— Ты устал? — спрашивает мичман.

    — Нет, дяденька.

    — Скоро мы с тобой привал сделаем, тогда и перекусим, хорошо?

    — Хорошо, дяденька.

    Вакуленчук подбадривает мальчика:

    — Держись, иди вперед.

    По лесной дороге движется колонна Млынского. Слышен гул самолетов.

    Майор тревожно поглядывает на небо.

    Углубившись в чащу леса, Вакуленчук и Мишутка прошли ручеек, поднялись на пригорок, пошли по тропинке и вышли на небольшую полянку. Солнце уже клонилось к закату. Его лучами были освещены только верхушки деревьев… Пройдя полянку, они опять вошли в лес…

    Откуда-то сзади, из кустов, слышен резкий голос:

    — Стой! Руки вверх!

    Вакуленчук замер. Подходят двое. Это сержант Бондаренко и пожилой солдат Иванов.

    — Ишь ты! — говорит Иванов. — Вроде б моряк? Ты что это с мальцом по лесу гуляешь? Заблудился?

    — Море-то отсюда далеко, — смеется Бондаренко.

    — Руки можно опустить? — зло спрашивает Вакуленчук.

    — Погоди, — отвечает Бондаренко.

    Иванов. Семен, обыщи его.

    Бондаренко осторожно обходит сзади Вакуленчука, снимает с него автоматы, вытаскивает парабеллум, ощупывает одежду. Из кармана достает пистолет «ТТ», гранату.

    — Ну-ка, целый арсенал! — говорит Бондаренко. — Ну, теперь опускай!

    — Так куда путь держишь, морячок? — дружелюбно спрашивает Иванов.

    — На кудыкину гору… — отвечает Вакуленчук.

    — Ну, значит, нам по пути… — улыбается Бондаренко. — Идем!

    Вакуленчук нагибается, из-за голенища достает финку, отдает сержанту.

    — Держи, салага!

    — Чего? — спрашивает Бондаренко.

    — Того. Ну пошли, пехота.

    — Ладно-ладно, иди, — подталкивает моряка Иванов и ласково, гладит Мишутку по голове. — Не бойся, сынок… Давай. Давай.

    А тот, испуганный всем происшедшим, готов расхныкаться.

    Вакуленчук. Пошли, Мишутка.

    На открытой поляне, зажатой с четырех сторон лесом, двигаясь вдоль строя солдат, капитан Серегин ведет перекличку.

    У крайних деревьев в лесу на ящике из-под снарядов сидит знакомый нам майор. Перед ним разложена карта.

    Подходят Бондаренко, Иванов, Вакуленчук и Мишутка. 'Посмотрев на Вакуленчука, Млынский спрашивает:

    — А откуда здесь моряки?

    — Взвод морской пехоты находился в охранении артполка. Я замещаю погибшего командира. Три дня просидел без связи. Послал двух связных — не вернулись… Решил сам. Мичман Вакуленчук! — доложил моряк.

    — Где ваш взвод, мичман?

    — Здесь неподалеку, товарищ майор, держит оборону.

    — Откуда мальчик с вами? — интересуется майор.

    — В лесу на мародеров наткнулся, товарищ майор. Деда с бабкой у него убили. Ну, пацана с собой и прихватил.

    Млынский, подозвав Зину, обращается к мальчику:

    — Ну здравствуй, как тебя зовут?

    — Миша Турченков.

    Млынский просит Зину принять под свою опеку нового бойца, Михаила Турченкова.

    Зина, прижимая к себе мальчика, отвечает:

    — Есть, товарищ майор, помощником будет. Ну пойдем, Мишутка.

    Вакуленчук. Мишутка, ну ты давай иди с тетей Зиной и слушайся ее, договорились? Ну, будь здоров. Я скоро приду.

    Зина с Мишуткой уходят.

    Второму взводу подается команда построиться.

    Млынский возвращается к карте. Бондаренко и Иванов следят за рукой майора, который делает отметки на карте…

    — Так… — говорит он, ставя крестик. — На шоссе были?

    Бондаренко. Так точно, товарищ майор.

    Иванов. Там немецкие танки идут.

    — А левее, на проселочной?

    Бондаренко. Пехота на бронетранспортерах…

    — Железную дорогу переходили?

    Бондаренко. Нет, все переезды охраняются.

    Иванов. Обойти с обозом невозможно — болото.

    Майор провел на карте карандашом жирную черту.

    — Обстановка ясна?

    Вакуленчук. Неразбериха, товарищ майор.

