С какой заботливостью избегала она всякого намека, легкой тени упрека в его адрес! Перед его недостатками она смежала глаза! Генрих говорил себе, что трудно было бы найти другую такую женщину, способную в столь щекотливой ситуации остаться верной ему и своему супружескому долгу. „Хозяйство на троих“ продолжалось, и если дофин и любил свою возлюбленную Диану, то к жене он испытывал чувство искренней дружбы. Всякий раз, когда ей случалось упрекать свою злую судьбу, Екатерина Медичи вновь и вновь говорила себе, что сколь бы горьким ни было ее положение, выходом из него мог быть только уход в монастырь, а менять двор французского короля, несмотря на горести и унижения, выпавшие здесь на ее долю, на обет монашества у нее не было ни малейшего желания. На девятом году супружества у нее все еще не было детей и страх развода не переставал тревожить ее.
Было неизвестно, решится ли Франциск I на столь безрассудную и крайнюю меру и если решится, то что ожидает молодую женщину в будущем. Сможет ли она вернуться во Флоренцию, где ее, вполне вероятно, не захочет принять герцог Флорентийский, у которого много меньше прав на верховную власть в городе, чем у нее? Тем не менее, это не произошло. В донесении венецианского посла Лоренцо Контарини объясняется, как при помощи осмотрительности Екатерине удалось избежать грозы, готовой над ней разразиться. Она встретилась с королем, не скрыв от него, что ей известно его намерение дать другую супругу ее мужу. „До сих пор, — продолжала она, — Богу не было угодно даровать мне детей, и если Его Величество не соблаговолит подождать еще немного, ей, верной слуге короля Франции, имеющей перед ним немалые обязательства, не остается ничего другого, как принять обет и постричься в монахини, чтобы хоть чем-то искупить, загладить и смягчить свою вину перед королем“. Это излияние чувств до глубины души тронуло Франциска I. Его благородное и чуткое сердце было столь взволновано, что он сказал Екатерине: „Дочь моя, да не усомнитесь вы, став моей невесткой, в том, что именно такова была воля Господа, которой мы, люди, обязаны следовать во всем. Быть может, Богу еще будет угодно внять нашим мольбам и ответить нам тем, что мы, вы и я, всего более желаем“. И случилось так, что малое время спустя она забеременела и в 1543 году явила на свет мальчика, к великому и всеобщему удовольствию и удовлетворению».
Некоторое время спустя другой венецианский посол Маттео Дандоло писал о Екатерине: «Его Величество король нежно любит ее, и те же самые чувства испытывает к ней двор и народ, и чувства эти столь сильны, что нет никого, ни одного человека, кто бы не захотел отдать всю свою кровь, чтобы подарить ей сына».
И сколь бесплодна была она в первые годы замужества, столь же плодовита стала теперь. С 1543 по 1555 годы она произвела на свет десятерых детей. Став матерью, она почувствовала себя много уверенней. Страх неминуемого развода прошел, и в душе своей ловкая принцесса с восторгом аплодировала себе самой, прославляя свою осторожность и предусмотрительность, помогшие ей выбраться из подобного затруднения. Много моложе Дианы де Пуатье, она целиком уповала на свою молодость и время, которые непременно помогут ей совершить поразительный реванш. Астрологи обещали ей господство.
Веря их словам, она ждет. Внутренний голос говорит ей: «Ты будешь править!» Она не сомневается в этом ни на мгновение, и каждый новый день приближает ее к цели.
Именно к ней с полным правом можно применить знаменитые слова: «Гений — это долгое терпение».
Глава из книги Эмбер де Сент-Амана «Женщины при дворе последних Валуа».
Перевод Богомолова А. И.
