В наше время выдвигалось предположение о том, что театральное действо при дворе царя Артавазда II в городе Арташате было организовано не для того, чтобы отметить брак своей сестры с сыном парфянского царя. Целью было публичное торжество в честь победы над Римом. Делом в том, что шестнадцать лет назад царь Артавазд был соправителем своего отца Тиграна II, разгромленного Лукуллом. Римский полководец не только разграбил Тигранакерт, один из богатейших городов региона, но и устроил в честь своей победы спектакли в тигранакертском театре. Вполне вероятно, что вынос головы Красса в качестве театральной бутафории в театре арташатском являлся своего рода местью сына за поражение отца.
Но эффектность такой сценической находки не оправдывает дурновкусия «постановщика».
Omnia Gallia: От Амбиоригадо Верцингеторига
Между тем в Галлии положение дел начало приобретать угрожающий характер. Цезарь, вернувшись из Британии, разделил свое большое войско на несколько частей для размещения на зимних квартирах. Затем отбывает в Италию, чтобы расположиться как можно ближе к Риму — в допустимых законом пределах, естественно.
«Но в это время вновь вспыхнуло всеобщее восстание в Галлии, и полчища восставших, бродя по стране, разоряли зимние квартиры римлян и нападали даже на укрепленные римские лагеря. Наибольшая и сильнейшая часть повстанцев во главе с Амбиоригом перебила отряд Котты и Титурия. Затем с шестидесятитысячной армией Амбиориг осадил легион Цицерона и едва не взял лагерь штурмом, ибо римляне все были ранены и держались скорее благодаря своей отваге, нежели силе».[86]
Цезарь, узнав о поражении римлян, немедленно возвращается с семью тысячами легионеров на помощь осажденному Квинту Туллию Цицерону, сыну знаменитого оратора. Своим легатам, Марку Котте и Титурию Сабину, а также восьми тысячам воинов, которые находились под их руководством, помочь он уже не в состоянии, почти все пятнадцать когорт уничтожены, спаслись буквально считаные единицы. От них Цезарь и выяснил детали катастрофы, подробно описав их затем в «Записках». Он винит во всем Сабина, поверившего Амбиоригу, который предлагал безопасный проход когортам до места расположения ближайшего легиона. Котта же не хотел покидать хорошо укрепленный лагерь и собирался ждать помощи. Двуначалие и стало причиной разгрома — Сабин все же настоял на своем и вывел когорты из лагеря. Когда же легионеры проходили через небольшую котловину, их окружили и перебили.
Цезарь не мог позволить, чтобы лагерь Цицерона постигла та же судьба. Еще одно поражение нанесло бы его авторитету страшный удар. И что еще хуже — умиротворенные силой племена могли бы воспользоваться случаем и поднять мятеж по всей территории Галлии.
Положение Цицерона и осажденных ухудшалось с каждым днем. Противник не просто лез на стены, а вел правильную осаду — вырыл вокруг всего лагеря римлян глубокий ров, из выкопанной земли насыпал вал, а затем принялся сооружать осадные устройства. Всему этому воины Амбиорига научились, следя в последние несколько лет за действиями римлян.
Цезарь, добравшись до лагеря, обнаружил, что врагов намного больше, чем он предполагал, и к тому же они занимают выгодную позицию. Он вынужден пойти на хитрость, чтобы выманить Амбиорига из-за укреплений. Для этой цели сооружается нарочито маленький лагерь, палатки в котором пришлось ставить вплотную друг к другу. Таким образом создается впечатление, что у римлян там расположен небольшой отряд.
Уловка сработала, враг подошел к стенам римского лагеря и не увидел на его стенах ни одного легионера, а изнутри до них доносились испуганные крики. Когда же галлы начали разбирать заграждения в воротах лагеря, Цезарь внезапно атаковал их. Разгром был полный, Амбиоригу чудом удается спастись, за ним отправляется погоня, но, как жалуется Цезарь в «Записках», «Амбиориг спасался в потаенных местах и в густых лесах и под покровом ночи устремлялся по иным направлениями и в другие местности — притом в сопровождении только четырех всадников, которым он одним решался доверить свою жизнь».
