Ночевали мы, как и прежде, бросив якорь примерно в двухстах метрах от берега. По каким-то понятным лишь ему причинам Проныра не решался сходить на сушу, хотя никакой враждебности аборигены не проявляли, а дважды наш шкипер раскланивался с мужиками, что стояли на носу встреченных лодий — знакомые, значит. Тем не менее мы лишь однажды приблизились к местному поселению, причем Проныра выбрал, кажется, самую крохотную из встреченных деревушек — но и тут к берегу не приставали, спускали шлюпку, на которой Второй с парой наших моряков сплавал за водой и кое-какой домашней живностью (на мясо нам).

Все это время я расспрашивал Проныру о том, что же, собственно, представляет собой эта самая Риодна. Он кое-что рассказывал мне — урывками, поминутно находя повод увильнуть от ответов. Я выяснил, что здешний народ едва-едва выполз из родо-племенного устройства, когда любой старейшина рода был сам себе король в своей деревеньке. Лет двести назад или около того вдруг что-то произошло — и жизнь здесь круто переменилась. Вместо многобожия, когда здешние поклонялись сонму лесных, морских и речных духов (имя им — легион, никто никогда не мог их сосчитать) они вдруг уверовали в единого божка, которого именовали Отец-Лес. Тут же сложилась жреческая каста друидов, владеющих Силой, которая каленым железом выжгла остатки прежней религии. Впрочем, все это было давно и Проныра толком ничего не знал — по роду деятельности такие штуки его не интересовали. Зато и рассказывал это он несколько легче, чем сведения о сегодняшней жизни страны — наверное, даже радовался, что может заговаривать мне зубы, уводя разговор от того, что собирался скрыть. Мне же как раз это и было интересно — особенно в той части, что касалась друидов, владеющих пресловутой Силой… Сам-то я находил здешний фон маны настолько ничтожным, что ни о какой серьезной магии не могло быть и речи — разве что так, по мелочи… Неужели Сила — это не привычная мне магия? Или друиды насобачились обходиться без маны? Но это невозможно… кажется… А может, они просто шарлатаны…

И королева их, ведьма, Фея — какой смысл Проныра вкладывает в эти слова? Единая королевская власть, как сказал мой ненадежный информатор, тоже появилась относительно недавно — и опирается на тех же друидов. Владеющих Силой.

Каменная Пристань вполне соответствовала своему названию. Мы поднялись вверх по течению самой крупной из попавшихся нам до сих пор рек, прошли километров шесть — и перед нами встали стены каменной крепости. Прежде я на здешних берегах не замечал ни одной хоть сколько-нибудь крупной постройки из камня. Поэтому вполне резонно предположил, что каменные стены играли роль не только оборонительного приспособления (что, конечно, имело самое большое значение), но и являлись символом центральной власти. В заводи рядом с каменной крепостью стояло у крепеньких деревянных мостков с полдюжины лодий, там же причалили и мы. На берег сошли Проныра, Второй и вся наша компания. На выходе с мостков нас остановила стража — несколько бородачей в доспехах, со щитами и копьями. Вооружение было, на мой взгляд, примитивным — щиты деревянные, обтянутые кожей, копья короткие, а доспехи — кожаные куртки с короткими рукавами, на которые было нашито множество металлических бляшек или чешуек, частично перекрывавших друг друга. Мои впечатления дополнило высказывание Кендага, что, дескать, оружие этих парней — из некачественного железа. Плохое, значит, оружие, по мнению орка. Проныра объяснился с их начальником — и нас пропустили. Я обратил внимание на язык, на котором велись переговоры. Я разобрал почти все. Более того, мне показалось теперь, что и со своими рулевыми Проныра общался именно на этом языке. Он всегда в моем присутствии говорил с ними шепотом, но кое-что я, естественно, слышал. Стражники восприняли появление Проныры как должное, их старший махнул рукой — мол, идите…

У ворот крепости все повторилось. Там тоже стояли стражники, Проныра опять переговорил с их начальником (интересно, что они не могли не видеть, что нас пропустили их товарищи на берегу, в тридцати метрах отсюда — тем не менее, Проныре пришлось все объяснять еще раз) — и вот мы внутри. Во дворе крепости я огляделся — такого я еще не видел… Сами постройки не были примечательны ничем — стены грубой кладки, каменное здание в глубине двора — все выглядело очень заурядно. Но во дворе… Вдоль стен, под бревенчатым навесом тянулся ряд клеток — каменных, пристроенных к стене коробок с решетками, обращенными внутрь двора. Примерно треть клеток пустовала, остальные были заполнены. Заполнены самыми различными существами — люди, животные, какие-то странные уродцы. Я, к примеру, успел заметить медведя, огромного козла с чудовищными рогами, омерзительно жирного карлика… и вдруг в ближайшей к нам клетке — Вевен! Не может быть… Как… Прежде, чем я смог осмыслить то, что вижу, я машинально спросил:

— Вевен?

