Бой был коротким. Неожиданный пулеметный и автоматный шквал скосил немецкую колонну.
…Послышались чьи-то шаги. Костя прильнул к щели вагона и увидел немецкие каски и штыки. Видимо, шла смена караула.
Шаги удаляются… Костя осторожно отодвигает тяжелую дверь, делает взмах шапкой — и к вагону, пригнувшись, один за другим подбегают трое партизан. У них два тяжелых трофейных пулемета, ящики с патронами, сумка с гранатами. Убедившись, что их не заметили, бойцы закрывают дверь вагона.
— Скоро? — шепотом спрашивает Костя.
— Вот-вот, — отвечает Платонов. — По времени бригада должна быть уже у опушки. Группы прикрытия подойдут к переезду справа и слева и перережут связь.
— Кто начнет? — От нетерпения Костю начинает бить нервная дрожь.
— Минометчики Плиева. Они рядом. А за ними и мы ударим.
…Скорее, время, скорее!
Наконец из-за кустарника взлетает бледно-зеленая ракета, за ней другая. Последняя не успевает погаснуть, как на полустанке уже громко трещат пулеметы, автоматные очереди рассекают воздух.
Фашисты выбегали из зданий, суетились, оглядывались по сторонам. Они попытались занять доты, но партизаны отрезали их пулеметным огнем, а доты забросали гранатами. Засевшие в пустых вагонах партизаны короткими очередями метко стреляли по гитлеровцам, которые метались по полустанку и попусту палили куда попало.
А от дальней опушки быстрым маршем к переезду шла бригада.
Дождь, начавшийся с утра, прекратился, и Костя хорошо видел, как рысью, торопясь, скачут всадники, как ездовые на повозках подгоняют и без того, наверное, взмыленных лошадей, как почти бегом спешат к переезду партизанские роты.
И вдруг из-за угла ближайшего каменного здания по колонне застрочил крупнокалиберный пулемет.
На миг остановилась, сбилась колонна, люди бросились врассыпную по полю. А там мины…
— Будник! Прикрывай! — Платонов распахнул дверь вагона. — За мной, хлопцы! К казарме!
Костя внимательно следил, как, прячась за толстые вагонные колеса, пулеметчики Платонова, пригнувшись, побежали к казарме. Еще мгновение — и под огнем их пулеметов захлебнулся немецкий крупнокалиберный. Колонна снова выровнялась и спешно двинулась вперед.
Послышался топот тяжелых солдатских сапог. Костя оторвался от щели в стенке. И в то же мгновение увидел, как в открытую дверь вагона полезли темные фигуры в касках.
«По Платонову с тыла хотят ударить!» — понял Костя.
Он встал во весь рост, вскинул автомат. Очередь! Вторая! Фигуры в касках исчезли. Костя сорвал с пояса и швырнул в дверной проем одну за другой две гранаты. Тотчас за взрывами выскочил из вагона сам.
Несколько немецких солдат лежало неподвижно. Он схватил у тех, кто был ближе к нему, винтовку и автомат, закинул за спину, оглянулся. И увидел: от теплушки к дощатому бараку бежит офицер в длинном кожаном пальто и черной эсэсовской шапке.
«Важная птица! — подумал Костя. — Такого стоило бы взять живым».
Автоматная очередь вздыбила фонтанчиками землю у ног офицера. Фашист даже подпрыгнул, потом резко повернулся, несколько раз подряд выстрелил из пистолета и побежал дальше. Снова прострекотала короткая автоматная очередь. В ответ — пистолетные выстрелы.
Вот и длинный барак. Офицер в распахнутом кожаном пальто прижался к стене, еще раз оглянулся. Изумление исказило его лицо: преследователь был один и притом — мальчишка…
Эсэсовец начал лихорадочно перезаряжать пистолет. Короткая автоматная очередь опередила фашиста. Эсэсовец выронил пистолет и схватился за правую руку.
А через несколько минут Костя гнал матерого эсэсовца, показывая дорогу автоматом, к колонне, которая под прикрытием шквального пулеметного огня переходила переезд… Обычный переезд, такой, как и десятки других, что остались позади.
