— Слава Гилфингу, он наконец-то «и впрямь словно как увидел»!.. Постой, то есть как это не один? Один! Или ты более восприимчив к магии, нежели твой старый…

Послышался скрип колес — из-за поворота выехала телега.

— Ну да, не один — с телегой.

— Уф-ф… Ты что же и телегу магически почуял, а? Странно, заклинание выявляет только мыслящие существа…

— С вашего позволения, мастер Гельда, человека я учуял, а телегу услышал. Не смазаны колеса-то. Скрипят.

— Э-э-э… Ладно. Однако человека ты почуял магически, не так ли?

— Вроде так. Я услыхал скрип колес — не смазаны колеса-то. А телега сама не едет — стало быть и человек при ней.

— И все?

— Все. А потом я, значит, это… Словно кто-то в темя меня толкнул, — Конта опасливо глянул на колдуна из-под капюшона, заметив, что учитель начинает сердиться, — потом как толкнули меня. Вижу картинку такую — едет мужик на телеге — вот этот самый мужик-то… А потом меня комар укусил, а потом вы, мастер, меня спросили… Нет, сперва вы сказали «ага», а потом уже спросили…

Поясняя свои ощущения, Конта указал рукой на «вот этого самого мужика». Тот, с опаской оглянувшись на странную парочку, поспешно отвернулся и стегнул свою сонную клячонку, торопясь миновать путников. Отъехав на полсотни шагов, мужичок еще раз оглянулся и принялся крутить рукой, скороговоркой бормоча: «Гилфинг Светлый, отец всего сущего, о Гилфинг Светлый, творец Мира, к тебе, великому, всемогущему, возношу свои мольбы…»

Маги молча проводили взглядом телегу, потом еще помолчали минут пять, затем Гельда с тяжелым вздохом продолжил:

— Итак, ученик, ты почувствовал результат заклинания. Действует оно недолго — от силы полчаса — во всяком случае у меня, а уж у тебя, наверное, и того меньше. Тем не менее я использую его для того, чтобы обезопасить наш ночлег. И заклинания хватает надолго. Как? — Гельда гордо подбоченился, — а при помощи амулета Гергуля Старого! В этом маленьком приборчике заклинание обнаружения сопряжено с заклинанием длительности действия. Точно не знаю, как старый прощелыга такое состряпал, но мне знать и не нужно. Важно, что Гергуль дал задарма мне свой секретный амулет и теперь он служит мне верой и правдой. И уже крепко пригодился, когда я обнаружил в твоей поклаже чужой медальон — помнишь? Не сомневаюсь, что его подсунул тебе Гимелиус для того, чтобы потом сподручнее было выследить. Да. И тот человек, что следил за тобой в день нашей встречи — не иначе какой-то из его Изумрудиков… Помнишь?

— Да, учитель. Это тогда, когда вы окончательно воскресли из мертвых…

— О Гилфинг, дай мне сил и терпения, чтобы сносить простоту этого юного недотепы!.. Конта, сколько раз я должен тебе повторять, что я…

ГЛАВА 5

Старик именно так и сказал — Проныра. Если я правильно понимаю, слово «фельпют» на языке островитян означает — проныра, пройдоха, словом личность, склонная к мошенничеству; но вместе с тем — человек бывалый и тертый. У Рунгача «фельпют» прозвучало, как имя собственное — Проныра… Корабль Проныры ткнулся к берегу рядом с «Листой», в воду спрыгнули несколько человек. Ого, кое-что новенькое — двое пришельцев осторожно приняли на плечи очередного человека с палубы и бережно перенесли на сухое. Насколько я помню, даже суперзнатный и могущественный Алгано Лучич не гнушался замочить ножки… Не иначе, как этот недотрога — сам Проныра…

Вновь прибывший оправил одежды и не спеша двинулся к Рунгачу, вышедшему встречать гостей в сопровождении нескольких стариков. Мы, как подобает почетным гостям, держались несколько в стороне и позади. Проныра оказался низеньким мужичком непонятного возраста — на вид ему могло бы быть и тридцать пять, и пятьдесят. Смуглый, толстенький, слегка пучеглазенький… Когда он приблизился к группе встречающих его старых руганцев, сразу бросился в глаза контраст в одежде. Наряд гостя выглядел чистым и аккуратным, что, мягко говоря, нехарактерно для местных. Одет он был в коротенький халат и шелковые шаровары, алый кушак и здоровенный кинжал в ножнах, украшенных сверкающими бляхами, а также тяжелая цепь на упитанной груди (честное слово, золотая!) делали его прикид недосягаемо роскошным… М-да, такую красоту не грех и поберечь, заставив матросов нести себя на берег. Интересно, как он соблюдает чистоту на вечно грязной и мокрой палубе? Или она у него коврами застелена? Пожалуй, скорее всего он переоделся к встрече, а в море наряжается, как и все здешние — и попроще, и погрязнее…

