Я показала Уайти знакомую миску, на что она быстро отреагировала: подошла и стала лакать воду в двух шагах от меня. Малыши убежали, но, когда Уайти успокоила их своим «прр-прр», они вернулись к своей полуденной сиесте, а я сфотографировала их, воспользовавшись тем, что они были слишком сонными, чтобы протестовать. В пять часов пополудни они начали зевать и потягиваться и затем медленно удалились. Боязливый детеныш шел впереди, и Уайти шла в том направлении, откуда слышался его призыв. Это было прекрасное зрелище: гепарды, легко ступающие по высокой траве, сверкавшей как золото в лучах заходящего солнца и великолепно контрастировавшей с темно-красной завесой дождя, нависшей на горизонте над холмами цвета индиго.
Я подумала, что если даже никогда больше не увижу Уайти, то хотя бы буду знать, что она достигла всего, чего я ей желала: возможности жить свободно в этом прекрасном парке и приносить потомство. Уайти была звеном между Пиппой и этими дикими молодыми гепардами. Мой эксперимент доказал, что гепардов можно спасти от истребления, помогая нм размножаться в естественных условиях.
В январе 1976 года я отправилась в Меру на два дня и захватила с собой нескольких моих друзей. Совсем не надеясь увидеть потомков Пиппы в течение такого короткого времени, я была взволнована сообщением о том, что недавно гепарда с тремя маленькими детенышами видели близ реки Роджеверо. Поскольку Роджеверо частично протекает по территории Уайти, я надеялась, что это, возможно, была она. Мы сосредоточили все свои поиски на этом районе ранним утром и поздним вечером, зная, что во время дневной жары гепарды надежно укрываются от солнца. Проезжая в это время по другим местам парка, мы видели почти всех животных, живущих в Меру, за исключением леопардов и гепардов. У слонов было так много крошечных слонят, что нам стало даже досадно, когда мы увидели одно стадо совсем без малышей. Не меньше детенышей было и у жирафов, среди которых мы обнаружили нянек; обязанности няни выполняла самка, наблюдавшая за подростками, пока их матери паслись.
В последний вечер нашего пребывания в Меру мы медленно двигались по дороге, идущей параллельно Роджеверо, и вдруг заметили гепарда, высунувшего голову из травы на расстоянии не больше десяти метров от нас.
Когда я тихонько позвала: «Уайти», она не обратила внимания на мой призыв, но и не убежала, как это сделал бы любой дикий гепард. Ободренная, я налила воды в знакомую миску, не торопясь вышла из машины и осторожно пошла вперед. Гепард повернулся, и я смогла узнать Уайти по расположению пятен вдоль основания ее хвоста. Я была на полпути к ней, но она не делала попытки подойти к миске с водой, а пристально смотрела вперед. Проследив за ее взглядом, я увидела вдали четырех газелей Гранта. Так как Уайти, очевидно, больше интересовалась добычей, чем водой, я возвратилась в машину, и оттуда мы все наблюдали за ней. Она упорно двигалась по направлению к газелям, подкрадываясь к ним шаг за шагом, и мгновенно замирала, как только они поднимали голову и смотрели на нее. Это продолжалось с полчаса, а потом Уайти спряталась в высокой траве и исчезла из поля зрения. Между ней и газелями не было укрытия, а расстояние было, очевидно, слишком большим, для того чтобы она могла рискнуть сделать последний бросок. Мы подождали еще полчаса, и за это время газели Гранта ушли. Теперь Уайти появилась и издала очень слабый стонущий звук, который означал, что она зовет своих котят, стараясь при этом не привлечь внимания хищников. Трава сразу же зашевелилась, и мы увидели три белые кисточки — кончики хвостов. Они принадлежали трем гепардам в возрасте около трех месяцев. Бросившись к Уайти, малыши прыгали на нее и карабкались друг на друга, стремясь быть поближе к матери. Уайти не остановилась, чтобы полизать их, она продолжала идти, а ее малыши резвились вокруг нее. Быстро темнело, и нам удалось лишь несколько раз взглянуть на игры детей Уайти, кувыркавшихся с невысокого термитника, прежде чем Уайти увела их в темноту равнины.
На следующий день рано утром мы вернулись к тому месту, где накануне оставили семью гепардов, чтобы посмотреть, удалось ли Уайти удачно поохотиться. Неподалеку мы увидели разлетающихся грифов, но не могли найти следов ни добычи, ни гепардов.
