— С тех пор как вы стали окружным прокурором, мистер Гейтс, я сказал себе, что вы — единственный, кто способен упрятать меня за решетку. Но оставим это, тем более что от этого в суде мне не будет никакой пользы. Я догадываюсь, что попал в скверную историю. Если уж слабая женщина может справиться со мной, значит, пришло время кончать с этим ремеслом.

Шериф сказал:

— Мне хочется спросить вас, Фолк, как вы сумели скрываться так долго? Как вам удавалось исчезать после каждого ограбления?

Вместо ответа Фолк поднял руки к голове и дернул себя за волосы. Густая башня медленно сползла с головы. Это был парик. Теперь сходству со сверкающим яйцом мешала только невзрачная клочковатая полоса волос над ушами. Он бросил парик на стол к Карсону, затем порылся в кармане свой куртки, извлек оттуда что-то и вставил в рот. Он широко улыбнулся: теперь передние зубы были на месте. Он совершенно изменился и все же был странно знаком нам.

— Видите? — сказал он, кивнув. — Вы все знаете меня. Я работал в кафе на южной стороне площади перед зданием суда. — Он хихикнул. — Шериф, я скормил вам и мистеру Гейтсу не один гамбургер, когда вы приходили к нам пообедать.

Шериф вздохнул. Помощник шерифа Бак Мауллинз разразился громким хохотом, к которому тотчас же присоединился другой помощник.

— Как хотите, но газета обязательно ухватится за это, — задыхаясь, выдавил из себя Мауллинз. — Ну, парень!

Я вздрогнул. Издатель местной «Монро херальд газетт» был кем угодно, но только не закадычным приятелем мне и Карсону. Я даже затруднялся представить себе, что он сделает с этим лакомым кусочком.

Мы задали Фолку еще несколько вопросов. Он с готовностью признал себя виновным в ограблениях, добавив к ним еще пару налетов на заправочные станции в соседнем округе, о которых мы ничего не знали.

Шериф поднял вверх руки:

— Бак, отведи его в камеру. Утром мы с ним еще раз побеседуем.

Кивнув нам почти дружески, Фолк вышел в сопровождении неповоротливого помощника.

Я вздохнул. Карсон досадливо покусывал кончики своих усов.

— Я не знаю, Лу. До сегодняшнего вечера он все делал правильно. Мне непонятно, почему…

Зазвонил телефон. По кивку Карсона второй помощник Джек Эвери подошел к телефону на другом столе. К концу его разговора мы могли заключить без особой боязни ошибиться, что его собеседнику досаждает лай соседской собаки.

Я взглянул на часы. Было почти без пятнадцати девять — по-прежнему слишком рано, чтобы думать о том, что предложить жене на вечер. Я встал.

— В одном я уверен. У этого бездельника хватило бы нахальства на двоих. Работать в этом кафе, всего в двухстах ярдах от нас!..

Шериф криво улыбнулся.

— С тобой трудно спорить, Лу. Ладно, увидимся утром.

Возникший в коридоре топот заставил бы нас предположить, что коридор временно превратился в площадку для выгула носорогов, если бы не Бак Мауллинз распахнул дверь. Он потирал себе шею.

— Шериф! — выпалил он. — Этот негодяй сбежал от меня!

В первое мгновение я подумал, что верзила — помощник с задатками носорога разыгрывает меня. Затем он опустил руку, и я увидел свежий багровый рубец на его шее прямо под правым ухом, слезы в глазах и пустую, совершенно бесполезную кобуру на портупее.

Карсон вскочил на ноги.

— Что случилось?

— Мы шли к тюрьме, мимо стоянки автомобилей, — глотал слезы Мауллинз. — Где-то на середине он показал рукой в сторону улицы и спросил: «Что это?» Я посмотрел туда, куда он показывал. В следующий момент я почувствовал, что лежу на спине. Он ударил меня наручниками. Потом вытащил мой пистолет и скрылся.

— В каком направлении? — вставил я.

Мауллинз с несчастным видом затряс головой.

— Я не знаю. Я вроде не терял сознания, но был как будто парализован. Я мог слышать, что он убегает, но не мог видеть, куда.

Карсон разразился целой очередью коротких ругательств.

— Это моя ошибка, — сказал он под конец. — Я сам остался здесь и позволил ему оставить меня в дураках.

