Донован осторожно присел на край кровати, не желая будить ее. Он понимал, что только выпитое вино — причина того, что она до сих пор не почувствовала присутствия постороннего и не проснулась. Мягким, как дуновение ветерка, касанием он скользнул по обнаженному бедру Кэтрин, пальцами охватил ее груди. Наклонившись, Донован коснулся ртом ее губ и ощутил вкус вина и мягкий аромат женщины.

Подразнив себя ощущением близости, он, когда желание стало непереносимым, бесшумной тенью выскользнул из комнаты, ни разу не оглянувшись. Закрыв смежную дверь, он припал к ней, и только тут заметил, что руки у него трясутся, как у начинающего воришки, а лоб покрылся испариной. Надо быть бдительным, подумал Мак-Адам. Одного вздоха любви красотки, вроде нее, некогда оказалось достаточно, чтобы лишить его воли и сломать жизнь. Вновь повториться этой истории он не позволит.

И только тут, вспомнив о незапертой двери, он сообразил, что стоит в комнате, принадлежавшей Эндрю Крейтону. Донована словно громом оглушило. Неужели между Кэтрин и этим английским шпионом что-то существует? От такой мысли у него потемнело в глазах. Нет, было немыслимо, чтобы Кэтрин начала претворять в жизнь, высказанную ему угрозу. Рано или поздно он узнает все об Эндрю Крейтоне, и если хоть на дюйм окажется правдой, что он посмел положить глаз на Кэтрин, Донован уничтожит его.

В глубинах своего сна Кэтрин блуждала по миру, сотканному из зыбкого тумана. Она шла через его клубы, словно потерялась и ждала, что кто-то ее отыщет. Затем появился он. Стройный, широкоплечий, лица его она не могла видеть, и, тем не менее, на нее нахлынула теплая волна умиротворения, потому что не могло быть сомнений: она его знает.

На нем был темный плащ, достававший до пят, и они стояли в каком-нибудь дюйме друг от друга. Она услыхала, как он шепчет ее имя; шагнув вперед, Кэтрин почувствовала, как ее обволакивает тепло, а его пальцы легко скользят по ее коже, и в то же время она ощущала силу его объятий. Губы ее приоткрылись для поцелуя, и она ощутила его губы, обветренные и в то же время нежные. И все же она по-прежнему не могла видеть его, только понимала, что это именно он, и что сейчас она получила залог любви, то, к чему всегда стремилась, о чем мечтала. Вновь Кэтрин ощутила обжигающий поцелуй, а затем услышала ласковый шепот: «Кэтрин, я люблю… люблю тебя». И тогда Кэтрин горестно простонала, потому что сон уходил, ускользала его тень, оставляя ее одну.

Эндрю всю ночь не смежил век, чувствуя себя в ловушке. Он не мог, не мог покинуть Энн. Теперь, однако, он оказывался перед новой задачей: покидать дом и возвращаться в него, оставаясь незамеченным для людей Донована, которые наверняка будут с этого дня следить за каждым его шагом.

Кроме того, слишком близкое и доверительное общение с Кэтрин и Энн теперь могло вызвать подозрение незваного постояльца. Эндрю яростно мерил шагами комнату. В хорошенькую, однако, ситуацию загнал его Джеффри. Для того чтобы обрести свободу действий, нужны были доказательства — бумаги с подписями предателей, но для того, чтобы эти бумаги заполучить, необходимо было иметь возможность свободно выходить из дома. Замкнутый круг.

По сути он работал в интересах Донована и Якова не меньше, чем в интересах своего собственного короля, ибо мир нужен был обеим сторонам. Но до тех пор, пока он не сможет убедить короля и его соратника в бескорыстии своих намерений, он оставался для них ненавистным английским шпионом.

Эндрю разделся и потушил свечку, оставшись почти в полной темноте. Он лежал на кровати, подложив руки под голову, и отгонял все мысли, кроме мыслей об Энн. В уединении своей комнаты он мог позволить себе такую роскошь. Но только на эти короткие часы. Тот мимолетный миг внизу, на лестнице, навсегда принадлежал ему, и он мог согревать им душу в минуты отчаяния и одиночества.

Такой же тяжелой и длинной оказалась эта ночь для Энн. С трудом уснув на какую-то пару часов, она поднялась, оделась и вышла из комнаты. Работа всегда успокаивает.