Узник бросился вперед, вцепился в прутья решетки и завопил:

— Я не Вевен, я Логен! Я был подобием на Карассе, не на Эману! Этот злодей продал меня сюда на позор, на поругание! Кто бы ты ни был, добрый человек, спаси меня! Спаси меня! Сообщи совету!..

Его вопли были тут же прерваны — один из стражей ворот подскочил к клетке и принялся с силой тыкать между прутьями тупым концом копья. Воин старался побольнее задеть гермафродита и заставить его отлипнуть от решетки, крича:

— Замолчи! Заткнись, урод! Или, клянусь Отцом-Лесом, ты не дождешься своей второй ночи!

Я, конечно, ничего не понял, но меня насторожило, что слова «злодей продал меня сюда» явно относились к моему другу Проныре. Ситуация была не та, чтобы задавать вопросы, тем более, что события продолжали развиваться — к нам направлялась целая процессия. Помимо десятка бородатых вояк нам навстречу двигались очень колоритные личности. Несколько старцев в бурых балахонах, на которые величаво ниспадали длинные седые бороды. Опирались эти деды на весьма примечательные посохи — каждая палка заканчивалась искусно вырезанной из дерева когтистой лапой, сжимавшей желтый полупрозрачный шар четырех-пяти сантиметров в диаметре. Ясное дело, янтарь — тем более, что от этих старичков за версту разило волшбой… Едва успела у меня в голове промелькнуть мысль: «они точно где-то заряжают свои палки, в каком-то щедром источнике, ведь здесь чертовски слабый фон…», как взгляд упал на даму, шедшую во главе карнавала. Весьма заметная дамочка. Ее одеяние было почти точной копией одежд старикашек — но ослепительно белого цвета. Глядя на нее, хотелось зажмурить глаза из-за этой белизны! Ее внешность… Около сорока лет на вид, слегка отяжелевшая фигура, глубокое декольте (да, еще одно отличие от прикидов свиты) приоткрывало внушительный бюст. Но что-то в ней было такое… Да черт побери — в ней, казалось, все было такое! Огромные черные глаза, так и хочется сказать — бездонные глаза! Густые черные волосы волной спадают на белые одежды, поражая контрастом цветов… Полные яркие губы… От нее исходил непреодолимый поток женственности, чувственности, желания… Эти губы, эта полуприкрытая грудь — все сулило неописуемые наслаждения, вся фигура загадочной женщины как будто истекала негой и сладкой, подавляющей волю истомой… Рядом со мной шумно вздохнул Кендаг, Филька — тот даже как-то взвыл… и тут вступил в действие мой амулет. Я в свое время напичкал его всеми защитными и покровительственными чарами, до каких смог додуматься. И этот амулет (у Ннаонны, кстати, примерно такой же — мой подарок вампирессе на шестнадцатилетие) должен был оберегать меня от любого враждебного воздействия. А вот что считать враждебным?

Есть такое распространенное выражение: «женские чары». Но здесь мы имели дело именно с чарами. То ли женщина, шедшая во главе толпы приблизилась на расстояние, на котором мой талисман активизировался, то ли мои чувства пришли в противоречие с моей же безопасностью (так, как это «понимал» амулет), но с моих глаз упала пелена — передо мной была полноватая женщина «за сорок» с чертами лица скорее энергичными, нежели привлекательными, одетая безвкусно и вызывающе — зато накрытая заклинанием, делающим ее чертовски привлекательной и желанной. И глаза не огромные и уж точно — не бездонные. Я пробормотал подходящий к случаю авенорэт — и ответом мне послужил дружный вздох Кендага и Фильки. Они тоже прозрели и увидели ее такой, какой она была в действительности — королеву страны Риодна, ведьму, Фею Сильвенчу…