Приложение II Извлечение из книги Оноре де Бальзака «О Екатерине Медичи»
«Существовал один человек, который для Екатерины был дороже ее сыновей; этим человеком был Козимо Руджери. Она поселила его в своем дворце Суассон, сделала главным своим советником, который должен был говорить ей, согласуются ли со звездами суждения и здравый смысл ее земных советников… В начале XVI века Руджери-старший, отец Козимо Руджери, возглавлял тот тайный университет, откуда вышли Кардано, Нострадамус, Агриппа, которые один за другим становились придворными врачами Валуа, словом, все астрологи, астрономы, алхимики, окружавшие в это время христианских государей и пользовавшиеся покровительством Екатерины Медичи. В гороскопе, составленном Базилем и Руджери-старшим, основные события жизни Екатерины были предсказаны с поразительной точностью, непонятной для тех, кто отрицает оккультные науки.
Гороскоп этот предвещал те несчастья, которыми было отмечено начало ее жизни и которые относились ко времени осады Флоренции: ее выход замуж за принца крови, неожиданный приход этого принца к власти, рождение детей и их число… Все предсказания этого гороскопа исполнились с такой точностью, что многие историки считали, что он был составлен задним числом.
Всем известно, что Нострадамус привез в замок Шомон, куда Екатерина удалилась во время заговора Ля Реноди, некую женщину, которая владела даром предвидения. Таким образом, во время царствования Франциска II, когда все четыре сына королевы были еще детьми и совершенно здоровыми, до того как Елизавета Валуа вышла замуж за испанского короля Филиппа II, а Маргарита Валуа за Генриха Бурбона, короля Наваррского, Нострадамус и его подруга подтвердили все предсказания этого пресловутого гороскопа. Эта гадалка, вне всякого сомнения владевшая даром ясновидения, женщина, жизнь которой не оставила никаких следов в истории, утверждала, что последний из ставших королями сыновей Екатерины будет убит. Посадив королеву перед магическим зеркалом, отражавшим прялку, на одном из концов которой вырисовывались, одно за другим, лица каждого из сыновей королевы, колдунья вращала прялку, а королева считала число оборотов. Каждый оборот прялки соответствовал одному году царствования того или иного из ее сыновей. Когда затем появилось изображение Генриха IV, прялка сделала двадцать два оборота. Эта женщина (некоторые историки считают, что это был мужчина) сказала испуганной королеве, что Генрих Бурбон действительно будет царствовать во Франции, и царствование его продлится именно столько лет. Едва только Екатерина узнала, что Беарнец взойдет на престол тогда, когда будет убит последний из Валуа, она воспылала к нему смертельной ненавистью. Когда королеве захотелось узнать, какой смертью умрет она сама, ей было сказано, что она должна остерегаться Сен-Жермена. С этого дня, думая, что ее или заключат в тюрьму замка Сен-Жермен или убьют в этом замке, она ни разу туда не показывалась, несмотря на то, что замок этот был бы для нее в силу своей близости к Парижу во много раз удобнее, чем все другие, в которых она вместе с королем укрывалась во время смут. Когда же через несколько дней после убийства герцога Гиза в Штатах Блуа она захворала, напутствовать ее пришел некий прелат. Она захотела узнать, как его зовут, ей ответили, что имя его Сен-Жермен.
— Значит, я умру! — воскликнула она.
На следующий день она умерла, прожив ровно столько лет, сколько ей было предсказано всеми ее гороскопами».
Оноре де Бальзак Соб. соч. т. 21. 1960. «О Екатерине Медичи» Перевод А. Шадрина.
Приложение III Королева Маргарита (Королева Марго)
Королева Маргарита в молодости отличалась красотой, несмотря на то что у нее были слегка отвисшие щеки и несколько длинное лицо. Никогда, пожалуй, не было на свете женщины, более склонной к любовным утехам. У нее была особая бумага, поля которой усеивали сплошь эмблемы побед на поприще любви; бумагой этой она пользовалась для любовных записок. Она изъяснялась галантным стилем того времени, но была весьма неглупа. От нее сохранилось сочинение под названием «Плохо обставленный уголок спальни», по которому можно судить, какова была ее особая манера письма.
Она носила большие фижмы со множеством карманчиков, в каждом из коих находилась коробочка с сердцем усопшего любовника; ибо когда кто-то из них умирал, она тотчас же заботилась о том, чтобы набальзамировать его сердце. Фижмы эти она каждый вечер вешала на крюк за спинкой кровати и запирала на замок.