- А-а, Мицу-сан! Проходи, садись, - взглянув на Мицу сквозь стекла очков добрыми глазами, он показал на кушетку.

- Получен результат анализа, - Мицу напряглась. - Используя метод Кодда, мы хотели установить степень заболевания и наткнулись на неожиданный результат. Это не болезнь Гансена.

- Как?..

- У тебя не проказа. Мы проверяли три раза и каждый раз получали один и тот же результат. Бедняжка! Сколько тебе пришлось перестрадать за это время! - веки доктора вздрагивали. - Клиника ошиблась, и я прошу у тебя прощения... - последних слов Мицу не слыхала. Если бы сестра Ямагата не поддержала ее, она упала бы.

Доктор замолчал. Молчала и сестра Ямагата. Закрыв лицо руками, Мицу плакала, и плечи ее вздрагивали. Она всхлипывала все громче и громче.

- Поплачь, милая, поплачь... - сестра Ямагата обняла девушку.

Пятна на запястье (5)

Опираясь на плечо сестры Ямагата, Мицу вышла из кабинета. Солнечный свет полосами лежал на полу коридора.

- Можешь идти сама?

- Д-да, - неуверенно ответила Мицу.

- Тогда я тебя отпущу.

Когда сестра Ямагата отняла руки, в глазах Мицу снова потемнело. Первое потрясение прошло, и теперь неудержимый поток радости подхватил ее и понес куда-то. На мгновение ей показалось, что все происшедшее с ней минуту назад только сон, но, ощутив спиной холодную стену коридора, она поняла, что не спит, и, поняв это, не знала, что теперь делать.

Мицу в изнеможении вздохнула и, схватившись руками за голову, повернулась к сестре Ямагата.

- Морита-сан! - испуганно сказала та. - Держите себя в руках, Морита-сан.

Но Мицу не удержалась и снова дала волю слезам. Она рыдала так громко, что все, кто был в корпусе, услышали ее.

Вырвавшись из рук сестры Ямагата, она выбежала во двор. Больной на костылях, встретившийся ей, удивленно посмотрел вслед Мицу.

Какое счастье чувствовать себя здоровой! Может быть, впервые в жизни она наслаждалась тем, что в глаза ей брызжет ослепительно яркое солнце, а лицо и грудь овевает свежий утренний ветер.

Она тотчас подумала об Ёсиоке-сан.

Далеко за больничными корпусами, над лесом, плыли молочные облака. «Теперь я могу с ним встретиться».

Сестра Ямагата растерянно глядела на Мицу. До сих пор не было случая, чтобы в лепрозорий прислали здорового человека, и теперь она не знала, что сказать Мицу.

- Ты сейчас будешь собирать вещи? - спросила она нерешительно.

- Что?

- Я говорю, ты можешь упаковывать свои вещи и хоть сейчас ехать домой. Ведь ты здорова!

Мицу кивнула. Ей не терпелось как можно скорей бежать отсюда, где лица у людей обезображены и распухли, где деревья, вздрагивая по ночам, шумно стряхивают с себя росу, и не дают спать стоны тяжелобольных.

«Больше я сюда не вернусь. Ни за что не вернусь!»

Сестра Ямагата печально глядела на Мицу.

- Мне жаль расставаться с вами, - сказала Мицу, - но я сюда никогда не вернусь.

- А писать нам будешь?

- Обязательно.

- Если хочешь успеть на дневной поезд, нужно поспешить.

- Когда он отправляется?

- В два и в три часа, но автобус до Одембы ходит очень редко.

- В Токио... В Токио...

Мицу не задумывалась о том, где она будет жить и где работать; мысль, что она возвращается в Токио, где живет Ёсиока, переполняла ее.

Весть, что Мицу оказалась здоровой и скоро уезжает, быстро распространилась среди больных. Многие высыпали во двор.

Волоча ногу, пришел и дядюшка Накано.

- Морита-сан, говорят, ты от нас уезжаешь. Повезло тебе.

- Да, да, - кивнула сияющая Мицу.

- Что же ты не собираешься? Не стоит здесь задерживаться...

- Прямо не знаю, что мне делать.

- Тебе ли это говорить?! Ведьма, которой тебя пугали в детстве, и та не так страшна, как это место. - Накано посмотрел на свои искривленные пальцы и грустно улыбнулся.

