Эти «какие-то» отношения длились у них долго, но так и не продвинулись дальше взятия друг друга за ручки. Даже невинные поцелуи не заставляли покрыться румянцем щёки Онти, не потому, что она не умела краснеть, а просто до поцелуев никогда не доходило.

Онти, появившись в небе, внесла суматоху в размеренную жизнь тотама, а Метин, не дожидаясь команды Ай-те-Кона, уже ставил на огонь чайник и подкладывал кизяки в костёр. Пока пили первую кружку чая, по традиции, молчали, а потом Онти рассказала все новости при дворе короля Ладэоэрда. Выпили еще по одной кружке чая, но все новости кончились, и Онти молчала, тем более с тотамом Ай-те-Коном молчание было естественным.

Они бы ещё долго сидели и молчали, если бы не станция репликации, которая открылась, и под кольцом репликации появился товарищ Тёмный. Онти радостно поднялась и понеслась к коню.

— Тёмный, ты как здесь оказался?

— А что ты здесь делаешь?

— Я наведалась в гости к Ай-те-Кону, а ты?

— Я по делам, — коротко ответил Тёмный и кивнул гривой: — Пока!

— Эй, я с тобой! — сказала Онти и махнула ладошкой Ай-те-Кону.

— Если так, садись на меня, — предложил Тёмный, но Онти отказалась.

— Как хочешь, — сказал товарищ Тёмный, взмахнув появившимися крыльями и поднимаясь в воздух. Онти вспорхнула за ним, догоняя.

— Куда мы летим? — спросила Онти, пристраиваясь рядом с товарищем Тёмным, но тот загадочно сказал:

— Увидишь.

Полёт проходил скучно, так как Тёмный ничего не рассказывал, игнорируя все намёки Онти, но она всё равно поняла, что летят они в направлении столицы, Арбинара. Что там забыл товарищ Тёмный, Онти и предположить не могла, разве что в гости к королю Ладэоэрду.

Когда она увидела Русика, появившегося впереди, то необычайно обрадовалась встрече: тюремное молчание  кончилась и можно будет поболтать с другом. Русик бросил обычное: «Привет» — и сразу же спросил:

— Куда путь держите?

— Государственная тайна, — ответила Онти: пусть и Русик помучается.

В это время Бонасис Порфир разбирала травы, привезённые из путешествия, и раскладывала их на столе для просушки. Она так же, как и раньше, возила ремесленные товары из столицы в деревню для обмена на сельскохозяйственные продукты. Травами она занималась от души, а сказать правильнее, от тоски по дочери, Альмавер, которая знала в них толк, в отличие от Бонасис, имеющей весьма поверхностные сведения о действии того или иного снадобья.

Последние сведения о дочери, которые она услышала от Рохо несколько лет назад, были для неё, как бальзам, но он не залечил душевной раны, а, наоборот, растравил её воспоминания. То, что её дочь осознала их душевную близость, которая строилась с той минуты, когда Бонасис подобрала беспомощный плачущий комочек у себя на крыльце, грело сердце матери, подтверждая их неразрывную связь.

Бонасис сбросила слезу с глаза и взяла в руки гребень, которым с детства расчёсывала Альмавер. Медленно провела по своим коротким волосам, точно расчёсывала свою дочь, вспоминая свои ощущения при этом.

«Доченька моя, где ты есть?» — спросила она у воздуха и услышала, неожиданно для себя: «Я тебя жду!» Голос, прозвучавший внутри неё, был настолько похож на голос дочери, что Бонасис вздрогнула, поражаясь случившемуся.

За окном раздался хлопот крыльев, и Бонасис выглянула во двор, собираясь увидеть стаю голубей, которых она подкармливала, но для птиц, приземлившихся у неё во дворе, горсти зёрен было бы маловато.

С удивлением Бонасис увидела, как складывая крылья, огромный чёрный жеребец окинул влажным глазом двор и уставился на неё, точно видел её в глубине комнаты. Рядом с ним приземлилась Онти, девочка, которую она знала, и с которой довелось несколько лет назад пережить не самые радостные минуты внутри пещеры, заливаемой водой.

Говорили, что девочка будет будущей королевой, и Бонасис этому радовалась, так как девочка была добра и непосредственна, не в пример придворным дамам. Бонасис знала, что её дочь едва не убила Онти, но её не винила, так как тогда она была под влиянием страшного человека – Монсдорфа.

