— До скорого, — Войтовский отключился и осторожно положил черную коробочку на стол, так, как будто она была из тонкого хрусталя: «Вот такой получается раскладец. На ловца, как говорится, и зверь бежит».

Когда Парфен вошел в кабинет, Геннадий Игнатьевич встретил его радушно. Встал из-за стола, обнял. Долго тряс руку и заглядывал в глаза:

— Ну, рассказывай, горемыка.

— Да что тут собственно рассказывать…

— Не прибедняйся. Как это тебя угораздило?

— Я особенно и не старался…

— Это понятно, — хохотнул управляющий. — Кофе, чай?

— Кофе.

— Маша, — нагнулся управляющий к селектору, — два кофе, — залез в бар и, покопавшись, достал початую бутылку коньяка.

— По кофейку с коньячком. Тонизирует. Не против?

— Наоборот. Всецело за!

— Так на чем тебя мусора повязали? Я уже начал свои концы поднимать. Подсобить хотел, — легко соврал Войтовский.

— Спасибо. Очень вам признателен, Геннадий Игнатьевич.

— Не за что, Ваня. Это само собой разумеется. Мы же с тобой в одной связке, — отмахнулся управляющий. — Рассказывай.

— А взяли меня ни на чем.

— Как ни на чем?

— Вот так…

И дальше Иван рассказал сущую правду. Про то, как его захомутали с какой-то волыной и шалой левой. Как качнули на деньги и как, не напрягаясь, сняли пятерку. На всякий случай приврал, что хотят еще пять. После этого мягко увязал клиента на кредит в сто тысяч долларов и свое желание с этого кредита в качестве оплаты получить больше чем обычно, чтоб спрыгнуть с долгов. Единственное, о чем умолчал, так это о том, что заемщик тот же следак, от которого зависит закрытие дела.

— С кредитом мы, конечно, решим, — легко согласился управляющий. — Проверим, естественно! Если все чисто — дадим.

— Это хорошо, а то я…

— Ваня, не переживай. Тебе какая-нибудь копеечка лишняя за страдания твои, безусловно, капнет.

— Спасибо, Геннадий Игнатьевич.

— На здоровье. Это вопрос рабочего характера. Других проблем нет у тебя сейчас? — елейным голосом поинтересовался Войтовский.

— Других? Мне и этих хватает «выше крыши»! — Иван натурально пожал плечами: «О чем это он, интересно?» — Какого рода проблемы вы имеете в виду?

— Ну, в общем и целом, какие-нибудь терки нездоровые… — управляющий рисовал руками в воздухе неопределенные фигуры.

— С братвой, в смысле? — недоуменно переспросил Парфен.

— Почему сразу с братвой? Хотя, может, и с ними…

— Нет. С ними все в порядке, — твердо заверил Иван и, подумав о Рембо, добавил: — Тут у меня все схвачено.

— Ну, а еще где-то, что-то? Какие-то нехорошие делишки-мелочишки? — продолжал настойчиво гнуть свою линию Войтовский.

— Нет, вроде бы все в порядке. — Не понимая, что имеет в виду управляющий, Парфен решил перейти на нейтральную тему. — Разве что защита диплома на носу…

— Защита дипломной работы — дело хорошее. — Войтовский побарабанил пальцами по столу. — А кроме? Точно ничего серьезного нет?

— Все нормально, — немного поколебавшись, ответил Иван. — А что? Должно быть, что-то не в порядке?

— Почему — «должно»? Нет, конечно, — управляющий отвел глаза в сторону. — Просто вид у тебя усталый. На определенные размышления наводит…

— Ну, так я ж не в Сочи уик-энд провел, Геннадий Игнатьевич.

— Это да, — легко согласился Войтовский.

— Общая камера в СИЗО на пятнадцать человек, при наполняемости в сорок, не способствует улучшению цвета лица, хорошему пищеварению и оптимизации настроения. — Парфен невесело усмехнулся. — А в остальном — все нормально.

