— Испанцы! — обращается Боливар к осажденным в Ангостуре врагам. — Ваши соотечественники борются сегодня против неблагодарного глупца Фердинанда. Оставьте его знамена и присоединитесь наконец к делу справедливости, свободы и независимости. Только во имя этих священных идеалов можно оправдать жертвы войны. Единство будет нашим девизом, и вас будут считать американцами.

Боливар знал, что среди испанцев есть люди, которые сочувствуют патриотам. Он помнил о Франсиско Мине и других испанских демократах, помогавших патриотам в Мексике.

Вскоре на помощь Боливару пришла флотилия Бриона, блокировавшая Ангостуру со стороны Ориноко. Вслед за этим Пиар нанес поражение отряду генерала Мигеля де ла Торре, посланному Морильо на выручку осажденным в Ангостуре. Вместе с Пиаром против Мигеля де ла Торре сражались два отряда индейцев: один в 500 человек, вооруженный луками, другой в 800 человек, вооруженный копьями. Патриоты и испанцы дрались одним холодным оружием. Из испанского отряда в 1800 человек спаслись только сам Мигель де ла Торре и 17 солдат. Креолов пощадили, и то при условии, что они вступят в армию патриотов.

Узнав о поражении Мигеля де ла Торре, осажденные в Ангостуре испанцы попытались прорвать блокаду, но были наголову разбиты. Ангостура сдалась, а вслед за нею и другие укрепленные пункты испанцев на Ориноко. Теперь у Боливара был в руках город, который он мог превратить во временную столицу независимой Венесуэлы.

Между тем Боливару вновь пришлось столкнуться с нежеланием партизанских вождей подчиниться его командованию.

Патриотический лагерь состоял из различных социальных прослоек. Среди патриотов были богатые и бедные креолы, негоцианты, льянеро, крестьяне, негры-рабы и свободные, мулаты разных оттенков кожи и разного социального положения; городская беднота, жители крупных населенных центров и сельских районов, разных провинций испанской империи и даже некоторые испанцы, придерживавшиеся республиканских взглядов. Все они отличались мужеством, храбростью, ненавистью к колониальному режиму, но многие из них смутно представляли себе будущее новых республик, хотя считали себя достойными управлять ими. Личные моменты, симпатии и антипатии, связи с друзьями и соотечественниками, местные интересы оказывали на иных деятелей войны за независимость решающее влияние. Этим объясняются частые конфликты, столкновения и разлады в стане патриотов. Боливар пытался сгладить эти противоречия, объединить всех под одним знаменем, дать им приемлемую программу, но это не всегда ему удавалось. Иногда он сам становился жертвой настроения, терял присущую ему объективность, шел напролом, что не содействовало сплочению патриотического лагеря.

Среди тех, кто рассчитывал занять первое место — место главнокомандующего, был и Пиар, считавший, что одержанная над испанцами победа у Ангостуры давала ему на это право.

Пиар направился в льяносы, где стал призывать население к свержению Боливара. Он надеялся на поддержку Мариньо, но бывший диктатор Востока, сам претендовавший на место Боливара, отказался принять участие в заговоре Пиара.

Пытаясь оправдать свои действия и привлечь на свою сторону негров и мулатов, Пиар утверждал, что мантуанцы во главе с Боливаром захватили власть и притесняют цветных.

— Я мулат, значит, я недостоин занимать пост президента, хотя и одержал десятки побед над врагом. Боливар — белый, поэтому ему все прощается, хотя из-за него мы потеряли Вторую республику и проиграли многие сражения. Мы не должны больше терпеть диктатуру мантуанцев!

Проповедь Пиара угрожала разжечь расовую ненависть между патриотами, что было бы на руку испанцам. Если бы это случилось, дело независимости вновь потерпело бы поражение, и на этот раз надолго. Обвинения Пиара в адрес Боливара не соответствовали действительности. Большинство руководителей повстанческого движения и ближайших соратников Боливара были метисы, негры, мулаты. По свидетельству современников, сам Боливар был мулатом.