Внизу она дала повару указания насчет завтрака: сегодня их уже не трое, а шестеро… и все вовлечены в одну и ту же опасную игру.

Кэтрин проснулась в самом дурном настроении, с прескверным ощущением во рту и тут же распорядилась насчет купания: ей не хотелось начинать день в таком расположении духа. Она не рассчитывала встретиться с Энн в такую рань, но, выйдя из комнаты и спускаясь по ступенькам, услышала внизу ее голос.

К нему примешивался мужской смех: вещь небывалая в доме с тех пор, как лорд Эрик был арестован. Кэтрин застыла на секунду: эти звуки пробудили в ней мучительные воспоминания о славном, спокойном житье-бытье при старом короле. Ей очень недоставало Эрика.

Она стояла наверху, не двигаясь, когда снизу долетел голос Эндрю:

— Доброе утро, леди Кэтрин.

Кэтрин ответила с улыбкой:

— Доброе утро, Эндрю. Похоже, у нас сегодня ранние гости.

— Скорее поздние, — ответил Эндрю Крейтон. — Леди Энн тоже проснулась.

Он пытался сохранить спокойствие в голосе.

— Не надо удивляться, Эндрю. Ты, как и все, недооцениваешь Энн.

— Нет, — ухмыльнулся он. — С этим уже покончено. Мы присоединяемся к ним?

— Да, зайдем в логово льва, в надежде, что сытый он не так опасен.

Энн уже спешила расположить к себе воинов Донована, купив их своим очарованием и душевностью. Они обнаружили, что им очень легко болтать с этой красивой девушкой, сестрой леди, помолвленной с их начальником, и что, пожалуй, Донован, давая им наставления об опасности и коварстве их хозяек, малость переборщил.

При появлении Кэтрин и Эндрю стражники вскочили на ноги.

— Сидите, джентльмены, — сказала Кэтрин, пока Эндрю выдвигал для нее из-за стола кресло.

Он собирался было уйти, но Энн окликнула его:

— Присоединяйтесь к нам, Эндрю. Я уже объяснила этим джентльменам, что вы скорее часть нашего семейства, чем просто домоправитель.

Благодарный за то, что девушка позволила ему остаться и быть в курсе происходящего, Эндрю сел за стол напротив Энн, чтобы доставить себе удовольствие постоянно видеть ее.

— А где наш третий… «гость»? — спросил Эндрю у Энн.

— Он сказал, что должен кое-что сделать, а потом уже спустится вниз.

Нервы у Эндрю напряглись. Неужели Донован нашел что-то в его комнате? Вряд ли, он всегда проявлял предельную осторожность. Впрочем, все может быть…

Он включился в разговор, но завтрак омрачало подозрительное отсутствие Мак-Адама. Но вот и он вошел в комнату. Эндрю всем телом напрягся, но, поскольку ничего не произошло, позволил себе расслабиться.

Донован поприветствовал каждого, затем сел на свободное место, слева от Кэтрин; улыбка на ее лице сразу померкла.

— Как ваша голова сегодня утром, леди Кэтрин? — не без ехидства поинтересовался Мак-Адам.

— Чудесно, благодарю вас!

— Прекрасно, значит, ничто не помешает вам быстренько переодеться в платье для верховой езды.

— Я вовсе не расположена к поездке!

— Тогда я советую вам сменить расположение духа, потому что мы поедем независимо от того, хотите вы или нет. Мне бы крайне не хотелось видеть вас верхом в этом платье. Может быть, оно и красиво, но, честно говоря, не приспособлено для езды и на редкость вызывающе.

Все сказано было с улыбкой, но ни у кого не осталось сомнения, что это приказ. Кэтрин обрадовалась возможности ввязаться в бой… но увидела лицо Энн. Тут же она посмотрела на Эндрю и подумала: а может быть, лучше ей поехать?

— Вы успешно воюете с беззащитными женщинами, сэр. Что это, природный талант или следствие практики?

Донован рассмеялся.

— Беззащитными, леди Кэтрин? Да я брошу перчатку любому, кто назовет вас беззащитной. Что касается опыта общения с беззащитными женщинами… Не знаю, до сих пор мне такие не попадались.

Кэтрин поднялась на ноги; ее взгляда на Донована было бы достаточно, чтобы менее невозмутимый человек растерялся. Не спеша, она покинула комнату.