То, что Катарина вернулась во дворец, говорило о том, что она контролирует ситуацию в городе и уверена в своих силах. Но зачем ей срочно, на ночь глядя, потребовалась Луиджина?

Выйдя из дома, я с удивлением увидела, что карета прибыла в сопровождении нескольких конных солдат под командованием офицера. Это забота о безопасности Луиджины или она арестована?

2.5

В карете оказался барджелло[21], низкорослый тип с узким крысиным лицом, и, несмотря на его любезное обхождение, все же это было больше похоже на задержание. Луиджина почувствовала то же самое, пытаясь наводящими вопросами узнать, в чем она провинилась и к чему такое воинственное сопровождение?

— Сеньора, в городе еще не везде спокойно, хотя предводители заговорщиков уже находятся под надежной охраной в крепости.

— Гетти арестован?

— И не только он. Задержаны даже сыновья графини, Оттавиано и Франческо, но по условиям содержания это скорее домашний арест. Еще многие причастные к заговору пока на свободе, в том числе и члены семей Маркобелли и Орчиолли, хотя Джулиано и Эджидио сейчас в пыточном подвале.

— У графини столько важных дел, ей есть о чем позаботиться. Чем же вызвано ее желание видеть меня?

— Вы ее первая фрейлина, и кому, как не вам, служить опорой ее милости в столь трудное время?

Оставшуюся часть дороги до дворца Луиджина и барджелло сохраняли молчание. Ощущаю волнение Луиджины, ее мысли гудят, словно растревоженное гнездо ос, но ничего разобрать не могу. Входя во дворец, Луиджина споткнулась на пороге, и барджелло ее поддержал.

— На правую, сеньора. Если верить приметам, то это нехороший знак, — с ухмылкой произнес он.

Куда и делись его искусственные предупредительность и вежливость, которые он демонстрировал в карете. Барджелло знает истинную причину желания графини срочно видеть фрейлину, и, похоже, это грозит ей бедой. Луиджина резко и с брезгливостью высвободила свою руку.

— Я не верю в приметы, ведь это то же самое, что верить в колдовство. Как вы к этому относитесь, сеньор Альфонсо?

Барджелло скривился, словно откусил лимон.

— Графиня вас ожидает в желтой гостиной, сеньора Луиджина.

— Можете меня не сопровождать, я прекрасно знаю, где она находится, сеньор Альфонсо.

Гордо вскинув голову, Луиджина стала подниматься по лестнице. Я и Луиджина подобны сиамским близнецам, и пока я нахожусь в ее теле, у нас одна судьба. Что нас ждет впереди?

Большую гостиную, обитую желтой золотистой материей, похожей на парчу, графиня использовала для официальных встреч, а частные беседы с фрейлинами вела в розовой комнате, совмещенной с ее спальней. И то, что она принимала Луиджину в желтой гостиной, было плохим знаком.

Графиня сидела на небольшом возвышении в резном кресле, украшенном гербом с графской короной; она облачилась в черную вдовью одежду, как сделала бы, скорбя по мужу, хотя Джакомо таковым не считался.

Ее лицо под полупрозрачной вуалью было очень печальным и уставшим. Кроме нее в помещении находились три монаха. Высокий худощавый священник с безучастным видом стоял за креслом графини, перебирая в руке четки, и по тому, как шевелились его губы, можно было догадаться, что он читает молитву. Двое других сидели за столиком с принадлежностями для письма. Взгляд, которым графиня окинула Луиджину, был крайне недружелюбным и предвещал неприятности.

— Расскажи мне, фрейлина, почему ты не сопровождала меня на охоте, как должна была, и почему оказалась у городских ворот с предателем Никколо Орси, когда… — Катарина запнулась и через силу произнесла: —…это случилось?

— Мне стало известно о заговоре против сеньора Фео, и Гетти чуть не убил меня. Людовико Орси спас меня и увез в своей карете далеко от города. Мне удалось сбежать, но, к сожалению, я опоздала, и на моих глазах совершилось это злодейство.

— Выходит, презренный Орси был в городе и непонятно почему пожалел тебя и спас от смерти? Изволь пояснить, Луиджина, что это за особые чувства он к тебе испытывает?

— Не знаю, сеньора графиня.

