Нортон махнул рукой.

— Я решил, что это вообще не имеет значения. Главное, то, что Крамер мертв.

— Какая именно лампочка перегорела?

— Нортон слегка пожал плечами.

— Вот та.

Я прошел к лампе, стоявшей на столике возле кушетки, снял плафон и внимательно осмотрел ее.

— И что вы надеялись там высмотреть? — проворчал Нортон. — Я уже ввернул новую лампочку.

Я провел по ней пальцами и лродемонстрировал пальцы ему. — Пыль. Причем недельной давности.

Лицо Нортона потемнело.

— Я вывернул ее из другой лампы, вероятно, поэтому она в пыли.

Но в таком случае на ней должны были остаться следы его пальцев, тогда как в действительности их не было. Я решил пока ничего не говорить ему об этом.

— Извините за беспокойство, мистер Нортон, — сказал я, на прощание приподнимая шляпу.

Привратник дома, оказался очень худым человеком с настороженным взглядом, столь характерным для представителей его профессии. Когда я представился и заметил, что не собираюсь требовать от него каких-то действий, он явно успокоился.

— Вы знали мистера Крамера? Того, что умер три дня назад?

— Я видел, как он приходил и уходил. По-моему, он постоянно был на взводе.

— А что собой представляет мистер Нортон?

Привратник осклабился.

— Он в порядке, хотя присмотреть за ним не мешало бы.

— В каком смысле?

— По мне так лучше не здороваться с ним, пока не убедишься, что он не зажал в ладони одну из двух своих электрических штучек. — Его улыбка расползлась чуть шире. — Хотя мне в общем-то все равно. На Рождество Нортон дарит хорошие подарки. Он задумчиво покачал головой.

— Да и с юмором у него в порядке. Однажды попросил меня поменять краны в ванной одной пары, что живет по-соседству. Ну, понимаете, хотел, чтобы из крана, где должна быть холодная вода, потекла горячая и наоборот.

— Он знал этих людей?

— Кажется только здоровался с ними.

— И вы в их отсутствие вошли в квартиру?

Он осторожно кивнул.

— Это была просто шутка. Мы же ничего плохого не сделали. Когда они пожаловались на свой водопровод, я поднялся к ним и снова все поставил на место. Правда, они до сих пор не могут понять, что же тогда случилось. Ни мистер Нортон, ни я так и не рассказали им про нашу шутку.

— А у мистера Нортона сейчас ремонт, да?

— Хозяева дома вроде бы не собирались делать его.

— Но он ведь что-то делает?

— Похоже на то. К нему поднимались трое или четверо рабочих. Правда, сейчас уже, наверное, закончили, потому что сегодня я их не видел.

— Когда жилец хочет произвести ремонт, он ведь должен получить разрешение владельцев дома, не так ли?

— А как же! Мы не хотим, чтобы они там хозяйничали по-своему.

— И мистер Нортон получил согласие?

— Он… э… он, кажется, забыл. Я говорил с ним по этому поводу, но он сказал, что хочет изменить какую-то мелочь, просто чтобы все повеселее смотрелось. В общем, я же говорил вам, что все в порядке. Хороший он жилец, да и живет здесь уже довольно давно.

— А вы не видели, что именно он хотел переделать?

— Нет, у меня и своих дел хватает.

Покинув «Мередит-билдинг», я двинулся в сторону Линкольн-авеню. Апартаменты Крамера были уставлены громоздкой мебелью, которая, как мне показалось, ранее предназначалась для помещения гораздо больших размеров.

Тельма Крамер держалась весьма напряженно.

— Вы мистер Риган?

Я решил рассказать ей про историю с наследством на тот случай, если она еще ничего не знала.

— Миссис Крамер, вам известно, что вы уже не являетесь наследницей вашего супруга?

Кровь отхлынула от ее лица. — Но это… это невозможно. Когда Боб получал свой полис, я знала, что являюсь его наследницей.

— Прошу меня извинить, миссис Крамер, но он изменил завещание. Шесть месяцев назад.

Ее глаза сузились.

— И кто же теперь его наследник?

— Мисс Элен Морланд.

— Почему ваша компания не сообщила мне об этом?

