…Через полчаса после взрыва на месте трагедии собрался весь летный состав военной части аэродрома «Храброво». Город оцепили. Электричество выключили. Ни в одном из домов Светлогорска не работал телефон. На 24 часа в курортном городке ввели чрезвычайное положение.

— Это напоминало войну, — вспоминают жители Светлогорска. — По всем улицам расставили вооруженных солдат, нам запретили не только выбираться за пределы города, но даже покидать собственные дома…

За одну ночь военные убрали всю территорию бывшего детского сада. На месте трагедии разбили клумбу. Рядом посадили новые деревья. Чтобы больше ничего не напоминало о случившемся.

Только две женщины из находившихся в помещении детсада по счастливой случайности выжили в этой катастрофе: воспитательница Тамара Янковская и подруга поварихи Екатерина Ворона.

— Я работала в соседнем санатории, в перерыв забежала к подруге на полчасика, — вспоминает Ворона. — Помогла расставить тарелки. Вышли с ней в соседнюю комнату. Я спиной прислонилась к шкафу, а подруга стояла у окна. Вдруг все стало сыпаться, падать, шум стоял невообразимый… Понять, что случилось, было невозможно. Мне посчастливилось: около меня упала балка, я оказалась в проеме. Подругу завалило. Я схватила ее руку — но она уже не шевелилась…

Через несколько минут во дворе стали взрываться газовые баллоны. В кромешной тьме Екатерина добралась до окна.

— Я не поверила своим глазам. Свет, люди… Стала вылезать через окно, — продолжает она. — Выползаю — наполовину обожженная, вся в грязи… Ближе всех ко мне стоял пожарный. От неожиданности бросил шланг, испугался, наверное…

Спустя час военные нашли Тамару Янковскую. Их обеих, обожженных, еле живых, отвезли в госпиталь.

— Ой, не выжить мне… — причитала в машине «скорой помощи» Тамара.

— Да нет, теперь уж точно не помрем, — успокаивала ее Екатерина Ворона.

Кроме родственников, их в больнице ежедневно навещали сотрудники КГБ. Екатерину Ворону выписали раньше. Тамара Янковская осталась в больнице еще на несколько месяцев. Постепенно ее состояние стало улучшаться. На днях ее должны были выписать…

Утром в день выписки к ней в палату зашел дежурный врач. Женщина не дышала. Внезапная остановка сердца. Вскрытия проводить не стали.

Погибших детей и воспитателей похоронили в братской могиле на единственном светлогорском кладбище, недалеко от железнодорожной станции Светлогорск-1. Когда стал вопрос о погребении здесь же военных летчиков, родители запротестовали. Жители города не сомневались, что основной причиной гибели их детей стала халатность экипажа. Тогда ходило много слухов по поводу авиакатастрофы. Одни говорили, что пилоты перед вылетом сильно напились, другие — что плохо подготовились. Сегодня в военном городке при аэродроме «Храброво» не осталось ни одного человека, кто знал тех восьмерых погибших летчиков. Вся информация сохранилась на уровне слухов. Известно лишь, что новый самолет пустили осваивать самых опытных пилотов части. И к роковому полету они готовились больше года.

— Мы знаем, что в воздухе у самолета отказал двигатель, летные качества машины были потеряны, — рассказывает командир воинской части «Храброво» Николай Дубровский. — В этой ситуации сделать ничего невозможно. Тем более они попали в зону сильного тумана и не видели, куда летели. Детский сад оказался местом падения по трагической случайности…

Семьям погибших летчиков пришлось оставить «Храброво» и перебраться подальше от Калининграда. Никаких памятников, никаких захоронений летный состав не организовывал. Светлогорцы в свою очередь запретили вписывать имена военных на мемориальной доске.

На месте детского сада в 1994 году построили храм–часовню. Часовенка выглядит детской. Внутри — крошечный иконостас и малюсенькие иконы. Все обустроено как раз для ребят детсадовского возраста. Каждый год 16 мая сюда приезжают летчики из «Храброво». Возлагают венок…

Рассказывает командир части:

— Мы возим сюда нашу молодежь не только для того, чтобы помянуть погибших. Это был страшный урок для всех — мы не хотим, чтобы остальные повторяли ошибки погибшего экипажа.