Мицу было больно чувствовать на себе взгляды из окон больничных корпусов. Женщины, которые еще утром относились к ней приветливо и предупредительно, теперь смотрели на Мицу хмуро, завистливо, лишь немногие со смирением, но большинство - отчужденно. Когда Мицу повернулась к ним, женщины поспешили отойти в глубь комнат. Они, конечно, радовались счастью Мицу, но ее отъезд лишний раз напомнил им об их горе.

- Ну что ты мешкаешь? Поторапливайся! - Почувствовав настроение больных, сестра Ямагата решила поскорее увести Мицу.

Кано Таэко вышивала у окна, греясь на солнышке. Увидев вошедшую Мицу, она подняла голову.

- Я рада за тебя. Я так рада, Мицу!

Она через силу улыбнулась, но улыбка не могла скрыть обреченности, которая сквозила в каждом ее движении.

Мицу села на татами и вздохнула.

- А я не очень.

- Что ты говоришь?

- Мне кажется, я готовлюсь совершить что-то нехорошее.

- Ну что ты! - крикнула Кано Таэко. - Надо же такое придумать. Конечно, кое-кто не в силах скрыть зависти и даже враждебности к тебе, но ведь это понятно. Скорей упаковывай вещи и уезжай.

Мицу открыла дверцы стенного шкафа и вытащила свой обшарпанный чемодан.

Осталось положить старую кофту да пару белья - вот и все сборы.

- Морита-сан!

- Да?

- Я хочу тебе подарить вот это, - Кано Таэко вынула из своего ящика серебряное кольцо.

- Мне? Что вы!

- Возьми. Я должна была надеть его на концерт. А теперь оно мне не нужно. Пальцы так скрючило, что кольцо не налезет, - слабо улыбнувшись, Таэко посмотрела на свои руки.

Мицу невольно отвела глаза.

- Или ты... - Мицу поняла, что Кано Таэко хочет сказать «брезгуешь», и поэтому поторопилась перебить ее:

- Нет! Нет! Что вы! Такое прекрасное кольцо. Оно, наверно, дорого стоит.

- Тогда надевай! - и Кано Таэко положила кольцо на крышку чемодана.

Приближалось время обеда.

Скоро с поля и из мастерских вернутся больные - так было вчера и позавчера, так будет завтра и послезавтра, так будет до тех пор, пока всех их не отнесут в лес, на кладбище.

- Попрощаемся?

Девушки встали, глядя друг другу в лицо.

- Я тебя не провожаю. Ты понимаешь почему.

- Да.

Мицу остановилась на пороге и тихо сказала:

- До свидания.

- До свидания. Всего тебе хорошего, Мицу, - Кано Таэко повернулась к окну. Плечи ее вздрагивали.

В тот день, когда Мицу приехала в лепрозорий, шел дождь. А сейчас погода была ясная. Акации по обеим сторонам дороги качались под ветром, их листья отливали серебром.

Возле каштана, под которым три недели назад ее обнаружила сестра милосердия, Мицу остановилась и посмотрела на лепрозорий. Из трубы общежития медперсонала поднимался тонкий дымок.

«Да, теперь я знаю, какие там живут люди... какие у них страшные лица... страшная жизнь... бессонные ночи... Но не нужно больше думать об этом... Что мне до них?.. Чем я могу им помочь?..»

На автобусной остановке Мицу поставила чемодан и повернулась спиной к лепрозорию, приняв равнодушный вид.

Две крестьянки, ожидавшие автобус, смотрели на нее с любопытством.

«Не смотрите так на меня. Я хоть и оттуда, но я не больная. Я не такая, как те, кто живет там. Не верите - пойдите и узнайте».

Но в эту минуту перед ней возникло воспаленное лицо Кано Таэко... глаза женщин, прильнувших к окнам больницы... снова Кано Таэко, отвернувшаяся к окну... Как ласковы были с ней эти люди... учили вышивать...

У Мицу было такое чувство, будто она совершила предательство.

«Какая я дрянь!» - подумала она.

Она опустила голову и стояла так, ковыряя землю носком ботинка, пока не пришел автобус.

В Одембе, выйдя из автобуса, Мицу глубоко вздохнула - теперь она дышала воздухом того мира, в который так жаждала вернуться. Полуденные лучи солнца заливали витрины с сувенирами, многочисленные киоски вокруг привокзальной площади. Продавцы протирали стекла витрин и магазинные полки.

По улице медленно шел серебристый автобус. Провезли рекламу нового фильма. Часы на кинотеатре показывали половину второго.