— Это не наше дело, миссис Крамер. Завещатель может в любой момент изменить содержание своего завещания, и лишь от него самого зависит, сообщать кому-либо или нет.

Миссис Крамер сжала в руках платок.

— Ей это так просто не сойдет с рук. Я в суд подам!

— Это ваше право, миссис Крамер. А вы знаете мисс Морланд?

Она резко засмеялась.

— Только видела. Более сказать нечего. Не уверена, однако, что она видела меня. Я оказалась лишь помехой, малозначащей помехой. — Помолчав немного, она продолжала: — У Боба были и другие женщины — такой уж он был человек. Но все они оставались лишь мелкими эпизодами в его жизни. Когда же он повстречался с Элен, все оказалось иначе. Это я могу сказать вам определенно. Узнав, кто… сделал… сделал это… с моим мужем, я пошла к ней и попросила оставить его в покое. Я и сама не знала, какую реакцию от нее ожидать. Возможно, какой-то сцены. Но она взглянула на меня… эти странные серые глаза изучали меня несколько секунд, а потом она заявила, что я могу забрать своего мужа домой.

При воспоминании об этом Тельма покраснела.

— Он просто помешался на ней, в то время как ей он был совсем безразличен. По-моему, ей вообще никто не нужен. Сказав мне, чтобы я забирала мужа с собой, она подошла к картине, над которой работала, и забыла о моем существовании. Как будто меня вовсе не было. И я ушла.

— Но ваш муж продолжал встречаться с ней?

— Я ничего не могла с этим поделать… Но я не думаю, что между ними… было что-то. Он даже рассказывал мне о ней. Говорил, что пойдет к ней в студию и будет просто смотреть на нее. Он никогда не знал наверняка, отдает она себе отчет в его присутствии или нет. Тельма задумчиво покачала головой.

— В сущности, ее лицо ничего не выражает. Невозможно понять, счастлива она или нет…

— Насколько я понял, мисс Морланд — художница?

— Вроде бы да. Что-то рисует, но, кажется, никогда не выставлялась и не продавала своих картин. По-моему, она довольно безразлична к живописи. Просто она как будто… как будто ждет чего-то.

— Ждет?

Глаза женщины расширились.

— Сама не знаю, почему так сказала. Но у меня было такое чувство, что она ждет… чего-то.

— Вы, знали, что у вашего мужа слабое сердце?

— Он мне никогда об этом не говорил.

— А как вы думаете, сам он знал об этом?

— Не могу сказать. Последние шесть месяцев — после того, как повстречал ее — Боб болел. Может, это было что-то с сердцем, но не думаю, что только лишь это. Он много пил, хотя ему было нельзя. Нередко терял сознание. Плохо спал, почти не ел.

— А как вообще ваш муж познакомился с мисс Морланд?

— Их познакомил Питер Нортон, — она сцепила руки. — Мне кажется, ему просто хотелось посмотреть, какое впечатление она произведет на Боба. Почти профессиональная шутка.

— А кто был его доктором?

— Мистер Фаррел. Он принимает в «Брамнер-билдинг».

Я встал.

— Благодарю вас, миссис Крамер, за то, что уделили мне время.

Подъехав к «Брамнер-билдинг», я поднялся в кабинет доктора Фаррела.

— Мистер Фаррел, — предъявив свои полномочия, начал я, — ваш пациент Роберт Крамер, являющийся клиентом нашей компании, скончался три дня назад.

Моему собеседнику на вид было немногим более пятидесяти. Кивнув, он проговорил. — Я слышал. Крамер был моим пациентом около десяти лет. Примерно два с половиной года назад обратил внимание на то, что у него пошаливает сердце. Я обмолвился об этом в разговоре с ним, хотя, конечно, старался не тревожить его. Порекомендовал обычные в подобных случаях распорядок дня, режим и диету. Когда я увидел его шесть месяцев спустя, состояние его здоровья явно ухудшилось. Иначе говоря, он был явно не в себе, потерял силы. На этот раз я уже весьма категорично посоветовал ему поберечься. Как видно, он не последовал моему совету.

— Его жена говорит, что он ничего не рассказывал ей про то, что у него не в порядке с сердцем.

— Наверное, не хотел огорчать ее.

— Да, пожалуй, так оно и было.