К ним вошел Сигвар, поставил свою ношу, молча удалился, прикрыв за собой дверь. За дверью никого не было, никто бы не решился подслушивать хозяев, даже если очень хотел.

— Ну вот, посмотри сама. Ты же доставала доверенность, и они ходили с ней первый раз в банк, и асса Хеллана держала ее в руках. И на твоей подписи явно искажение, да и на моей тоже…. Это не та доверенность, это срисованная с нее бумажка.

— Но на ней же моя защита!

— А разве твоя маменька не смогла бы повторить твою защиту? — из глаз Лотти покатились крупные сверкающие слезы.

— Сестренка, не надо, не плачь. Ты не виновата, мне самому надо было ставить защиту на собственные документы, — Одрик встал и обнял беззвучно рыдающую Лотти за плечи. — И впредь нам надо быть осмотрительней. Кому-то мы помешали….

— Разве не маме?

— Взгляни на это. Может быть, узнаешь почерк? — брат протянул сестре почтовый листок. Там предлагалось купить у Одрика сундук бабушки Эфрины, не раскрывая его. И сумма была весьма привлекательной, тем более сейчас, и даже в данный момент у посыльного был аванс, который позволял закрыть все срочные платежи. Но одно обязательное условие: Одрик не должен был знать имени покупателя.

— Мне это передал какой-то посыльный на выходе из банка. Интересно, правда?

— И что ты ответишь?

— Уже ответил… НЕТ и НЕТ.

— Зачем два раза?

— Потому что после первого НЕТ, сумма возросла вдвое.

— Действительно интересно.

— Еще как! Вот что такое лежит в сундуке, и кому оно понадобилось — представляешь! У нас больше никого из родственников не осталось? Или знакомых бабушкиных?..

— Одрик, не спеши. Возможно, асса Эфрина тебе подсказку оставила. А если есть у нас сведающие родственники, то мама там уже давно поработала.

— Да, ты права. Видишь, как получается, что, прежде всего мы должны ожидать неприятностей от нашего же Рода. Но может быть стоит отделиться от них и основать свой Род, как ты думаешь?

— Одрик, так ты все же решился… она приняла твое предложение? Уже можно за вас радоваться?

— Потерпи немножко. Что я могу предложить такой девушке, как Торкана, когда у меня ни гроша в кармане и кругом одни долги? Это просто неприлично с моей стороны. Но все будет хорошо, я разберусь. Я просто должен…. И, если что, тебе я сообщу первой.

Торкана проснулась среди ночи от того, что его рядом не было. Ее охватил страх, этот ее привычный спутник. Она видела по лицу Одрика, что-то случилось. Ждала его, пока не стемнело, и уснула.

Торкана резко вскочила, готовая бежать разыскивать его хоть на край света.

— Кани, ты чего? Спи…. — Одрик сидел в позе медитации у камина с прогоревшими еще не остывшими углями.

— Я проснулась, а тебя нет. Почему ты мне ничего не рассказываешь, я же вижу, что что-то случилось? Я помочь тебе хочу.

— Когда настанет время, конечно, поможешь, но сейчас спи. А мне надо подумать.

«Подумать — это хорошо, давно пора», — вмешался в мыслительный процесс Учитель, — «Я тут с коллегой Диком договорился, он ее убаюкает, а мы с тобой поразмыслим. «

«Учитель, я уж думал Вы от попадания к Хозяину голос потеряли или того хуже. «

«О! там нам лучше было молчать. Ты думаешь, что ОН со всеми так любезен как с тобой? Эхе-хе… как же ты ошибаешься! «

«Да и сам не ожидал такого теплого приема, рассказывают про НЕГО совершенно другое. «

«Конечно…. Вот мы с Диком не в счет, мы существуем за счет вас, присосавшись как клещи. Но мы — мелочь, от вас не убудет. А чем питается Мара? «

«Мара! Да всем подряд и в неприличных количествах. «

«А твой новый приятель, знаешь, чем питался в период своего роста и формирования? «

«Откуда? Это сколько лет прошло. «

«Да прошло прилично, но для высшего демона он еще молод. А во времена демонической войны, можно сказать, что у него были юношеские прыщи. «

«Так как же…»

«…Он их всех победил? Да очень просто! Он их всех сожрал. Это он сейчас обуздал свой аппетит, а тогда был просто ненасытен. Так что ты не обольщайся, хотя люди, бывает, меняются, возможно, меняются и демоны. Но никто в демоническом мире не знает кто ОН, от какой ветви произошел, что странно. У нас обычно все известно. Это у вас могут гадать, кто папаша, у нас такого не происходит.