— Как же тебе удалось сбежать?

— Сама не понимаю, ваше сиятельство. Один из охранников вдруг решил мне помочь и, развернув карету, поспешил в город.

— Почему же он решил тебе помочь?

— Не знаю, ваше сиятельство. Иногда я теряю память и не ведаю, что творю.

— Щенок Никколо Орси утверждает, что ты ведьма, что ты околдовала его, заставила поехать в Форли, где его могла ждать только смерть. И у него, как и у тебя, возникают провалы в памяти, и он не понимает, как оказался здесь. Утверждает, что ты силой колдовства вместе с ним перенеслась сюда по воздуху.

— Сеньора графиня, я приехала в карете, которую он угнал, помогая мне.

— А он утверждает, что этого не было, и он не помнит, как здесь очутился! Сейчас им занимается святая инквизиция. Здесь присутствует глава трибунала Романьи, фра Сальваторе, облеченный полномочиями конгрегацией святой инквизиции. — Катарина указала на священника.

— У трибунала есть вопросы к вам, сеньора Луиджина.

— Буду рада все рассказать, фра Сальваторе.

— С радостью или без нее, но вы должны говорить правду. Писцы запишут нашу беседу дословно, в присутствии и с позволения светлейшей графини. — Он кивнул монахам, и те взяли в руки перья, обратившись во внимание.

— Мне нечего скрывать, фра Сальваторе.

— Веришь ли ты в существование ведьм и в то, что можно вызвать бурю или околдовать людей или животных?

— Нет, фра Сальваторе.

Молодец, Луиджина! Если она в это не верит, то разве ее смогут обвинить в колдовстве?

— В таком случае сжигают безвинно осужденных?

Луиджина побледнела, поняв, что попала в каверзную ловушку инквизитора. Если она скажет «да», то тем самым подвергнет сомнению правильность действий Церкви, а «нет» будет означать, что ведьмы существуют, следовательно, с ними надо бороться. Это еще не признание вины, но подтверждение того, что любое решение трибунала инквизиторов бесспорно.

— Церковь не может ошибаться, — пролепетала Луиджина.

При всем своем желании я ничем не могла ей помочь. Попытаться проникнуть в тело инквизитора и повернуть беседу в нужное русло? У него настороженный, цепкий взгляд, и я не сомневаюсь, что любые попытки как-то им манипулировать могут вызвать нежелательную реакцию.

— Общаешься ли ты с нечестивыми духами, не властвуют ли они над твоей душой?

— Нет, не общаюсь, а чту Святое Писание, постоянно посещаю мессы и исповедуюсь.

— Прибегаешь ли ты к помощи магии и колдунов?

— Нет, не прибегаю, фра Сальваторе.

— Знаком ли тебе презренный чернокнижник и маг Руджеро?

— Я знаю его лишь как лекаря.

— Пользовалась ли ты его услугами?

— Всего несколько раз и только для того, чтобы спасти раненого.

— Назови его имя.

Луиджина испуганно посмотрела на графиню и виновато опустила голову.

— Ты не хочешь назвать имя?

— Я назову его позже.

— У тебя будет время. Ты знакома с ведьмой Сильфидой?

— Я не знала, что она ведьма.

— С какой целью ты неоднократно ее посещала?

— Мне нездоровилось, и она должна была приготовить мне лекарство.

— Дьявольское лекарство! Сильфида призналась, что вместе с тобой намеревалась отравить сеньору графиню и сеньора Джакомо Фео, упокой Господи его душу! — Священник перекрестился.

— Я просила ее дать мне любовное зелье! — Луиджина разрыдалась и упала на колени, с мольбой глядя на графиню, но прочитала в ее глазах лишь презрение и гнев.

— Ложь! У Сильфиды найден сильнодействующий яд, который она должна была передать тебе. Собака, отведав его, свалилась замертво.

— Я не замышляла ничьей смерти! Наоборот, хотела спасти сеньора Фео, только приехала слишком поздно! Я любила его! — рыдала Луиджина, стоя на коленях.

Напрасно она это сказала. Я заметила, как в глазах графини сверкнули молнии. Ведь она считает, что, даже мертвый, он принадлежит ей одной. Ее реакцию заметил и священник. Слащаво улыбнувшись, он обратился к графине: