Петух, скрутившийся в позу эмбриона, елозил ногами и крупно дрожал — что было заметно даже по обращенной к майору спине. Знарок сплюнул, посмотрел на часы — да сколько мне тут с тобой ебаться?..
Уцепив пидора за шиворот, майор поволок его по полу. Воротник пидорского пальто трещал. От мудака явственно несло мочой — дотащив его до стула, Знарок брезгливо осмотрел свой правый ботинок. Ну урод…
Он был как мешок дерьма — мягкий, тяжелый и совершенно безвольный. Сопротивляться не думал — зато и форму, так сказать, не держал: едва майор взгромоздил его на стул, как он тут же чуть не завалился вместе с этим ебаным стулом набок. Словно был бухой в дугу или в отрубе — хотя Знарок видел, что он вполне в сознании. Штаны у пидора в паху действительно потемнели, от него щедро разило бомжом, ворочать его было мерзко, майор с ненавистью матерился и орал: «Сидеть, блядь! Сидеть, говно, кому сказано!!!»
Наконец он кое-как его усадил, заломил ему локти назад и надел наручники, сведя на запястьях кольца до предела. Встал перед козлом: «На меня смотреть! На меня, я сказал!!!»
Пидор трясся и прерывисто дышал. Оглядев себя, майор убедился, что до кучи еще и испачкался в его крови. От же на хер…
— Короче, — он попытался поймать взгляд уебка. — На меня смотреть!!! Короче, или ты колешься, или ты, сука, здесь останешься. Не веришь, блядь? Не веришь?! — Он достал пистолет и принялся у козла на глазах навинчивать глушитель.
Подошел к пидорасу вплотную, наклонился, обхватил левым локтем за шею, а правой вмял глушак ему в залитую потом, соплями и измазанную юхой верхнюю губу. Глазки у пидора были совершенно безумные.
— Не веришь, что я тебя прямо тут грохну?! — сдавленно шипел прямо ему в рожу Знарок, продолжая нажимать стволом, плюща губу о десну, о зубы, чувствуя их подающееся сопротивление, слабый хруст. Он вдруг поймал себя на остром желании выстрелить и успел порадовался, что пистолет на предохранителе.
Тогда он отодвинулся, демонстративно щелкнул рычажком и ткнул козлу глушителем в переносицу:
— Ну так где бабки, блядь?
Белые глаза. Судорожное дыхание — толчками, с каким-то писком на каждом выдохе. Вонь пота и мочи. И — ни слова.
От тварь… От тварь! Теперь он молчит… Говно мягкое — теперь он будет выебываться…
— Смелый, да? — спросил перехваченным голосом Знарок. — Герой, блядь?.. Значит, молчим, да?..
Наверное, пидор был в шоке, но вникать в его ебаные проблемы у Знарока не было ни малейшего желания. Своим пиздежом, увертками и мудацким молчанием тот довел его почти до потери самоконтроля. Какого хуя?! От бешенства (да и от выпитых накануне граммов трехсот) все слегка плыло перед майором — весь этот обрыганный сарай, мертво освещенный газовыми трубками. У него аж руку с волыной свело. Не нажать спуск стоило изрядного усилия.
— Выебываешься?! — Он рывком убрал пистолет от лба урода и от души пнул того пяткой в коленную чашечку (урод громко задавленно вякнул, рванулся и снова чуть не рухнул вместе со стулом). — Да?! — без размаха врезал нижней частью рукоятки куда-то по носу.
Пидор откинул голову и стал издавать захлебывающиеся звуки. Кровь как из крана текла ему на подбородок и грудь.
Ну, сссука, — майор бросил ствол на какой-то ящик, — ну как хочешь… Зашел твари за спину, вытащил выкидуху, выщелкнул лезвие. Левой взял козла за липкую от юхи и соплей морду, крепко прижимая его голову к своей груди, нащупал пальцами его правый глаз (урод рыпался, но Знарок держал мертво) и раздвинул веки. Поднес лезвие к самому глазному яблоку.
— Что ты, на хуй, воешь, что ты воешь? Ты будешь говорить, блядь? — хрипел он, сам уже мало что соображая. — Не будешь?..
Ни хуя. Пидор нечленораздельно выл, молотил пятками в ножки стула и пытался дергать головой.
— Не будешь?.. — Знарок, пыхтя, приблизил кончик лезвия к его зрачку. — Не будешь?.. Не будешь?! Нет?!! — Он коротко горизонтально полоснул острием.