— Он оставил в дураках всех нас, — сказал я. — Но прошло не больше двух минут с тех пор, как Бак выпустил его. Он не мог уйти далеко.

Пока Карсон в спешном порядке уведомлял городскую полицию Монро о побеге бандита, помощник Эвери открыл оружейную комнату и выдал мне заряженный карабин.

После этого мы все покинули офис и побежали по гулким коридорам к двери запасного выхода на первом этаже.

Подъездная дорога делила площадь пополам. Сразу за ней находилась стоянка автомобилей — посыпанный песком и гравием прямоугольник, огороженный с двух сторон. Двухэтажное кирпичное здание местной тюрьмы примыкало к дальнему концу прямоугольника — примерно в ста ярдах отсюда.

— Помните: он вооружен, — сказал Карсон.

После этого мы разделились.

Был уже поздний вечер, ветреный и хмурый, с редкими вспышками зарниц вдалеке. Сбоку от меня в фокусе сходящихся улиц и фонарного света жил своей жизнью перекресток с неторопливым вечерним потоком автомашин и множеством людей, прогуливающихся по пешеходным дорожкам, входящих или выходящих из открытых магазинов. Я остановился, прислонил карабин к дереву и закурил. Сейчас сигарета была мне необходима.

Мимо проехала машина городской полиции. Она затормозила на остановке и дала задний ход. Свет ее фар ослепил меня.

— Черт побери, да ведь это окружной прокурор!

И новая достопримечательность городской площади, черт побери!

— Вы уже видели его, мистер Гейтс?

Я отрицательно покачал головой.

— Ничего, он не мог уйти далеко в наручниках.

Я изобразил согласие, и автомобиль тронулся с места.

На Фолке могли оставаться наручники, но это слабое утешение, если он вооружен.

Взяв карабин, я повернул обратно, к зданию суда. Офис шерифа был пуст, когда я заглянул туда, но Карсон заявился буквально через минуту. Ему тоже не повезло. Два помощника все еще рыскали по площади.

Шериф бросился к телефону. Городской полиции сообщить было нечего, как, впрочем, и расположенной в Монро службе дорожного патрулирования, которая тоже присоединилась к поискам.

Наконец Карсон повесил трубку. Он вздохнул, потом сжал руки в кулаки, задумчиво исследовал получившийся результат и наконец с силой опустил их на ни в чем не повинный стол.

— Да, — сказал я. — Я придерживаюсь того же мнения.

Было девять часов вечера. Фолк был на свободе уже около пятнадцати минут. Все говорило за то, что его скоро найдут. Как долго способен разгуливать по переполненному людьми центру города человек в наручниках?

На нашей стороне было немаловажное преимущество. Фолк не нашел ключа к наручникам, когда обыскивал оглушенного Бака Мауллинза. Бак носил ключ в шляпе под внутренней лентой.

Снова зазвонил телефон, и Карсон быстро схватил трубку. Через несколько секунд ожидание в его лице сменилось выражением угрюмого бешенства.

— Нет, — он сверкнул глазами. — Мне нечего заявлять. Сейчас особенно. Что? Да, я уверен, вы найдете что написать. Вы всегда находите.

Он с шумом бросил трубку на рычаг.

— Джеремия Уолтон? — спросил я.

— Разумеется, — кивнул Карсон. — Он пузырится от радости.

— В любом случае ему не удастся воткнуть свой нож нам в спину до утра понедельника, — сказал я. — В воскресенье нет газеты.

Карсон скорчил гримасу.

— Ты забываешь, что в руках у Уолтона радиостанция. Можешь быть совершенно уверен, что он ею воспользуется, если уже не воспользовался, и объявит о побеге.

Я не уверен, что мне когда-нибудь было хуже, чем сейчас. Минуты утекали, наступило и прошло девять тридцать, но положение не выправлялось. Позвонила моя жена. Она услышала новости по радио. Я пообещал ей, что не совершу самоубийства, не поставив ее в известность заблаговременно.

Были и другие звонки, но они все более и более укрепляли нас в одном: Рой Фолк в очередной раз исчез. Он не оставил нам ни малейшего намека на то, как или куда он скрылся или чем он сейчас занимается.

— Скорее всего, он нашел машину с ключами на одной из улиц вокруг площади и воспользовался ею, — сказал я. — Будем ждать звонка о пропаже автомобиля.