В эту зиму Цезарь большую часть войска не отправляет на зимние квартиры на юг — ситуация в Галлии остается напряженной. Победа над Амбиоригом в 54 году до P. X. сбила пламя восстания, но угли продолжали тлеть под золой.
В том же году племя треверов попытало счастья в другом месте. Когда к ним пришла весть о гибели войска Котты и Сабина, они выступили против легата Тита Аабиена. Лагерь римлян захватить не удалось, Лабиен избегал прямых столкновений, а потом неожиданно ударил по мятежникам, и битва кончилась тем, что голову вождя Треворов принесли Лабиену в качестве трофея.
Тем временем неуловимый Амбиориг продолжал мутить воду, подбивая племена на сопротивление римлянам. Он ищет союзников среди германцев на той стороне Рейна, но втуне. Разгром Ариовиста, если верить Цезарю, вразумил их, поэтому поддержки он не получил. Но все же к нему примкнули небольшие группы германцев, и Цезарь использует это как предлог снова дать урок неразумным германцам.
Новый мост через Рейн строится быстро, благо опыт уже есть. Помня о выжженной земле, которую в прошлый раз оставили римляне после восемнадцати дней своего пребывания на восточном берегу, племена отправляют к Цезарю послов и подтверждают верность прошлым клятвам. Но непокорные свебы покинули места своего обитания и ушли в глубь своей территории, чтобы подготовиться к встрече противника. Цезарь не стал повторять ошибку Красса. Несмотря на то что здесь были леса, а не пустыня, отрываться от линий снабжений и растягивать коммуникации он не хотел, к тому же понимал, что завоевание Германии пока ему не по силам. Да и обстановка в Риме все настойчивее требовала его личного присутствия.
Поэтому он вернулся обратно и, переправившись на западный берег, разобрал часть моста, оставив поблизости от него гарнизон. Это было послание германцам — в любой момент Цезарь сможет вернуться, и река не является для него помехой.
Осенью в Галлии он узнает о местоположении Амбиорига и быстрыми переходами настигает его в Арденнском лесу. Противник разгромлен, однако Амбиоригу и на этот раз удается бежать. Поиски беглеца продолжаются до конца года, но он так и не попадается в руки римлян. По ходу его преследования Цезарь проводит жесткую, а вернее, жестокую политику устрашения, сжигая деревни, грабя и разрушая все, что попадалось им по пути. Тех, кто не успевал спастись бегством, продавали в рабство. Справедливости ради отметим, что римлянам в этом деле охотно помогали союзники-галлы, которые были не прочь поживиться за счет соседних племен.
На некоторое время Галлия притихла, но Цезарь, скорее всего, понимал, что тишина не означает спокойствия.
Рим в это время бурлил страстями: убийство Клодия, вести о гибели Красса, усиление Помпея быстро меняли политический климат Республики. Но Цезарь, уведя войска на зимние квартиры, а сам, как обычно, расположился в Цизальпийской Галлии. Выжидал. Интуиция подсказывала, что в мутную воду интриг сейчас лучше не соваться и подождать, когда станет видно, какой величины рыбы уцелеют в римском политическом водоеме.
Известно, что Цицерон навещал Цезаря в Равенне, но о чем они говорили, осталось втайне. Приблизительно в это же время Цезарь предлагал Помпею возобновить семейные связи. Словом, внимание полководца было сосредоточено на Риме. Кто-то из галлов время от времени сообщал о готовящихся мятежах, но он не придавал этим слухам большого значения — племена иногда пытались сводить счеты друг с другом руками, вернее, мечами римлян.
Поэтому восстание 52 года до P. X. стало для него неприятным сюрпризом.
«Поднялось много племен, но очагом восстания были земли арвернов и карнаутов. Общим главнокомандующим повстанцы избрали Верцингеторига, отца которого галлы ранее казнили, подозревая его в стремлении к тирании.
Верцингеториг разделил свои силы на много отдельных отрядов, поставив во главе их многочисленных начальников, и склонил на свою сторону всю область, расположенную вокруг Арара. Он рассчитывал поднять всю Галлию, в то время как в самом Риме начали объединяться противники Цезаря. Если бы он сделал это немного позже, когда Цезарь был уже вовлечен в гражданскую войну, то Италии угрожала бы не меньшая опасность, чем во время нашествия кимвров».[87]