24

С. 21. В ней, между прочим, сказано было, что нет ничего бесхарактернее петербургской архитектуры — весь город — одна смешная карикатура некоторых европейских столиц… — Архитектуру Петербурга Кюстин характеризовал в восьмом, девятом, четырнадцатом, двадцать четвертом и других письмах. О бесхарактерности архитектуры Петербурга см. в четырнадцатом письме; о том, что Петербург — копия других столиц цивилизованных государств, — в девятом. О смешении архитектурных стилей в Петербурге Кюстин писал в двадцать четвертом письме, сравнивая русскую столицу с Москвой. Возражая по этому поводу Кюстину, Белинский писал в статье «Петербург и Москва»: «Говорят еще, что Петербург не имеет в себе ничего оригинального, самобытного, что он есть какое-то будто бы общее воплощение идеи столичного города и как две капли воды похож на все столичные города в мире. Но на какие же именно? На старые, каковы, например, Рим, Париж, Лондон, он походить никак не может; стало быть, это сущая неправда» (Белинский В. Г. Полн. собр. соч. 1955. Т. 8. С. 394).

25

С. 21. …говорит по случаю Кремля несколько риторических, витиеватых фраз… — Здесь и ниже Достоевский пересказывает двадцать четвертое письмо Кюстина.

26

С. 22. …стакнулся француз с некоторыми, не скажем русскими, но досужными, кабинетными идеями нашими. — В рассуждениях Кюстина о том, что русские, отказываясь от некоторых древних патриархальных обычаев, утрачивают национальные черты, Достоевский справедливо уловил аналогию со славянофильскими теориями. Возражая Кюстину, а заодно и русским славянофилам, Достоевский в данном случае следовал за Белинским, который, в частности, писал еще в 1843 г.: «Пожалуй, иной субстанцию русского народа запрячет в горшок со щами и кашею или вместо белужины запечет ее в кулебяке. Можно любить тяжелую, грубую, хотя и вкусную русскую кухню, и, однако ж, не в ней ощущать себя в лоне русской национальности» (Белинский В. Г. Полн. собр. соч. 1955. Т. 6. С. 430).

27

С. 22. …знает ли он историю московских святителей, св<ятых> Петра и Филиппа? — Петр — митрополит всея Руси, родился на Волыни во второй половине XIII в. В борьбе Александра Михайловича Тверского с Иваном Даниловичем (Калитой), князем Московским, принял сторону последнего и поселился в Москве, чем способствовал возвышению Московского княжества. Умер в 1326 г. Филипп — митрополит Московский и всея Руси, в миру Федор Степанович Колычев (1507–1569), выступал с обличением опричнины и кровопролития, обращался к Ивану IV с ходатайством о помиловании опальных, был сослан, затем заключен в тверской Отрочь монастырь. Во время похода Ивана Грозного в Новгород Малюта Скуратов по повелению царя задушил Филиппа. При Алексее Михайловиче мощи Филиппа были перенесены в Москву и захоронены в серебряной раке в большом Успенском соборе в Кремле. Достоевский мог прочитать о Филиппе в статье историка Д. А. Валуева в «Библиотеке для воспитания» на 1845 г.

28

С. 22. …старинных царей и князей земли русской, погребенных в московском Архангельском соборе. — Архангельский собор, выстроенный на месте прежней деревянной церкви Иваном Калитой в 1333 г., впоследствии неоднократно реконструировался. Здесь находятся гробницы великих князей и царей московских начиная от Ивана Калиты и кончая царем Иваном Алексеевичем (1666–1696).

29

С. 22. …знает трех по имени: Дмитрия Донского, Иоанна Грозного и Бориса Годунова (прах последнего лежит в С<вято-> Троицкой лавре). — Дмитрий Донской (1350–1389) — великий князь московский с 1359 г. В 1380 г. под его предводительством объединенные русские войска одержали победу над войском Золотой Орды. Победа эта определила решающий поворот в борьбе русского народа против татаро-монгольского ига. Иван IV Васильевич (Грозный) (1530–1584) — первый русский царь; его деятельность была направлена на укрепление Русского централизованного государства. Борис Федорович Годунов (1551–1605) — боярин, фактический правитель государства в царствование Федора Иоанновича, царь с 1598 по 1605 г. Троице-Сергиевская лавра, где он похоронен, — крупнейший русский монастырь, основан между 1337 и 1340 гг. Сергием Радонежским в 71 км к северу от Москвы, ныне — историко-художественный музей-заповедник.

