Сегодня в засаду на шоссе Минск — Слуцк послали вместе со взрослыми партизанами и «братков». Только замаскировались, как из-за поворота появились шесть грузовиков с солдатами. Первая машина подорвалась на мине, поставленной дядей Лешей, мастером подрывного дела, присланным в отряд минскими подпольщиками. В кузова машин полетели гранаты. Ни один из фашистов не успел убежать: их настигали автоматные очереди. Партизаны собрали вражеское оружие, подожгли машины. Можно было уходить. Но командир роты Александр Балюкевич сказал:

— Тогда так. Оставим группу наблюдения из «братков». Старшим назначаю Будника, Только наблюдать, никакой самодеятельности. Если что — исчезнуть. Кони вас будут ждать но ту сторону холма.

…И вот они лежат в душистой лесной траве среди густого березняка. Смотрят, как догорают фашистские машины, молчат.

— А что, братки, — нарушает молчание Коля Воложин, — неужели снова придет время, когда по этому шоссе можно будет свободно ходить и ездить?

— За то и сражаемся с фашистами, — жестко говорит Шаметька.

— Прямо, братки, не верится, — продолжает Воложин, — что на свете можно жить спокойно: без пожаров и стрельбы, без расстрелов и виселиц.

— Я после войны на шофера выучусь и всю страну вдоль и поперек объезжу, — мечтательно говорит Володя Синявский. — Так все хочется поглядеть!

— А я военным стану, кадровым, — подает голос Виктор Колос. — Как наш командир. А ты кем будешь, Костя?

— Может, кузнецом, как отец. А может… — Костя не успел договорить — на дороге послышался гул моторов.

Приближалась новая колонна фашистов — несколько грузовиков. У догоравших машин колонна остановилась. Прямо из кузовов фашисты обстреляли лес, потом попрыгали на дорогу, быстро очистили ее, столкнув то, что осталось от грузовиков, в кювет, погрузили в кузова убитых. И уехали. А через несколько минут на шоссе показался синий «опель». Недалеко от засады «братков» «опель» остановился. Никто из него не выходил, но и так было ясно: «пассажиры» осматривали место недавнего боя.

— Смелые, без охраны ездят! — еле слышно прошептал Николай Синявский.

— А чего им бояться? Охрана впереди! — зло усмехнулся Шаметька.

— Да и тактика партизан известна, — тихо сказал Костя, — ударили из засады — и быстрее в лес. Уверены, что здесь никого нет.

Синий «опель» не спеша тронулся с места.

— А мы сейчас покажем нашу тактику! — Костя вскинул автомат.

Старшего группы поддержали все «братки». По машине грянул дружный залп. «Опель» виляя, проехал метров двадцать и, резко свернув в сторону, свалился в канаву.

Костя бросился к машине.

Трое жандармов в офицерской форме и шофер были убиты. Костя быстро собрал документы, сумки, оружие. В горячке он не заметил, что на шоссе из-за поворота выехал конный обоз немцев. Выстрелы насторожили фашистов: ехали с винтовками наготове.

«Браткам» ничего не оставалось, как дать еще один залп — по обозникам, чтобы выручить старшего группы.

Пожилой повар Дюков ходил возле костра, и вид у него, прямо скажем, был мрачный: попробуй накормить бойцов, когда картошки и той в обрез, а муки вовсе нет. Возле пылающего костра появился верхом на коне Костя.

— Гарцуешь? — недовольно проворчал Дюков. — Лучше бы котлы промыл, как когда-то. Или картошки начистил. Гарцевать все мастера, а ты попробуй из ничего обед приготовить! И чтоб все сыты были.

— Ладно, дядька Дюков, — засмеялся Костя, — теперь будет из чего приготовить. Мы вам муки достали.

— Муки? — сразу повеселел повар. — Мне бы с полмешочка.

— Целый обоз у немцев отбили!

— Где же он? — заволновался повар.

— Посты уже миновали, — сказал Костя. — Сейчас…

Вскоре трофеи были в лагере. «Братков» начали качать. Дюков объявил, что приготовит затирку с приправой и первыми наполнит до краев котелки «братков».

На затирку с приправой собрался весь лагерь. Ждали, шутили. Только Дюков ничего не слышал: озабоченно прохаживался возле котлов, черпал то из одного, то из другого большим половником, дул на варево, пробовал и что-то недовольно бормотал. Наконец пожал плечами и махнул рукой. Непонятно…

Первым, конечно, Дюков налил затирки «браткам». Потянулись к котлу и другие партизаны со своими котелками.