Письмо от Колоса
«Добрый день, дорогие родные Кости! Добрый день, уважаемая Алена Максимовна! Очень рад, что после долгих лет поисков нашел вас. Писал на Рысевщину, но письма возвращались обратно. Потом мне из Телякова сообщили: кузнеца Будника и его дочь Лену еще в сорок третьем немцы схватили. Пытали, травили овчарками… Я рад, что Вашим близким с помощью партизан удалось бежать. Рад, что Вы дождались Победы. Жаль только, что Костя до нее не дожил. А он хотел, очень хотел дожить. И снова пойти в школу…
Много походили мы вместе с Костей и другими боевыми друзьями по партизанским тропам. Прошли всю Белоруссию, и не только Белоруссию, освобождали с боями многие населенные пункте
Много было крови. Везде по пути рейда оставались свежие могилы товарищей. Я не буду описывать Вам бои, в которых принимал участие Ваш сын. У нас редко выдавались спокойные дни. А где шел бой, там был и Костя. Так было и на Смоленщине, когда мы с большими трудностями прорывались к партизанскому соединению Бати.
По приказу Центрального штаба партизанского движения бригада в октябре 1942 года оставила соединение Бати и направилась к линии фронта, в район станции Старая Торопа. Нас встретила армейская разведка. 21 октября ночью мы перешли линию фронта на участке Четвертой ударной армии генерала Лелюшенко. Сколько было радости! Вспоминается, как Костя долго обнимал и целовал пожилого бойца, а потом пошел танцевать вприсядку. Все мы плакали и смеялись…
После переформирования меня зачислили в воинскую часть и направили на Дальний Восток. Костя был направлен в училище.
Выехали из города Торопца вместе, в одном эшелоне. Костя очень радовался, что едет наконец в настоящем поезде. Однако доехали только до станции Осташков. Дорогой ночью эшелон попал под жестокую бомбежку. Поезд был разбит, вагоны горели… Из всего эшелона нас уцелело человек тридцать.
В эту ночь погиб Ваш сын, а мой близкий друг и боевой товарищ Костя. Погиб, так и не успев получить двух высоких правительственных наград — орденов боевого Красного Знамени и Красной Звезды, к которым был представлен командованием.
Дорогая Алена Максимовна!
Я знаю, что Вам очень тяжело. Но побеждает и должна побеждать жизнь. За нее сражался и погиб ваш сын Костя. За нее погибли миллионы людей. Сдержите слезы, оглянитесь вокруг. Какие чудесные ростки поднялись, расцвели на земле, так щедро политой кровью лучших людей наших. Подросли и подрастают миллионы молодых строителей новой жизни. И если понадобится, они будут сражаться за нее с оружием в руках так же, как Ваш сын.
Будьте всегда здоровы. Берегите себя.
Бывший боец 3-го отряда партизанской бригады капитана Никитина
Письмо красным следопытам Узденской детской библиотеки
«Добрый день, дорогие друзья! Прошу извинения за задержку с ответом: в последнее время немного приболел.
Костя Будник действительно был отличным человеком, пионером-партизаном. Вы хорошо сделали, что пошли по следам этого героического мальчика. У нас, в Моздоке, тоже есть пионерский отряд имени Кости Будника.
Я хорошо знал Костю. Мы дружили, хотя он был намного моложе меня. Он не раз приходил в наш взвод, помогал моим бойцам чистить минометы. Я научил его танцевать осетинскую лезгинку. Костя после войны обещал приехать на Кавказ, ко мне в гости.
Помню, как переходили линию фронта, как Костя волновался за раненых. Пройти надо было тихо, так, чтоб ни единая травинка не шелохнулась. Двум оседланным коням в стремена вставляли и привязывали жерди. К ним прикрепляли носилки с ранеными. Костя все волновался, хорошо ли привязаны жерди, надежно ли прикреплены носилки.
…По вечерам партизаны собирались в деревенском клубе. Читали сводки, газеты, слушали лекторов. А потом давали концерт. Костя пел партизанские частушки под гармонь Коли Воложина, исполнял песни, читал стихи и танцевал.
Чудесный человек был Костя! Я не был в том эшелоне, в котором ехал он, — меня направили на фронт. От людей слышал, что Костю выбросила взрывная волна. Вагоны горели, в них были раненые товарищи, с которыми он плечом к плечу прошел весь рейд. И Костя бросился спасать друзей, бросился снова в пламя эшелона, который продолжали бомбить и обстреливать фашистские стервятники.
Если бы Костя был жив, я мог бы с гордостью повесить на его грудь любую из своих наград.
Всего вам наилучшего.