Тот подавился воем и дернулся так бешено, что майор даже отпустил его. А может, он отодвинулся, когда услышал негромкий влажный треск — рефлекторно, еще ничего не сообразив, еще не поняв, что теперь от пидора воняет заодно и говном…
Знарок был весь мокрый, сердце ухало, сарай гулял перед глазами — но внутри у себя майор вдруг обнаружил какое-то мертвенное равнодушие. Равнодушную решимость. По хуй, расколю… Обосранный мудак, оставленный в покое, наконец повалился со стулом набок. Мясо… Знарок внимательно оглядел захламленное помещение, остановился взглядом на древнем верстаке со стационарными здоровыми ножницами по металлу.
Подошел к мудаку, присел с ключом для наручников. Не с первого раза попал в скважину, открыл. Следя, чтоб не вляпаться ненароком, перевалил это мясо на живот, отшвырнул стул. Звуки, шедшие от мяса, были так же отвратны, как и запах. Знарок схватил его за правое запястье и подволок к верстаку. Вздернул его руку вверх, перехватил за локоть, высвобождая запястье из рукава, стал пристраивать. Заговоришь, сука… Пидор вдруг заелозил, засопротивлялся — теперь у него, блядь, нашлись откуда-то силы… Пришлось приложить его лбом о крышку, навалиться с риском замараться — и все равно никак не выходило удержать его в неподвижности одной рукой: чтоб другой удобно взяться за ножницы…
Они возились, ворочались. Пидор всхлипывал и повизгивал совершенно по-поросячьи, Знарок рычал и сопел. Матерился. Обливался по́́том. Ну никак, тварь, не хочешь успокоиться, бл-лядь, на хуй… никак… От него дико воняло, майор наверняка уже измазался… Ннаххуй… 3-завалю!.. Пизззззздюк, уебу, бллллля…
Наконец майору удалось зафиксировать его правое запястье между ножами, левой своей ухватиться за ручку… Но в последний момент тот опять вывернулся… Да еб твою мать!!! Знарок что было дури шарахнул его по почкам, с ревом налег всем весом, зажал руку, зафиксировал… — н-на, с-сука!!. Кромки, крякнув, сошлись, кисть отвалилась, как кусок хлеба. Кровь полилась на верстак, на пол — через несколько секунд по цементу уже расползлась громадная яркая лужа. И продолжала расширяться во все стороны.
Знарок, шатаясь, отступил на несколько шагов. В ушах стоял плотный шум, как от телевизора на пустом канале, кругом все было красное и маркое. В этом красном, под верстаком, корчилось и сокращалось что-то бесформенное, бессмысленное и абсолютно уже бесполезное. Какой-то здоровенный ком слизи. Но он все шевелился, ерзал, безудержно марал пол, вонял, мычал, сипел, всхрапывал рыдающе — и не чувствуя больше ничего, кроме отвращения, и не желая ничего, кроме как прекратить ползанье, истечение и сип, майор взял с ящика пистолет и почти не глядя засадил в это, извивающееся на спине, три пули подряд.
![ТИК frwd.png](https://litlife.club/books/178647/read/images/frwd.png)
40
Она
Некоторое время Ксения стояла над сумкой, неудобно согнувшись, держась одной рукой за язычок молнии. Провела пальцами по плотным бумажным брусочкам… Потом вдруг резко задернула скрипучую молнию… не до конца — та за что-то зацепилась… Ксения стала освобождать — руки едва слушались… Закрыла. Распрямилась, чувствуя боль в пояснице — в глазах зарябило, она зажмурилась на несколько секунд…
Не было никаких особенных ощущений и мыслей — что-то бессвязное вращалось на периферии пустого сознания: она не стала на этом сосредотачиваться. Опустила глаза на сумку. Грязноватая, клеенчатая, в прелестную серо-розовую клетку. Метровой длины. Набитая под завязку. Она стояла среди похожих, столь же пыльных и позабытых, полных и почти пустых, с какими-то книгами, с какими-то разобранными устройствами вроде фотоувеличителей — внешне не отличающаяся от них ничем абсолютно, да еще задвинутая к самой стене, да еще под коробкой с баллонами макрофлекса, да за регипсовыми рейками: Ксения ее и открыть-то сумела лишь на одну шестую длины молнии… Немудрено, что Толик ни черта не заметил.
Она непроизвольно хмыкнула — как икнула — но тут же с некоторым усилием проглотила шевелящиеся в пищеводе звуки. Позыв к немедленным действиям охватил ее: она торопливо принялась расчищать подступы, отодвигать рейки, переставлять коробку… Освободила сумку, взялась за ручки — еле оторвала от пола. Ощупала через клеенку — ну да…