— Перестань, Николь, — прервал ее Том таким тоном, каким останавливают раскапризничавшегося ребенка.
Но Николь решила не сдаваться и с ненавистью окинула взглядом всю компанию.
— Я не буду молчать, Том! Ты не заткнешь мне рот! Я больше не потерплю к себе такого отношения! Ты не покупал это платье, Дэвид! Ты был слишком пьян, чтобы понимать, что происходит... — Мэгги попыталась что-то возразить, но Николь, повернувшись к ней, повторила: — Да, Мэгги, он был пьян. Слишком пьян, чтобы вести машину. Вот почему я была за рулем на обратном пути. И в аварии я не виновата. Как может машина, которая стоит на месте, врезаться в движущийся грузовик с овощами? Дэвид сам виноват, что сейчас в гипсе. Надо было вовремя пристегнуть ремень. Он сам все это знает, но по какой-то неведомой причине не хочет признаться. — Николь бросила салфетку на белоснежную скатерть. — Извините. У меня нет желания продолжать ужин, выслушивая постоянные обвинения и насмешки в мой адрес.
Она отошла от стола. Том молчал, потирая лоб. Дэвид покраснел, а Мэгги так и осталась сидеть с открытым ртом. Никто не остановил Николь, когда она прошла через сад в старый дом для гостей. Да она и не ожидала этого...
9
На следующее утро Николь уже собиралась нести багаж вниз на первый этаж, когда из своей спальни вышел Том.
Он вернулся поздно ночью. Николь, в унынии лежавшая без сна, слышала, как он закрыл за собой дверь. Эта минута была самой горестной за весь вечер. По крайней мере, он мог хотя бы попробовать поговорить с ней...
— Не пытайся уехать отсюда! У тебя ничего не получится, — произнес Том. Он отправлялся на работу. Для него жизнь продолжалась, несмотря ни на что.
Николь опустила чемодан и сумку.
— Получится! Я все решила.
— Николь, нам надо поговорить.
— О чем? Положение, в котором оказался твой брат, на моей совести. Шелковое платье... все считают, что это подарок Дэвида. А насчет...
— А как насчет кофе? — вдруг спросил он и начал спускаться по лестнице. — Оставь свои вещи!
Они вышли во внутренний дворик. Несмотря на ранний час, было очень жарко. Сильно пах жасмин. Они сели за стол в тени и стали ждать, когда Сара нальет им кофе.
— Николь, я не хочу, чтобы ты уезжала, — сказал ей Том, когда Сара наконец ушла, оставив на столе кофейник, свежие булочки и джем.
— Уверена, что это так, — согласилась Николь, — но Мэгги вполне справится!
— К черту Мэгги! Я хочу видеть рядом с собой тебя, а не Мэгги! — Том явно злился.
Да, он нуждался в ней, ведь она была хорошим работником, нуждался в ее деловых качествах, но не более! А что касается его нежелания видеть Мэгги... Почему же тогда он остался именно с ней в ту ночь, когда Дэвида увезли в больницу?
— Ты упустил одну важную деталь, Том: я не хочу быть рядом с тобой! Вчерашний вечер был последней каплей. Более того, я не сожалею, что сорвалась за ужином. Мне было необходимо все высказать. И знаешь, что самое интересное? Ты и не собирался меня защищать, правда?
Том пристально вгляделся в глаза Николь.
— Мне показалось, что в этом нет никакой необходимости — ты сама в состоянии сделать это! Да, согласен, мой брат иногда переигрывает, но он не злодей, каким ты его представляешь. Он вьется вокруг Мэгги, потому что она волнует его. А его поведение объясняется лишь желанием оградить себя от возможных неприятностей. Я ведь предупреждал тебя.
— Да, предупреждал, и Мэгги я знаю. Но, честно говоря, я не ожидала всего этого, всех ваших хитроумных задачек, в которых я — общий знаменатель. Вы все использовали меня, оскорбляли и использовали.
— Обо мне ты тоже так думаешь? — мрачно поинтересовался Том.
— А ты особенно, — сказала она, вертя кофейную ложку.
Он наклонился к ней и взял ее руку.
— Только не я! Я никогда не использовал тебя. У меня даже помыслов не было обидеть...