Стали, обжигаясь, пробовать густое варево.

— Ребята! — воскликнул кто-то, — а затирка действительно с приправой. Ай да повар!

Дюков сплюнул, отвернулся и зашагал прочь от костра.

Выяснилось, что мука, захваченная «братками», была подмочена керосином. В результате затирка получилась с неприятным запахом.

— Ничего, — сказал пожилой усатый партизан. — Все одно — еда, хлебушко.

После ужина командиры рот построили своих бойцов. Никитин прошел перед строем.

— За особую активность, проявленную при захвате ценных документов, — сказал он громко, — разведчику Буднику от имени командования объявляю благодарность! Одновременно объявляю благодарность всей группе наблюдения за захваченные трофеи и особенно за муку! — Никитин помолчал немного, потом сказал, уже другим, жестким голосом: — А за самовольное нарушение приказа командира роты старший группы Будник переводится на трое суток в подсобные рабочие на кухню, остальные — на двое.

— Вот это и есть настоящая затирка с приправой, — шепнул на ухо Косте Жора по прозвищу Матрос.

Вечером Костю позвали к комиссару: «браток» зашел в землянку, застыл по стойке «смирно». Муравьев сдержанно улыбнулся:

— Вольно! И садись-ка к столу. Чаем угощу.

Пили чай. Комиссар расспрашивал о самочувствии, о настроении. Под конец разговора сказал:

— Пойми, Костя: не одной смелостью отряд силен, но и железной дисциплиной. Это первый армейский закон. А в наших партизанских условиях он особенно важен. Ты из-за легковушки мог и сам погибнуть, и друзей погубить.

Костя подавленно молчал.

— Ничего! — Комиссар дружески хлопнул мальчика по плечу. — Боец ты у нас молодой. — Петр Игнатьевич вздохнул. — Даже юный. На ошибках, как говорится, учатся. Только, Кастусь, нельзя нам ошибаться. Понимаешь?

— Понимаю… — прошептал мальчик.

Группа прикрытия

Подпольщики из Минска сообщили: на аэродроме, который расположен на окраине города, в полуразрушенном помещении, фашисты устроили большой склад зенитных и других снарядов. Склад стал действовать недавно, охрана пока слабая… Снаряды — это взрывчатка!

И командование разработало план операции.

Костя знал, что руководить группой захвата будет опытный разведчик, кадровый командир Красной Армии, фамилия которого была неизвестна. Звали его в отряде просто Иваном. Может, имя такое было у человека, а может, партизанская кличка. Спрашивать, уточнять не полагалось. Да и видели Ивана в расположении партизан редко. Обычно он где-то подолгу пропадал, потом снова на короткое время появлялся в отряде. Костя его видел трижды. Высокий, сухощавый, подтянутый, со светлыми, гладко зачесанными назад волосами и голубыми глазами, он внешне походил на немца, стопроцентного арийца. Однажды мальчик видел его в форме обер-лейтенанта фашистской армии. Говорили, что Иван блестяще владеет немецким языком, имеет настоящие немецкие документы, знает все повадки гитлеровских офицеров и свободно, открыто посещает Минск, Койданово, Столбцы, Узду, Барановичи, Несвиж. У бесстрашного разведчика был и черный «опель», который водил молчаливый шофер в форме ефрейтора фашистской армии.

Сколько Костя ни просился у командира роты в группу по захвату склада, его не брали. Возможно, формы немецкой по росту не нашлось или не могли ему простить нарушения приказа командования.

Однако Муравьев все же порекомендовал командиру роты взять Костю в группу прикрытия; комиссар внимательно следил за судьбой юного партизана, как, впрочем, и всех «братков».

Задача группы прикрытия была непростой: предстояло пробраться по ржи как можно ближе к шоссе-Минск — Слуцк, залечь в бурьяне возле дороги. И как только дорога будет свободной, дать сигнал — поднять над рожью пучок травы на шесте. Группа захвата, переодетая в немецкую форму, на трофейных подводах должна выехать из леса на шоссе и двинуться к аэродрому, на окраину Минска. Подвод много — целый обоз. Значит, необходимо выбрать такой момент, когда шоссе длительное время будет безлюдным. Немцы ведь не дураки, сразу догадаются, какие «обозники» в такое неспокойное время выезжают из лесу. Тогда не миновать боя. Группа прикрытия, конечно, будет стоять насмерть. Такая у нее задача. Но ведь если сорвется выполнение задания, и группа захвата может погибнуть.