Римляне, серьезно относящиеся к гаданиям и предзнаменованиям, когда дело касалось внутренних или внешних угроз, были в быту чужды мистики и сентиментальности, и тем более по отношению к своим детям. С богами у них были сбалансированные взаимоотношения — жертвы и поклонение взамен покровительства в делах. В этом смысле и ритуалы, и обряды, связанные с рождением ребенка и последующими событиями его жизни, вполне укладываются в систему этих взаимоотношений. Соблюдение этих ритуалов являлось, с одной стороны, своего рода демонстрацией лояльности традициям Рима, а с другой стороны, было частью мироощущения гражданина, не сомневающегося в своей исключительности как римлянина, волею богов поставленного выше всех иных народов. Здесь нет парадокса — общение с богами не было для римлян чудом, а всего лишь обыденностью, бытовой атрибутикой, несколько забюрократизированной, как сейчас сказали бы. Их боги могли проявлять себе через явления природы, наказывая злоключениями или поощряя удачей, давая знать о своих намерениях через полет птиц, внутренности животных или через множество других мантик — гаданий. Жреческое сословия в Риме представляло собой структурированное сообщество, в котором многие чины и обязанности были выборными. Знатные и авторитетные семьи могли влиять на продвижение тех или иных кандидатур. Это в свое время будет учтено молодым Цезарем.

В знатной семье рождение ребенка было делом серьезным, поскольку затрагивались наследственные интересы, как имущественные, так и политические. Во время родов в доме присутствовали заблаговременно приглашенные родственники и друзья дома, чтобы при необходимости засвидетельствовать рождение и официальное признание ребенка. Официальное признание представляло собой ритуал, во время которого новорожденного клали на землю перед отцом, и если он поднимал его, то признавал своим. В случае, если у ребенка были дефекты, его могли и не признать, тогда судьба его была плачевной.

Отец признавал ребенка, и тогда двери дома украшались для всеобщего оповещения венками, а на домашнем алтаре зажигался огонь. Для римлян день рождения был значимой датой и праздновался каждый год. Эта традиция дошла и до нас, хотя в христианском мире настоящим праздником для каждого человека были именины.

На девятый день для мальчиков или на восьмой день для девочек проводили люстрацию, то есть очищение. Предполагалось, что во время родов в ребенка могли проникнуть злые духи, и эта церемония предназначалась для их изгнания. Тогда ребенку и давали имя, а на шею мальчику вешали мешочек, в котором находилась bulla — талисман. Он мог быть из янтаря или из коралла, но самым действенным считался золотой. Золота боятся стриги, злые существа, похожие на птиц, которые могут ночью выпить кровь младенца.

По одним источникам, Аврелия, мать Цезаря, кормила его грудью, что должно было свидетельствовать о ее высоких достоинствах, поскольку в те времена в знатных семьях кормилиц находили среди рабов. Впрочем, другие сомневаются в этом, полагая, что это всего лишь выдумка. Известно лишь, что она весьма серьезно повлияла на воспитание сына и скончалась, когда ему было сорок шесть лет.

Образование ребенок в такой семье получал в домашних условиях. В отличие от греческой государственной системы образования, богатые римляне предпочитали нанимать учителей или покупать ученых рабов, чтобы ребенок воспитывался дома и, самое главное, получал правильное направление своего развития.

Это в первую очередь касалось знаний о римской истории и о том, какую в ней роль играли его предки. Семейные традиции, как мы уже говорили, были неразрывно связаны с историей Рима, и на примере деяний великих мужей ребенку с младых ногтей вбивалось в голову, что такое быть гражданином Рима и какими для этого необходимо обладать качествами.

Качествами этими в первую очередь были dignitas, pietas, virtus.

Dignitas — а именно самоуважение, гордость, честь или достоинство — являлось личной добродетелью, определяющей манеру поведения. Римлянину не пристало быть подобным суетливому греку или буйному галлу, он должен быть хладнокровным, уверенным в себе и тем самым всячески демонстрировать свое право повелевать.

Pietas — это не просто благочестивое отношение к богам, но также уважение к семье, к традициям и законам, то есть к естественному порядку вещей в обществе. Эта добродетель подразумевала также готовность к самопожертвованию во имя Рима.

Virtus — общественная добродетель, качество римлянина, крепкого физически и нравственно, уверенного в себе, готового мужественно подчиняться или повелевать.

По мере того как маленький римлянин будет расти, на исторических примерах в нем будут взращивать также иные качества, такие, например, как aequitas, то есть честные, справедливые отношения между правителями и подданными; genius — понимание единства судеб каждого римлянина в отдельности и всего римского общества в целом, осознание того, что называли «римский дух»; prudentia — мудрость, проницательность, рассудительность, дальновидность, а также многие другие.

У менее богатых, но все же состоятельных римлян мальчики после семи лет шли в платные начальные школы. Сразу отметим, что имущественный ценз в реальности не влиял на мироощущение римлянина. Как отмечали многие историки, патриотизм, гордость за свой народ, чувство своей избранности среди других народов были велики не только у аристократии, но и у беднейших граждан.

Поскольку Цезарь был единственным сыном, то, естественно, на нем сосредоточились все ожидания семьи. Как и любой мальчик из знатного рода, он должен был поддержать добрую славу рода, а еще лучше — возвеличить его своими делами на общественном поприще.

К общественным делам мальчиков из знатных семей приучали с семи лет. Они практически все время проводят со своими отцами, наблюдая, как те беседуют с клиентами или разговаривают с сенаторами, им даже разрешают слушать у открытых дверей, как идут выступления в сенате. Они еще играют в детские игры, но одновременно смотрят, какими играми занимаются их отцы, впитывают в себя, поначалу неосознанно, всю сложную систему взаимоотношений между патронами и клиентами, замечают, с чьим мнением считаются больше, а кем пренебрегают. Когда мальчики подрастут, все это перейдет в новое качество, и молодые люди врастут в механизмы управления государством, обрастут связями и взаимными обязательствами. И не будем забывать, что для них личный успех, политическая карьера были синонимами служения Риму.

При всех возможных недостатках римская система воспитания молодого поколения обеспечивала плавную смену элит, для которых Рим был всем, а весь остальной мир — лишь ареной для демонстрации его превосходства.

Годы учебы

Цезарю предстояли годы учебы. Греческой и латинской риторике, как известно, его обучал некто Гнифон. Как ни странно, сведения о нем, по иронии судьбы, сохранились, хотя о самом Цезаре того периода приходится домысливать.

«Марк Аврелий Гнифон родился в Галлии в свободной семье, но был подкинут; вырастивший его отпустил приемыша на волю и дал ему образование; некоторые передают, что было это в Александрии, у Дионисия Скитобрахиона, но я этому не верю, ибо это не согласуется с последовательностью времени. Говорят, что он обладал большим дарованием, а кроме того, душою был добр и мягок, никогда не договаривался о плате, но тем больше получал от щедрости учеников. Преподавал он сперва в доме божественного Юлия, когда тот был еще мальчиком, потом — в своем собственном. Преподавал и риторику, причем уроки красноречия давал ежедневно, а декламировал только раз в неделю. Говорят, что многие известные люди часто бывали у него в школе, в их числе и Марк Цицерон, даже когда он уже был претором».[20]

Подросшие молодые люди, которые должны были постепенно перенимать бремя власти у старшего поколения, начинали серьезно изучать литературу на греческом и латинском языках, заучивать наизусть законы «Двенадцати таблиц» и другие тексты, обязательные для запоминания.