Обменявшись несколькими приветственными словами с хозяином и его оборванной свитой, франт Проныра вдруг повернулся к нам и… Довольно низко поклонился мне, сложив пухлые ладошки вначале перед собой — так, что в конце поклона руки оказались выше головы. Если я правильно догадываюсь, это, согласно принятому здесь этикету — верх почтительности. А потом этот фрукт обратился ко мне на общем:

— Приветствую ваше королевское величество. Позвольте засвидетельствовать свое восхищение. Свою радость видеть столь возвышенную и героическую особу!

— Ну, привет… — это все, на что хватило лично меня. Давненько ко мне так не обращались…

— Ого!.. — это Ннаонна.

— Э-гхм… — а это Кендаг.

Филька присвистнул, а Рунгач и его деды возвращали на место отвисшие челюсти молча. Общего они не знали, но жесты и тон приветствия гостя оказались достаточно красноречивы. Выстоял один лишь Сарнак — видимо, в свое время его неплохо вымуштровали Гельда и этот, как его, Керкес-дорожник, отучив проявлять удивление…

Ну а дальше Рунгач совладал с эмоциями и повел гостя в палаты — угощать и обсуждать дела. Мне с ними не захотелось (хотя, в принципе, можно было бы) и я с друзьями остался на берегу. С моря дул теплый влажный ветерок, настроение было ленивое, хотя этот Проныра меня слегка встревожил. Впрочем, чего волноваться, судя по его облику и знанию языка, он, видимо, бывал в Энмаре… Да, скорее всего, так… Ну и сопоставив все сведения о нас с последними событиями, он догадался… Стоп! Он что же, побывал в Энмаре позже нас? А ведь мы добрались очень быстро — с ветерком… Спешащим… Добрались, если верить Рунгачу, кратчайшим путем, а там нас едва не поймали северяне — этот драккар, скорее всего, до сих пор там крейсирует… А Проныра, значит, и вслед за нами поспел, и с пиратами разминулся? А впрочем, возможно и так… Почему бы и нет… Да и какое мне дело?..

Часок примерно спустя ко мне вышел Рунгач и принялся, отводя глаза и нервно теребя свои медные цацки на ремешках, жаловаться на судьбу. Судьба была тяжелая. Очень трудно, оказывается, быть царем такого маленького острова, держаться независимо и притом гордо хранить верность своему «великому царю». Дела идут из рук вон плохо, торговля в упадке из-за пиратства северян, чтоб им подавиться собственными потрохами, чтоб их… Впрочем, дело не только в них. Дело в Проныре. Он так ловко обошел Рунгача, что тот оказался кругом у хитреца в долгах. Но ушлый Проныра не наседал раньше времени — и даже сам предложил Рунгачу способ выпутаться из долгов, да еще и остаться при барыше. Предложение было такое — Проныра снаряжал Рунгача в плавание, давал наивыгоднейший груз — знаменитое вино Перельты — острова, славящегося этим продуктом. Давал также и список товаров, которые надлежало приобрести в Энмаре. Когда Рунгач поинтересовался, почему же Проныра не желает провернуть дело самостоятельно, тот в ответ долго объяснял, закатывая глаза и сплетая жирные пальцы, что известный мореход славный царь Рунгач справится лучше, нежели толстый и неповоротливый лентяй (то есть он сам), к тому же всем известно, что славный царь дружен с влиятельным в Энмаре колдуном Сопконом — а уж тот поможет провернуть все в лучшем виде. И не платя пошлин. К тому же это — отличный способ рассчитаться с долгами, а ведь Проныра заинтересован в возврате своих денежек, да и дела у него есть здесь, на родных островах — некогда отправляться в далекое странствие на север… Словом лесть и посулы сделали свое дело — они ударили по рукам…