- А не пора ли нам выщипать перья имперским петухам? Эй, люди, кто любит своего короля - в седло!
Те, кто оказался поблизости, тут же подняли крик, многие потрясали оружием и выкрикивали собственные девизы, от шума проснулись перепившиеся рыцари - те, кто успел задремать. Эти спросонок тоже заорали, причем некоторые кричали: "Пожар!" Но, так или иначе, вино закончилось, и залить пожар было нечем. По громадному лагерю весть о выступлении расползлась не сразу. Крик, поднятый выпивохами вокруг короля, никого не удивил, и привлек внимание далеко не всех рыцарей. Когда Перк начал вооружаться, вслед за ним стали седлать коней те, чьи шатры стояли поблизости - это были верные люди, преданные его величеству, а еще больше - графу Ирсу, который оплатил верность звонкой монетой. Вслед за этими начали готовиться к выступлению и другие воины, однако не сразу и далеко не все. Многие были просто не в состоянии сесть на коня после обильных возлияний.
Таким образом, когда Перк Первый выступил в поход, его сопровождало относительно небольшое число дворян - меньше сотни. Вместе с латниками, оруженосцами, пешими воинами и прислугой - вряд ли тысяча человек, а скорей даже меньше.
Потом, вслед за этими, стали собираться и другие, однако далеко не все намеревались выступить за Перком, многие собрались в обратный путь - в собственные поместья. Тем не менее, число тех, кто собирался догнать ушедшее войско, было достаточно велико.
У Перка, само собой разумеется, не имелось никакого плана кампании. Он хотел подраться - вполне естественное желание для сантлакского рыцаря. Особенно, если нечего выпить. Не мудрствуя, король повел сторонников на восток - туда, где должна была находиться армия Алекиана, и куда совсем недавно отправился Ирс. Проезжая мимо какого-нибудь поселения или замка, эти славные воины расспрашивали тех, кто не успел спрятаться: не видели ли в этой местности имперцев или пропавшего графа? Следы Ирса в конце концов удалось отыскать, и Перк поехал по тому же пути, которым проследовал граф.
Никакого строя сантлакцы не соблюдали, не высылали дозоров и не утруждали себя разведкой... Наконец те, кто ехал впереди, наткнулись на следы прошедшей армии. Колеи, оставленные обозными фургонами, а также немалое количество навоза свидетельствовали: большое войско двигалось здесь к югу.
Перк самолично спешился, осмотрел следы и глубокомысленно заметил: имперцы прошли, больше некому. Во всем Санталке не нашлось бы войска, способного оставить такие отметины. Все дружно прославили проницательность его величества короля Перка... потом объявился некий дворянин, который выступил из лагеря позже, но не из-за недостатка рвения, конечно, а потому, что поздно услыхал о начале похода. Этот благородный воин ехал несколько северней людей короля, и спешил присоединиться к войску, потому и вырвался слегка вперед. Так вот, он наткнулся на следы побоища - там, за пологими холмами. Может, полсотни тел, а может и сотня. Неплохая драка вышла. Перк взгромоздился в седло и отправился за холмы, воины следовали за ним.
Своих убитых имперцы предали земле, а людей Ирса бросили там, где тех настигла смерть. Трупы обобрали до нитки - это единственная почесть, какую уделили им победители. Нашлось и обезглавленное тело, в котором признали останки Ирса.
Перк Первый принял горделивую позу и, выпятив грудь, поклялся не знать ни отдыха, ни срока, пока не поквитается за "любезного графа Ирса". Но, поскольку уже начало темнеть, с погоней спешить не стали. Король велел разбить лагерь и похоронить мертвецов. Следы, оставленные имперской армией, видны отчетливо, завтра Перк поведет храбрецов за Алекианом.
Имперская армия остановилась на ночлег километрах в двадцати к юго-востоку от стана Перка. Здесь, на краю пустоши, находился замок одного из бесчисленных сантлакских рыцарей. Господин отсутствовал - ясно, что подался в Энгру на турнир. Сенешаль не рискнул противиться его императорскому величеству и согласился открыть ворота после того, как ему было обещано, что имение не разграбят. Замок был слабо укреплен и наверняка не продержался бы долго против императорской армии, так что выбор сенешаля был очевиден. Алекиан распорядился поставить в усадьбе гарнизон, и латникам было велено вступить в сантлакский отряд, следовавший с войском. Больше десятка рыцарей из местных присоединились к походу - кто по своей воле, как господин ок-Асперс, кто из страха. Верность этих воинов вызывала сомнения - у всех, коме Алекиана. Император держался так, будто победа - дело давным-давно решенное, и не испытывал сомнений.
