— Ты помнишь, как хотела штурмом взять Колизей? — спросил я, прощупывая почву.

— Да… — неуверенно ответила Лёка Ж. — И что, взяла?

— Еще как! — постарался я сказать как можно убедительнее. — Ты забросала его бутылками, которые Гарик неосмотрительно привез на встречу с девушкой своей мечты.

— Да? — По лицу Лёки Ж. было видно, что она усиленно пытается вспомнить, как брала Колизей, но память ей отказывала.

— Тут же приехали карабинеры… — продолжил я.

— Симпатичные? — по привычке поинтересовалась Лёка Ж.

— Не знаю, я не рассматривал. Но тебе они понравились, потому что ты пожелала непременно вступить с ними в интимную связь, — сказал я с укоризной.

— Прямо там, у Колизея? — Лёка Ж. снова принялась ворошить память — та оставалась глухонемой.

— Ага, — подтвердил я. — Но они предложили заняться этим в полиции, или как это у них называется… И посадили тебя в камеру с проститутками.

— Меня??? А вы с Гариком куда смотрели? — окончательно купилась Лёка Ж.

— А мы с Гариком взорвали стену полиции… — сказал я предельно серьезно.

— Как? — поразилась Лёка Ж.

— Взрывчаткой конечно. — Я одарил Лёку Ж. снисходительным взглядом. — У Гарика куча взрывчатки — он же тебе вчера показывал.

— Откуда у него взрывчатка? — не на шутку перепугалась Лёка Ж.

— Прессу надо читать. Вот. — Я достал из своей сумки итальянскую газету, которую взял в самолете, и открыл на полосе с испуганным молодым человеком в очках, рекламирующим недвижимость «Туттотондо». — Читай.

Лёка Ж. нацепила очки, посмотрела на страницу и воскликнула:

— Тут же по-итальянски! Я не понимаю…

— Ну да, куда тебе! Тут написано…

Для достоверности я стал водить пальцем по буквам рекламного текста, на ходу сочиняя текст: «Чрезвычайное происшествие в полицейском отделении Рима. Вчера известный исламский террорист и неизвестный русский взорвали стену здания полиции и освободили русскую, которая совершила акт вандализма в Колизее, забросав амфитеатр бутылками с горячительной смесью…»

— Что, прямо так и написано? — спросила Лёка Ж., вглядываясь в незнакомые слова.

— Так и написано: «горячительная смесь», — подтвердил я, указывая пальцем на строчку посредине. — Ты же знаешь, у итальянцев развито чувство юмора. Дальше. «Вместе с русской на волю сбежали местные проститутки».

— А это кто? — спросила Лёка Ж., показывая на испуганного парня в стенном проломе.

— Это… Это карабинер, — нашел я объяснение. — Он в недоумении… такого он за все годы службы не видел. — Я закрыл газету и сунул ее себе в сумку. — Теперь Гарик в бегах. Больше мы его поди не увидим.

— Ты меня разыгрываешь! — вдруг догадалась Лёка Ж. — Какой же из Гарика исламский террорист! Он армянин и э-э… католик! Да, католик!

— Это единственное, что тебя смущает в моем рассказе? — уточнил я.

— Не единственное, — сказала Лёка Ж. — Теперь колись, чем вы с Гариком на самом деле занимались после того, как я… взяла Колизей штурмом.

— Ну до штурма, слава богу, не дошло, — успокоил я. — Потому как ты покинула нас еще на холме Джаниколо.

— В смысле — покинула? — не поняла Лёка Ж.

— Перестала реагировать на внешние раздражители. Почти, — уточнил я и рассказал, как сначала Лёка Ж. действительно едва не свалилась с холма, свесившись с парапета вниз головой. А потом, когда мы с Гариком спасали ее от окончательного падения, начала брыкаться, как бешеная лошадь. Правда, брыкала она исключительно меня — в колено.

— Это значит, что я к тебе неравнодушна… — закокетничала Лёка Ж.

— Лучше бы ты была неравнодушна к Гарику… — мрачно заметил я, потирая коленку.

— И что потом? — потребовала продолжения Лёка Ж.

— Потом мы уложили тебя на заднее сиденье в машине и продолжили экскурсию по холму Джаниколо, он же — Джаникулум, он же — Яникул. В общем, от имени двуликого бога Януса, — объяснил я.

— Продолжили без меня? — возмутилась Лёка Ж., но замолчала, напоровшись на мой взгляд.