Рядом с Онти Бонасис увидела Русика, сущей птицы небесной, и не могла понять, что странная троица делает возле её дома. Она вышла на крыльцо и спросила у Онти:

— Кушать будете?

Она всегда готовила обед, забывая, что дочери, Альмавер, нет, поэтому в доме всегда имелось, чем накормить гостей.

— Спасибо, тётенька Бонасис, — поблагодарила Онти, понимая, что угощать тётеньке некого: ни Русик, ни Онти, а тем более товарищ Тёмный в пище не нуждались. Такая особенность их организма пуще всего огорчала маму Русика, Вету, но с этим и ей и другим приходилось смириться.

— Я приехал за вами, — сказал товарищ Тёмный, а Онти, от удивления, открыла рот: так вот зачем прилетел Тёмный. Русик смотрел на Тёмного и Онти, понимая ещё меньше. Бонасис же не удивилась, что конь говорит, как будто разговаривала с ним каждый день, что, отчасти, было правдой, так как в поездках она изливала душу своей старой лошадке.

Ответ Бонасис поразил Онти ещё больше, чем сказанное Тёмным, так как скрывал загадку, которую она не знала, и, даже, не могла поделиться ей с тотамом Ай-те-Коном.

— Я готова, — сказала Бонасис, прикрывая дверь дома и держа в руках расческу Альмавер.

— Может, вы что-то возьмёте с собой? — спросил товарищ Тёмный, поражённый интуицией Бонасис.

— Мне ничего не нужно, вот только лошадь, — сказала она, показывая на конюшню со старой кобылой. Товарищ Тёмный подошёл к загородке и старая лошадь, увидев его, радостно заржала, протягивая к нему морду.

— Я распоряжусь, и её поставят в королевских конюшнях, — сказала Онти и добавила, — и сама присмотрю за ней.

— Ты добрая девочка, — обернулась к ней Бонасис и спросила: — Ты простишь мою дочь за всё плохое, что она тебе сделала?

— Я зла не держу, — сказала Онти, несмотря на то, что в душе в этом сомневалась.

Бонасис, немного смущаясь, уселась на товарища Тёмного и тот, прямо с места, поднялся в воздух. Онти отправилась во дворец, чтобы отдать нужные распоряжения и на минуту залететь домой: увидеть родителей и успокоить Хабэлуана: тот больше родителей беспокоился за свою сестру.

А Русик последовал за Тёмным, чтобы проводить его до станции репликации.

* * *

Они подошли к дворцу, и Сергей удивился такому изящному и технически совершенному зданию, стоящему в явной глуши. Кот привычно шагал впереди, когда дверь открылась и на ступеньках появилась стройная черноволосая женщина, которая вела за ручку совсем маленькую белобрысую девочку.

«Это и есть Элайни?» — удивлённо подумал Сергей, теребя свои воспоминания, но не находя там никакого отклика.

— Серёжа, ты вернулся! — воскликнула женщина, сердечно обнимая его и целуя. — Пойдём в дом, ты, наверное, устал?

Сергей шёл за женщиной, которая взяла ребёнка на руки и гостеприимно раскрыла дверь:

— Добро пожаловать домой!

В душе Сергея не дрогнула ни одна ниточка завалившегося нерва, и он, скорее равнодушно, зашёл во дворец, чувствуя себя совсем лишним. Откуда-то из-за угла выскочила горбатенькая женщина, которая воскликнула: «Элайни!» — и прильнула к Сергею, повторяя: «Вернулся, родименький!». Вышел абсолютно лысый мужчина, который молчаливо подошёл и крепко его обнял, сказав всего лишь:

— Я рад, что ты вернулся!

Все эти люди были для Сергея чужие, и он подумал, что кот и конь ошиблись, перепутав его с кем-то другим, на него похожим. Он разочарованно прошёл в зал, куда его вели, и увидел стоящую у окна девушку, которая на его шаги обернулась и её лицо, покрытое грустью, внезапно вспыхнули радостью, и она бросилась к нему навстречу.

Её белокурые волосы распахнулись от бега, полностью обнажая её лицо и девушка, чуть не сбив его с ног, повисла у него на шеё, выдохнув одно слово: «Любимый!» Услышав её голос, Сергей с ужасом почувствовал, что знает её, но чья-то безжалостная рука стёрла из памяти всё следы, связанные с ней. Представив, что почувствует Элайни, узнав от него, что он её не помнит, Сергей смягчился и прижал эту девушку, так незнакомую, но ужасно близкую.