Когда армия остановилась у замка, названием которого никто не интересовался, его величество, как обычно, призвал отца Когера и стал молиться.
Коклос оставил свиту Алекиана и разыскал собственный фургон. Керт поджидал карлика сытый и почти совершенно удовлетворенный. Полгнома позаботился, чтобы великана кормили до отвала, и Дубина всегда был сыт. Единственное, чего ему не хватало - общения. Он частенько просился, чтобы Коклос отпустил в лагерь - посидеть с обозными у костра, поболтать, а если повезет - то и набить кому-нибудь морду. Керт вовсе не был драчуном, просто не знал иных развлечений. Полгнома запрещал отлучаться, боялся, что недалекий оруженосец выболтает секреты. Странно же, что такой здоровенный парень прохлаждается при особе императорского шута.
Рассказать Керт мог не слишком много, однако Полгнома не хотел рисковать. Какая-то тайная миссия, какие-то секреты - мало ли кто заинтересуется, к чему карлик вдалбливает Дубине нехитрые планы: в нужный момент исполнить все, что прикажет благородный Коклос. А что этот герой изволит приказать? Вот то-то...
Сейчас карлик, явившись к фургоны, первым делом потребовал:
- Повтори!
- Мой господин - сэр Коклос Полгнома, великий герой. Я - верный слуга, - послушно забубнил верзила, - когда господин Коклос прикажет, я исполню в точности, до той поры ни с кем не заговорю, никому ничего не скажу...
- Молодец, - одобрил Коклос, - все точно. Хорошо бы ты, когда придет время, в самом деле справился.
- Не извольте сомневаться, ваша милость.
- Тебя хорошо покормили?
- Не жалуемся... скучно только.
- Ничего, развлечения будут. Скоро, говорю, будут, и не строй такую кислую мину. Ну-ка, встань здесь, выпрямись.
Эту процедуру они повторяли каждый вечер. Великан вздохнул и послушно встал у фургона. Полгнома вскарабкался в кузов и, поднявшись на цыпочки, поднял палку с зарубкой - зарубка оказалась на высоте макушки Керта.
- М-да, - констатировал карлик. - Кормлю тебя, кормлю, а ты не растешь.
- Да ведь я и так не маленький.
- Мне был нужен тролль. Эх, где сейчас мой славный Дрымвенниль?.. Я, друг мой, надеялся, что, если тебя кормить, ты подрастешь и сделаешься, как тролль.
- Это, прошу прощения у вашей геройской милости, невозможно. Да и не охота мне в тролли.
- А чего тебе охота?
- Отпустили б меня хоть на вечер...
- Не выдумывай. Говорят, войско сантлакских обормотов уже выступило из Энгры.
- То вам, господин, ведомо, что говорят. А я тут сижу, будто пес цепной. Ни о каких войсках из Энгры слыхом не слыхал, никаких новостей не знаю.
- Не жалуйся, мы все носим ошейники. Я говорю, войско уже выступило - значит, скоро нам с тобой кое-что предстоит. Потом можешь хоть каждый вечер язык чесать с мужичьем. Немного осталось, потерпи.
- Благодарствуйте, ваша милость.
Коклос вздохнул - шут опасался, что исполнение его плана Дубина вряд ли переживет и заранее жалел туповатого увальня. Потому снова спросил:
- Тебя хорошо покормили?
- Благодарствуйте, ваша милость.
Коклос снова вздохнул, задернул полог фургона, растянулся на мешках и стал строить планы. Обычно в таком случае карлик болтал сам с собой, однако теперь не решался заговорить вслух, опасался, что подслушают, а замысел был таков, что нужно держать в тайне - и чем ближе решительный миг, тем тяжелей скрывать. Откровенно говоря, он не был уверен, что в случае исполнения замысла и сам уцелеет... но такова судьба великих героев - рисковать головой.