— С тобой, с твоим бесчувственным телом, — сурово напомнил я. — Мы продолжали экскурсию, а твое тело охраняло машину — вряд ли кому-нибудь придет в голову угнать тачку с трупом.

Лёка Ж. хотела возразить, но снова поняла по моему взгляду, что лучше этого не делать. Я же вкратце поведал ей историю фонтана Аква-Паола. Построили его в XVII веке по распоряжению папы Павла V. Папа как раз восстанавливал разрушенный акведук Траяна, чтобы провести чистую питьевую воду для местных жителей, а то они вынуждены были пить из грязного Тибра. И чтобы собрать деньги на строительство, ввел налог на вино. Местным жителям это, конечно, не очень понравилось — но потом они поняли, что чистая питьевая вода лучше, чем вино. Надеюсь, Лёка Ж. сегодня это тоже поняла.

Когда фонтан запустили, струя оказалась такой мощной, что разбила балюстраду. Но местным жителям фонтан понравился — красивый, большой, с вместительной чашей. Они стали купать в ней своих лошадей и сами мылись — всё лучше, чем в Тибре. Фонтан быстро засорился, и папа запретил в нем купаться под страхом сурового наказания…

— Ты все это записывал, что ли? — нетерпеливо перебила Лёка Ж., видимо, вспомнив, что собиралась в душ.

— Во-первых, мой самоучитель всю правду говорит. Во-вторых, я люблю читать. В-третьих, с твоим Карузо пообщаешься, и не такое запомнишь, — объяснил я. — Кстати, он сказал, где можно купить сим-карту, чтобы звонить ему без проблем.

— А почему он говорит об этом моему мужу? — возмутилась Лёка Ж.

— По-моему, он догадывается, что я тебе не муж. — Я выразительно посмотрел на Лёку Ж. и сказал: — Обычно мужа не знакомят с предполагаемым любовником.

— Ты плохо знаешь женщин. Вернее, ты вообще их не знаешь, — язвительно заметила Лёка Ж., снимая очки. — Сразу видно матерого холостяка… — Лёка Ж. задумалась, снова надела очки и оценивающе посмотрела на меня. — А может, ты на мне женишься — после того, что я видела в ванной?

— Во-первых, это еще не повод жениться. — Я усмехнулся. — А во-вторых, я слишком хорошо к тебе отношусь.

— Что ты хочешь этим сказать? — не поняла Лёка Ж.

— Что прибью тебя в брачную ночь, — любезно объяснил я.

— По-моему, вода в кофейнике скоро выкипит, — указала мне Лёка Ж.

Я подскочил к кофеварке, снял ее с огня. Воды действительно уже почти не осталось. На стенках образовался плотный белый осадок. Я показал кофеварку Лёке Ж.

— Смотри, сколько минеральных солей!

— Знаю, — ответила она, сняла очки и бросила их в сумочку. — Мне Гарик писал, что у них тут вода, богатая минералами. Зато она идет прямо с гор, как в старые времена. Ладно, я пойду в душ, а ты свари, наконец, кофе. — И, предупреждая мое замечание, сказала: — Я помню, я закрою дверь…

Я сварил кофе. Выпил чашку. Вторую. Третью. Четвертую. Заварил кофе снова. Почитал самоучитель. Потом — путеводитель. Еще выпил кофе. Стрелки башенных часов по-прежнему стояли без движения.

Лёка Ж. вышла из душа часа через полтора. Ее темпоритм явно снизился.

Я налил ей кофе.

— Что ж такой холодный? — недовольно спросила она. — Нет, я такой пить не буду. Пойдем лучше в какой-нибудь бар. Там я возьму себе нормальный кофе. Вот только приведу себя в порядок. — Лёка Ж. достала косметичку и поставила перед собой зеркальце и потребовала, чтобы я развлек ее рассказом о нашей с Гариком дальнейшей экскурсии — после того, как бесчувственное тело Лёки Ж. охраняло машину.

Я поведал Лёке Ж. о том, как мы ходили к церкви Сан-Пьетро-ин-Монторио, которая, разумеется, была в этот час закрыта. Однако это совершенно не помешало Гарику. Активно используя жестикуляцию, он увлеченно рассказывал о Темпьетто, круглой часовне, построенной Донато Браманте на том месте, где по приказу Нерона распяли апостола Петра — вниз головой.

Способ казни так поразил Лёку Ж., что она даже оторвалась от зеркальца. Видимо, у нее возникли конкретные негативные ассоциации, раз она возмутилась: чем Петр этому Нерону не угодил, что его вниз головой-то?