— Тем не менее именно этим ты все время и занимался. Я никогда не хотела... — У нее чуть было не сорвалось с языка “влюбиться в тебя”, но она вовремя остановилась. Николь высвободила руку, презирая себя за то, что поддалась искушению. — Нам... нам не следовало заниматься любовью, Том, — прошептала она. — Теперь все изменилось. Я вынуждена уйти из компании, потому что оставаться в ней для меня — и тяжело и стыдно.
— Ты стыдишься того, что произошло между нами?!
Она покачала головой.
— Нет, конечно нет. Но складывается неловкая ситуация...
— Ничего не понимаю. — Том растерянно развел руками.
Потом он наливал ей кофе, а Николь смотрела на него и думала. Конечно, ему не понять, что она не сможет теперь работать с ним бок о бок в Бостоне, теперь, когда их столько связывает... Девицы, как всегда, будут сплетничать. И кто знает, со сколькими из них он переспал? Она не доверяла ему. Каковы его намерения? Собирался ли он продолжать этот роман или она была лишь очередной игрушкой? Она никогда не узнает этого, потому что не спросит, а он первым не станет об этом говорить...
Николь быстро встала из-за стола.
— Куда ты идешь?
Она не ответила. Ей было плохо, в горле стоял ком. Почему она проявила слабость и позволила себе влюбиться?!
Том догнал ее уже у двери в спальню и резко повернул к себе.
— Ты не уедешь! По крайней мере, до тех пор, пока мы во всем не разберемся! Все было бы хорошо, не окажись Дэвид в больнице. У нас был восхитительный вечер: мы любили друг друга, потом наша тихая беседа... Ты помнишь?..
— А затем ты уехал, — с горечью прервала его Николь, — и не вернулся. Всю ночь ты провел с Мэгги...
— Под одной крышей, — договорил за нее Том.
— Да, под одной крышей! И это после того... после того... — Николь не нашла сил продолжить фразу.
Глаза Тома вспыхнули.
— Единственная неудачная любовная история в твоей жизни, и ты по ней уже судишь обо всех мужчинах! У тебя нет доверия...
— Ты не способствуешь тому, чтобы я изменила свое мнение о мужчинах. Все знают, что ты и Мэгги...
— Опять эти сплетни! Или она заставила тебя поверить, что между нами что-то есть?
— Никто не может заставить меня поверить. Я видела это собственными глазами: объятия в офисе, все эти дневные поездки, томные танцы, когда вы прижимались друг к другу... Да что там говорить! Ведь у тебя с...
— С Мэгги роман, не так ли? — усмехнулся Том.
Внутри у Николь все перевернулось.
— Так ты признаешь это, да?
— Конечно нет! — Том заскрежетал зубами. — Тебе бы следовало знать: будь у меня роман с другой женщиной, я не смог бы любить тебя, как делал это в тот вечер. Что касается моих отношений с Мэгги, все это твои собственные домыслы. Объятия в офисе... Ты когда-нибудь видела, как я обнимал ее? Видела, как я целовал ее?
— Нет, но...
— А эти поездки... Я ведь уже говорил тебе, что это деловые встречи...
— Да, но...
— И томные танцы... Кто кого приглашал танцевать?
— Но...
— Никаких “но”, Николь! Ты не веришь ни одному моему слову, потому что не хочешь верить. Так тебе гораздо проще порвать отношения! Что с тобой? Неужели ты не способна на нормальные чувства?
Николь побледнела, у нее застучало в висках. Она впервые с ужасом подумала, что он, вероятно, прав... Если она будет хранить в душе горечь и обиду, у нее ничего никогда не получится. После неудачного брака матери, своего собственного печального опыта с Питером на что она могла надеяться?
— Нормальные чувства? О чем ты говоришь? Я вижу, как ты флиртуешь с Мэгги...
— Мэгги ничего для меня не значит!
— Я не верю тебе! — закричала Николь.
Лицо Тома стало сумрачным, и он решительно произнес:
— Я не буду спорить с тобой, не буду ничего доказывать. Решать будешь ты. От тебя зависит судьба наших дальнейших отношений.
Он повернулся и ушел. Ушел, оставив за ней право выбора и снова взвалив ответственность на ее плечи.
Обессилев, Николь опустилась на кровать. Она запуталась. Иногда ей казалось, что Том говорит правду, и тогда вспыхивала искорка надежды. Но перед ее глазами сразу вставали картины: вот Мэгги и Том вылезают из машины, довольные, смеющиеся, вот они танцуют, тесно прижавшись друг к другу. И искорка гасла, уступая место тупой ноющей боли.