще больше будем строить, что хватит места и простора для новых улиц и для новых наименований.
1959
Еще раз о том же
Года три назад я уже писал о том, как неудачно подчас называют и переименовывают у нас улицы. На мою заметку в «Литературной газете» откликнулся тогда Моссовет: общественности нашей было обещано, что в дальнейшем к вопросу наименования улиц будут подходить более бережно, ни одно старое, исторически сложившееся название не будет без особой нужды тронуто.
Недавно в «Комсомольской правде» В. Песков с большой горечью заметил, что по меньшей мере одно такое название все-таки тронули… Он пишет:
«Я коммунист, мне дорого высоко чтимое на земле имя Маркса. Но я не убежден, что мы правильно поступили, изменив название улицы Охотный ряд. Любую самую богатую и нарядную из новых улиц Москвы можно было назвать именем Маркса. А название „Охотный ряд“ сохранить. Это история. Два этих слова „Охотный ряд“ в сопоставлении с нынешним центром Москвы дают тот же эффект, что и развалины древней стены в современном римском аэропорту».
В самом деле, почему же мы так неуважительно, так не по-сыновьи небрежно относимся к нашей старине, в том числе и к невещественным ее памятникам — к именам наших древних городов, к названиям улиц?!! Возможно, я бы не стал возвращаться к этому вопросу, если бы не одно обстоятельство, по-настоящему меня взволновавшее… Читаю недавно в местной газете заметку о том, что «очень важно, как называются новые улицы, проспекты, площади, набережные, переулки города Ленина, какие названия даются старым улицам, имена которых уже давным-давно устарели». Уже одни подчеркнутые мною слова пугают, настораживают. А на днях узнаю, что редакция обратилась к читателям с просьбой «включиться в работу по переименованию магистралей Ленинграда». Значит, это уже кампания! Это не что-нибудь, это уже работа! И читатели широко откликнулись на призыв газеты. «Десятки интересных предложений вносят читатели», — радостно сообщает редакция. Что же это за предложения? Огорчительно даже перечислять их. Читателю М. А. Виноградову, например, не нравится название Загородный проспект. Он пишет: «Когда-то окраинный, Загородный проспект ныне оказался в самом центре Ленинграда. А название „Загородный“ звучит анахронизмом». И тут же вносится предложение: переименовать!
Читательницу А. Ходунову не устраивает название Обводный канал. А.Аникину кажется анахронизмом Глухая улица. И. Сазонову — Тучков мост.
Удивительно, что никто не предложил переименовать Фонтанку, на которой нет никаких фонтанов, Садовую, Крюков канал, Мойку…
Попробую объяснить товарищу Виноградову и тем, кто разделяет его мнение, что Загородный проспект в нашем городе (как и Невский, и Садовая, и Марсово поле, и Посадские улицы) такой же «анахронизм», как, скажем, московский Кремль, как лондонский Сити, киевский Крещатик, берлинская Фридрихштрассе, таллинская Ратушная площадь…
То, что Загородный оказался в центре города, в пяти или шести километрах от нынешней границы города, только прибавляет прелести этому старинному названию. А кроме того, это название (как и Глухая, и Немощеная, и тысячи других подобных «анахронизмов») постоянно напоминают нам (и будут напоминать нашим потомкам) о проделанном нами пути, о прогрессе, о том, как далеко шагнул человек…
Среди читательских предложений, обнародованных газетой, есть несколько правильных. Например, многие предлагают увековечить имена наших славных полководцев: Фрунзе, Блюхера, Тухачевского… Такие патриотические предложения нельзя не приветствовать, но при этом я должен повторить то, о чем уже говорил раньше и о чем сказал в упомянутой статье В. М. Песков: мы так много строим, — и строим чем дальше, тем больше, — что вовсе не требуются никакие переименования. Найти подходящую, достойную дорогого нам имени улицу можно в любом районе новой застройки. А старые кварталы наших городов должны оставаться в этом смысле (и не только в этом!) навсегда заповедными. Имена городов и улиц следует охранять столь же бережно и любовно, как охраняются у нас (к сожалению, тоже не всегда и не везде) памятники архитектурные. Всякое же переименование старого (если целесообразность такого переименования будет доказана) должно быть всегда событием. Прежде, чем дать новое имя городу, улице, переулку, надо его широко и всесторонне обсудить.