Пиар пользовался влиянием среди солдат. Он, несомненно, был талантливым и храбрым генералом. И все же в интересах единства патриотических сил следовало наказать Пиара, но любые меры против него нужно было объяснить народу.

Боливар вызвал своего секретаря и стал диктовать ему:

— Венесуэльцы! Генерал Пиар организовал заговор против республиканской системы свободы, равенства и независимости. Пиар утверждает, что республиканские власти притесняют цветных. Он выдает себя за защитника прав негров и мулатов. И это делает человек, который стыдится цвета своей кожи, утверждая, что он является незаконнорожденным сыном бразильского принца. Политика нынешнего правительства Венесуэлы всегда была беспристрастной, и никто не может пожаловаться на несправедливое отношение к нему из-за цвета его кожи. Конгресс, суд, законы республики провозгласили равенство рас вплоть до освобождения негров от рабства.

Сравните положение цветного населения в колониальный период и во время республики. Раньше только белые могли претендовать на государственные должности, цветным запрещалась даже духовная карьера. Можно сказать, что испанцы закрыли перед цветными двери в рай. Революция дала цветному населению все привилегии, все права, все преимущества.

Кто начал эту революцию? Белые креолы, дворяне и офицеры, находившиеся на службе короля. Они провозгласили принципы справедливости и свободы. Разве они требовали себе каких-то особых прав? Нет! Они жертвовали всем во имя торжества прав человека…

Теперь генерал Пиар своим безумным заговором надеется вызвать братоубийственную войну, в которой дети, женщины и старики станут жертвами только из-за своего более или менее светлого цвета кожи. Цвет кожи, утверждает Пиар, является преступлением, и от этого зависит жизнь или смерть человека. И так как у каждого человека кожа определенного цвета, который нельзя изменить, то никому не будет в этой войне пощады.

Генерал Пиар нарушил законы, он ослушался правительства, восстал против республики, оказал противодействие ее вооруженным силам. Устранение Пиара является обязанностью каждого республиканца, тот, кто покончит с ним, будет благодетелем республики…

Пиар был арестован и предан военно-полевому суду под председательством адмирала Бриона. Суд приговорил черного генерала за нарушение воинской дисциплины, дезертирство и организацию заговора против республики к смертной казни. Решение суда было одобрено Боливаром. Это вызвало удивление даже у судей. Сам Пиар надеялся, что смертный приговор не будет приведен в исполнение, что в последний момент он будет прощен. 16 октября, в пять часов вечера Пиар был публично казнен на главной площади Ангостуры.

Мариньо и его единомышленники, выступавшие против единого командования, возглавляемого Боливаром, после расстрела Пиара присмирели. Некоторые историки обвиняют Боливара в том, что он отделался от Пиара, ибо якобы видел в нем представителя угнетенных масс. Но таким же представителем парода был и Паэс, и другие партизанские вожаки, вышедшие из народной гущи, и с ними Боливар сотрудничал самым тесным образом. «Смерть генерала Пиара, — говорил одиннадцать лет спустя Боливар, — явилась политической необходимостью, которая спасла меня. Заговорщики был напуганы».

Возвратившись из Новой Гранады в Венесуэлу, Морильо вновь решил завоевать непокорный остров Маргарита и примерно наказать обманувшего его доверие генерала Арисменди. Против 1300 патриотов Морильо послал 3 тысячи хорошо вооруженных испанцев. Граф Картахены поклялся захватить Арисменди живым или мертвым и не оставить на острове камня на камне. «Угрозы Морильо точно лай собаки на луну. Моя голова крепко сидит на плечах, и если Морильо попытается заполучить ее лично, то его голова скатится к моим ногам». — таков был ответ Арисменди.

Покорить Маргариту Морильо не удалось. После месяца кровопролитных боев, во время которых испанцы потеряли около 1000 человек убитыми и 700 ранеными, Морильо вынужден был навсегда покинуть остров. Зато значительного успеха добились испанцы на востоке страны, где высадился прибывший из Испании отряд в 3 тысячи солдат во главе с генералом Каптераком. С его помощью Морильо удалось вытеснить из восточной Венесуэлы силы Мариньо.