Мне оставалось только надеяться, чтобы Уайти удалось воспитать свое новое потомство так же успешно, как она вырастила свои предыдущие семьи. Теперь ей было девять лет и пять месяцев, и она уже семь лет и десять месяцев жила совершенно свободной, дикой жизнью.
Некоторые из моих ближайших соседей
В 1970 году, в июне, Джордж и я впервые получили возможность наблюдать за парой обезьян гверец, живших в Эльсамере.
Когда они прыгали с одного дерева на другое и их длинная черно-белая шерсть развевалась позади словно пелерина, они скорее походили на неких сказочных существ, чем на обезьян. Гверецы живут группами, в каждой из которых главенствует самец. Их низкий рев, длящийся до двадцати минут, можно услышать на расстоянии свыше полутора километров.
Однажды, когда мы следили за нашими обезьянами, сидящими высоко на дереве, ветка, на которой они сидели, обломилась, и самка упала с высоты тридцати метров, сильно шлепнувшись на землю. Послышался глухой удар. Я сначала испугалась, подумав, что обезьяна что-нибудь себе повредила, но с облегчением увидела, как она поднялась и исчезла вместе со своим супругом.
Гверец не было видно шестнадцать дней. Когда я снова встретила их в глубине леса, самка сидела совершенно неподвижно, сгорбившись, и на руке у нее виднелось что-то красное. Посмотрев в бинокль, я обнаружила мордочку детеныша и заметила белый хвостик около тринадцати сантиметров длиной, переброшенный через руку матери. Маленькая обезьянка была белоснежной, если не считать ее красноватой мордочки. Через десять дней у малыша появились черные ушки, хорошо гармонировавшие с большими черными глазами. Я назвала его Коли.
Вскоре мне пришлось на месяц уехать, а когда я возвратилась, кисти рук и ступни Коли стали уже черными, его руки и лицо — серыми, а лоб отделялся от остальной части лица тонкой белой полоской. Мать и детеныш очень любили друг друга. Отец же обычно держался на расстоянии, но зорко следил, не грозит ли им какая-нибудь опасность.
Я всегда считала, что способность обезьян прыгать с ветки на ветку врожденная, но теперь, увидев, как Коли перепрыгивает с одного родительского плеча на другое, поняла, что день за днем родители увеличивают расстояние, которое детенышу приходится преодолевать, и таким образом развивают у него чувство равновесия.
Вскоре малыш стал очень живой обезьянкой — он висел на ветке, держась за нее одной рукой, беспрестанно вертелся и качался из стороны в сторону. Он стал также бесцеремонным и иногда замахивался веткой на своих родителей или даже вырывал у них листья прямо изо рта. За все эти проделки его справедливо награждали шлепками.
Когда Коли не мог взобраться на дерево из-за того, что кора была слишком гладкая, а ствол слишком толстый, мать помогала ему, усевшись на развилку ветвей над ним и опустив вниз свой хвост так, чтобы он использовал его как веревочную лестницу.
Семья гверец совсем привыкла к нам и спокойно оставалась на деревьях, когда мы были поблизости, но, если к нам приходили гости, обезьяны все удирали в лес. Начало дождей было новым испытанием для Коли, хотя он редко мокнул под дождем, потому что мать обычно прикрывала его руками и заботливо укутывала его тело своей пелериной. Во время сильной грозы вся семья забиралась на верхушки деревьев, и я решила, что они это делают для того, чтобы избежать ломающихся от ветра ветвей.
Мне снова пришлось покинуть Эльсамер на несколько недель, и после того, как я вернулась, мне сказали, что одна из обезьян-родителей отсутствует уже две недели. Рано утром на следующий день мы начали поиски и наконец нашли отца Коли на дереве мертвым. Когда мы сняли его тело, то обнаружили, что оно изрешечено пулями. Мой сосед был в это время в отлучке и оставил своих слуг с ружьями и несколькими собаками для охраны своего имущества. Несомненно, они и убили отца Коли, надеясь получить несколько шиллингов за его шкуру или продать его хвост, и качестве метелки, пригодной для того, чтобы отгонять мух. Я сразу же отправилась разыскивать Коли и его мать и нашла их, тесно прижавшихся друг к другу, на одном из соседних деревьев. Они оставались там два дня, а потом вновь переселились поближе к дому.