А вот что он тебе рассказал про твоих родителей — это правильно, лучше все знать о своем происхождении и не испытывать по этому поводу никаких иллюзий.

Пожалуй все, теперь вернемся к нашим насущным вопросам. У тебя в критической ситуации мозги гораздо лучше работают, с тобой, в такие моменты, даже приятно иметь дело…»

Зверь темной тенью проскользнул в дом человека, с которым он делил свое тело. Еще по дороге в логово его стало корежить от боли, сильно воспалились и огнем горели пара царапин, полученных им во время последней охоты. Особенно болела левая нога, которую чуть поцарапал кинжалом умирающий мужчина, голову которого Зверь потом съел.

Зверя болтало из стороны в сторону, на левую ногу он наступал с трудом и от боли он почти ничего не видел. Его сил хватило ровно на то, чтобы добраться до входа в логово. От вкусного запаса сил и магии, что он выпил из женщины на кухне трактира, уже ничего не осталось. Он свернулся калачиком на полу дома перед распахнутым настежь входом в подвал и жалобно заскулил от боли и отчаянья.

Человек внутри зверя зашевелился и стал объяснять зверю, что он был не прав. Оружие легионеров, которым были нанесены легкие и вроде не существенные царапины, было обмазано очень сильным ядом. И от неминуемой смерти зверя спасла только огромная живучесть и магия, выпитая из женщины, но все это ненадолго. И если срочно не принять противоядие, то … часы жизни зверя сочтены.

Человек властно потребовал себе свое тело. Отдавать только недавно завоеванное Зверю не хотелось, но БОЛЬ, которую он сам так любил причинять другим, в этот раз терзала его тело. А человек внутри посмеивался, перечислял симптомы и подсчитывал уровень боли. Потом он взялся рассуждать о том, что легионеры, пришедшие в подвал убивать человека, не догадались смазать оружие ядом, а решили воспользоваться магией, которая не причиняла Зверю ни малейшего вреда. А яд, предназначенный для животного, убивал зверя, но его легко мог вылечить человек.

Зверь и человек, владеющие одним телом долго спорили, но Зверь тоже не хотел умирать, а боль все нарастала. Наконец они договорились «о совместном владении» и приняли совместное решение попытаться объединить сознание, тело и способности, но уже после того, как человек, под неусыпным контролем Зверя вылечит их общее тело.

Тело жуткого животного на полу дернулось, изогнулось и перетекло в грузного, но не толстого, человека хорошо за пятьдесят. Человек с трудом встал и, пошатываясь и держась за перила и стенку, дошел до своего кабинета на втором этаже. Там он с трудом, дрожащими руками, откопал у себя в столе склянку темного стекла, хорошо глотнул содержимого, и помазал остатками все мелкие раны и порезы, найденные им на теле. Потом человек с трудом дошел до спальни, залез на кровать и заснул, по-звериному завернувшись в теплое одеяло.

Утром, вернее уже ближе к полудню, мы с полковником пришли к молчаливому соглашению, что «невесты» у него не было, мордобоя в нашей спальне тоже не было и с магом в номере трактира он меня не заставал.

Поздний завтрак, или скорее очень ранний обед, прислуга накрыла в малой столовой у пылающего камина. И даже кухарка, что торжественно внесла в залу блюдо с горой ватрушек, тоже была сама вежливость и предупредительность. Перспектива получать на кухне еду и в отсутствие сейна, меня несказанно порадовала, а то летом приходилось есть у Джурга, без сейна старая карга отказывалась меня кормить, и только сковородкой не била.

Мы мирно, по-семейному завтракали и беседовали о погоде, закончившейся ярмарке, прошедшем приеме у Доджа, где мы не были, и прочих мелочах. И тут слуга объявил о визите сейна Одиринга аль Бакери, при упоминании этой фамилии сейн вздрогнул. Ну да, несостоявшаяся невеста-то тоже аль Бакери…