КТО ПОХИТИЛ ЗОЛОТО БАКТРИИ?[43]

Четверть века назад на севере Афганистана советский археолог Виктор Сарианиди раскопал древнее царское захоронение I века до н. э — I века н. э. Бесценную по количеству золотых вещей и исторической значимости находку сразу же окрестили «сокровища Бактрии». С тех пор бактрийское золото практически никто не видел. Версии его исчезновения множатся как грибы после дождя. Одна из них, которая наиболее часто обсуждается на страницах западной прессы, — та, что Сарианиди вывез сокровища в Советский Союз и они до сих пор хранятся где‑то в Москве. Новая волна обвинений в адрес известного археолога, а также неподдельный интерес общественности к бактрийским ценностям заставили Виктора Сарианиди поведать реальную картину тех событий.

…В течение Шлет советские археологи вместе со своими афганскими коллегами вели раскопки на территории северного Афганистана, близ города Балха. Было известно, что именно здесь в VI‑IV веках до н. э. находилась столица Бактрии — историческая область, являвшаяся сперва частью государства Ахеменидов, потом империи Александра Македонского, затем Греко–Бактрийского и Кушанского царств. Правителей Бактрии, во избежание разграбления их могил, хоронили тайно. Делалось все очень быстро, за одну ночь, работа обычно заканчивалась к восходу солнца. Рабов, копавших могилы, потом, скорее всего, убивали. Время показало, что правители Бактрии не ошибались: их тайна умерла вместе с ними, и их секретные могилы были не тронуты почти два тысячелетия.

Покой древних могил был нарушен лишь в 1978 году советскими учеными. Виктор Сарианиди, возглавлявший экспедицию, вспоминает, что он трижды начинал копать именно в том месте, где потом были найдены сокровища, которые многие археологи мира назвали открытием века. Но всякий раз по различного рода причинам бросал. Захоронение обнаружилось лишь в четвертый раз. И сразу же стало понятно, что это сенсация. Клад был поистине уникален — статуэтки, браслеты, ожерелья, расшитые одежды, диадемы… Всего— 20 тысяч изделий из золота и драгоценных камней. Оценить стоимость находки в деньгах было сложно — историческая ценность многократно увеличивала цену украшений.

Целый месяц Виктор Иванович сдавал по описи все найденные сокровища: сначала пересчитывали русские, потом афганцы, затем все вместе. Однажды представители дружественной страны недосчитались целого мешочка с мелкими украшениями. Началась сильнейшая нервотрепка с поисками пропавших ценностей. Нашли. Однако вскоре под подушкой у местного рабочего было найдено несколько украшений…

В это время Сарианиди вызвали в Кабул. Оказалось, что в местный ЦК пришло письмо от афганского «патриота», где он поведал властям о фактах хищений на территории раскопок. Товарищ писал, что своими глазами видел, как Виктор Сарианиди продает на базаре бактрийское золото. В конце своего послания он приписал: «Если я вру — посадите меня. Но я не вру, значит, сидеть должен русский». Вероятно, этот человек просто не знал, сколько пар глаз наблюдало за каждым шагом советского археолога.

— Наблюдатели были за каждым кустом, — вспоминает Виктор Иванович, — сначала я считал, что это охрана. Думал, что власти таким образом заботятся о моей исключительной персоне. Потом оказалось, что меня караулили только для того, чтобы я с золотом не сбежал в Пакистан.

Моджахеды внимательно наблюдали за работами археологов с соседнего холма. Военных действий еще не было, но воздух был наэлектризован — все понимали, что гражданская война неизбежна. Когда моджахеды ворвались на территорию раскопок и стали топтать копытами своих лошадей древние царские могилы, ученые поняли, что пора приостановить работы.

— Между тем мы раскопали лишь шесть могил. Седьмую пришлось засыпать в связи с прекращением экспедиции, — говорит Сарианиди. — К ней приставили охрану. А потом, когда пошли дожди, обнажились еще два погребения. Их тоже решили охранять от мародерства. Однако когда начались военные действия, скорее всего, сами же охранники их и разворовали. Много позже изделия из царских могил разошлись по частным коллекциям. Во всяком случае, в каталогах «Сотбиса» я видел изделия, очень похожие на те, что держал когда‑то в руках.