30

С. 22 выстроил «Ивана Великого» — Речь идет о колокольне, названной «Иваном Великим» в честь Ивана Калиты и Ивана III. Это первая каменная колокольня, основание которой было заложено еще в 1329 г. при Иване Калите. Борис Годунов, став царем, в 1600 г. приказал надстроить ее, после чего высота колокольни с крестом достигла 81 м.

31

С. 22. Редкости Грановитой палаты… — Грановитая палата в московском Кремле построена по повелению великого князя Ивана III в 1487–1491 гг., сложена была из граненых камней, что и определило ее название. Главное место в Грановитой палате занимает «красный угол» с царским троном. Здесь проходили приемы иностранных послов и другие важнейшие дворцовые церемонии. Серебряная посуда и прочие дары русским царям от иноземных властителей хранятся в Грановитой палате на специальном большом поставце.

32

С. 23. …история в настоящее время — кабинетное дело, удел ученых, которые спорят, обсуживают, сравнивают… — В России в 1840-х годах наиболее значительными представителями исторической науки были в области всеобщей истории — Т. Н. Грановский, в области отечественной — С. М. Соловьев. В первом номере «Современника» за 1847 г., т. е. незадолго перед тем, как Достоевский начал печатать фельетоны «Петербургской летописи», появилась статья К. Д. Кавелина «Взгляд на юридический быт Древней России», в которой были изложены взгляды на исторический процесс, послужившие основанием для создания «государственной школы» в русской исторической науке. В том же номере «Современника» К. Д. Кавелин напечатал обзор исторических работ, вышедших в России в 1846 г. В этом обзоре, включенном в качестве особого раздела в статью Белинского «Взгляд на русскую литературу 1846 года», К. Д. Кавелин, как и Достоевский, отмечал, что русская историческая наука в то время представляла «какое-то переходное состояние. Видно, — писал он далее, — что прежние источники творчества, созидания иссякли; но в то же время очень заметно, что в глубине современной жизни зарождается новое историческое сознание, ищущее формы и выражения» (Современник, 1847. № 1. С. 41).

33

С. 24. Почти всякий начинает разбирать, анализировать и свет, и друг друга, и себя самого. — Еще в начале своей литературно-критической деятельности, в 1835 г., Белинский писал, что «отличительный характер новейших произведений вообще состоит в беспощадной откровенности», «в них жизнь является как бы на позор, во всей наготе, во всем ее ужасающем безобразии и во всей ее торжественной красоте», «в них как будто вскрывают ее анатомическим ножом». О том, что «дух анализа, неукротимое стремление исследования» является знамением времени, писал он и в последние годы жизни (см.: Белинский В. Г. Полн. собр. соч. 1953. Т. 1. С. 267; 1955. Т. 7. С. 344). В 1846 г. критик утверждал, что заслуга «гоголевского направления» в русской литературе состоит в том, что «от высших идеалов человеческой природы и жизни она обратилась к так называемой „толпе“ <…> изучает ее с глубоким вниманием и знакомит ее с нею же самою» (Там же. 1955. Т. 9. С. 388). Одним из писателей, руководствующихся в своем творчестве именно этим принципом, был сам Достоевский, о чем писал Белинский, характеризуя «Бедных людей» и «Двойника» (см.: Там же. С. 554; 1956. Т. 10. С. 40–41). На это свойство таланта Достоевского указывал и В. Н. Майков, который в статье 1847 г. (Отеч. зап. № 1) отмечал, что в произведениях Достоевского находят отражение черты «глубоко анализированной действительности» (Майков В. Н. Критические опыты (1845–1847). СПб., 1891. С. 327).