    Млынский. Так что присоединяйтесь со своим отрядом к нам, товарищ мичман. Вместе воевать будем. (Отмечает на карте железнодорожный мост через речку. Жестом приглашает Вакуленчука к карте.) Карту читать умеете?

    — Маленько научился.

    — Это что?

    — Болото…

    — Болото. И вот это болото. Теперь понимаете, что у нас один выход — вот через этот переезд? Вот что: завтра ночью в три ноль-ноль вы с одной стороны, мы с другой поднажмем. А?

    — Так точно, товарищ майор. Завтра рандеву у переезда.

    Млынский. Вот именно. Связными с вами пойдут разведчики Бондаренко и Иванов, ваши знакомые, ясно?

    Бондаренко, подтянувшись, четко отвечает:

    — Ясно, товарищ майор.

    Млынский, устало улыбаясь, обращается к Иванову:

    — Рад, Петр Сергеевич, что хорошо воюете, очень рад.

    Иванов, Бондаренко и Вакуленчук уходят. Между ними завязывается беседа. Бондаренко спрашивает у Иванова:

    — Да ты, оказывается, знаком с майором?

    — Да, знаком.

    Бондаренко, не спуская глаз с Иванова, с некоторым ехидством спросил:

    — Землячки?

    Иванов неспешно ответил:

    — Учителем в нашем селе был, директором школы.

    — Ну а что ж он удивился, что ты добре воюешь? — вставил Вакуленчук.

    — Перед войной дело было, засадить хотели — десятка грозила.

    — Ну да? За что же? — поинтересовался моряк.

    — Накапали на меня — дескать, хотел колхозный ток с зерном поджечь, ругал Советскую власть. Нашелся там один.

    — Вот сволочь! — тяжело вздохнул Вакуленчук.

    — Наш майор Млынский Иван Петрович тогда начальником райотдела НКВД уже стал, к нему дело и попало.

    — Ну а он? — одновременно спросили Бондаренко и Вакуленчук.

    — Он? По справедливости обошелся.

    Вакуленчук остановился и обратился к Бондаренко:

    — Ну, ладно, гони арсенал.

    Бондаренко отдает отобранное у моряка оружие. Вакуленчук возвращает Бондаренко немецкий автомат и говорит:

    — Дарю!

    — Спасибо. Вот салага!

    Млынский, отдав приказ уходящей группе, поднялся навстречу появившемуся политруку Алиеву. Тот держал в руках пачку красноармейских книжек, часть из них обгорела, иные залиты кровью, разорваны.

    — Ну что, связь есть? — спросил политрук.

    — Нет! Ни с дивизией, ни с корпусом, — ответил майор.

    — Что же произошло?

    — Думаю, Гасан, они не стали тратить ни времени, ни сил на бой с нами, а просто обошли и продвинулись дальше. Их танки в тридцати километрах впереди нас…

    Отряд Млынского залег в лесу перед железнодорожным переездом. С пригорка Бондаренко и Иванов наблюдают за мостом, переброшенным через неширокую речку с обрывистыми, поросшими кустами берегами. Под мостом кусты вырублены, врыта в землю площадка для зениток. На мосту стоят часовые, возле моста — пулеметы, мотоциклы. Рядом — железнодорожный переезд. Проселок упирается в глухой сосновый лес.

    Из леса выползает и идет к мосту эшелон. Вагоны открыты. Солдаты, сидят свесив ноги, поют песни, играют на губных гармошках.

    — Где же моряки? — говорит вполголоса Бондаренко, взглянув на часы. — Вот тебе и рандеву.

    Нарастающий шум поезда. На платформах — немецкая техника: танки, пушки. И вдруг — разрывы гранат, пулеметные очереди, винтовочные выстрелы.

    На мосту— переполох. По кустам бьют немецкие солдаты из зенитных пулеметов. Ударила зенитная пушка.

    Рвутся гранаты на орудийных площадках. Немцы, что сидели на бережку, кто лежит неподвижно, кто ползет к реке. Но вот и они замерли. Из-под моста поднимаются бегом на насыпь черные фигурки в морской форме. Паровоз и первые вагоны — уже на мосту.

    — Вот они! Моряки! — стараясь перекричать грохот, восклицает Бондаренко. — Ну? А мы рыжие, что ли? Пошли!

    С двух сторон на мост наступают цепью солдаты. Их ведет майор. Молча, без криков «ура» из-под моста моряки бросают гранаты. Немцы бегут вниз, их встречает огонь. И уже что-то делают моряки под фермами моста и бегут в сторону. Один из матросов машет бескозыркой. С бега, тут же, где их застал сигнал, ложатся набегавшие на мост солдаты. Ложатся и моряки.