— Тебе точно помощь не нужна? — разливая по рюмкам коньяк, отеческим тоном поинтересовался Войтовский.

— Спасибо, Геннадий Игнатьевич, справлюсь.

— Ты не стесняйся, Иван, если что…

— Благодарю, Геннадий Игнатьевич. Мне кредит этот нужен…

— Давай еще по одной — и к делу, — управляющий поднял рюмку. — За все хорошее!

— Быть добру!

Управляющий зажевал коньяк долькой лимона. Парфен запил маленьким глотком кофе. Помолчали пару минут, делая вид, что наслаждаются выпитым.

— Теперь конкретней, — Войтовский откинулся в кресле и закурил. — Какой кредит, подо что, на сколько, процентная ставка, на кого оформлять и кто реально берет деньги? Что это за человек? Какие гарантии? Наши интересы?

— Все точно я вам скажу на днях, — Парфен тоже закурил. — Сегодня так, предварительная договоренность. — Он старательно подбирал слова: — Человек хороший, реальный. Хочет открыть ресторан. Кредит на год, желательно по минимальной процентной ставке. Оформляться будет, скорее всего, под гарантийное письмо. Какого предприятия — тоже сейчас не скажу. Еще не знаю. Наши интересы, если вы уполномочиваете, буду обсуждать.

Войтовский склонил голову набок, выпустил дым колечками через правый угол рта и, немного подумав, ответил:

— Нет вопросов, Ваня. Вперед.

— Могу начинать переговоры? — уточнил Парфенов.

— Вполне. Приступай.

— Понял.

— Как все прояснится — сразу ко мне. Жду с нетерпением. — Войтовский встал, протянул руку, напоминая, что он человек непростой и его время стоит дорого.

Парфен поспешно вскочил:

— Спасибо, Геннадий Игнатьевич. До свидания. Скоро вас побеспокою с этим вопросом.

— Счастливо, беспокой.

Едва за Парфеном закрылась дверь, Войтовский склонился к селектору и нажал кнопку:

— Маша, начальника службы безопасности ко мне. Быстро!

За время беседы с Иваном у него в голове созрел вполне определенный план.

* * *

Рембо нервничал. Компаньоны явно что-то замышляют. Из взятых под плитку на фирме денег он смог погасить только половину — отдал все свои сбережения, назанимал по мелочам у друзей-товарищей, там, где можно было без процентов, и все равно набрал с натягом только тридцать штук. Остальные собирался вернуть с бросового кредита под Парфена, больше — неоткуда. Не продавать же, в самом деле, квартиру или «Мерс». Он же не пацаненок. Он — Савельев Сергей Петрович — Рембо. Слово свое держит. Не так, как все эти новоявленные мозгляки, хозяева своего слова, — сегодня дал — завтра назад забрал. Мое слово, что хочу, то и делаю.

Нет, кидать компаньонов по «Витязю» он не собирается — просто нет сейчас капусты. Скоро будет. Тогда и рассчитаемся. А они там устраивают что-то типа передела собственности — уроды. Послать козлов вонючих подальше. Развести на лавэ и послать. Так и сказать: «Будете понты колотить — пойдете к такой-то маме. Какое такое у вас терпение закончилось? Без бабок хотите остаться? Это можно вам устроить, очень даже запросто. Но я-то честный. Не могу так поступить. Раз должен — верну».

Серега хитрил, сам с собой хитрил. Отправить их подальше и вообще не заплатить он мог, и предъяву отбил бы легко, и при переделе имущества изрядно поживился б, но… одно но… Очень не хотелось терять такую кормушку. Парни тянут всю работу, получают гроши. Рембо снимает сливки и практически ничего не делает, ни за что не отвечает. Очень приятное распределение обязанностей. Зачем же резать курицу, несущую золотые яйца? Незачем. Нецелесообразно это. Такую птицу оберегать нужно, холить и лелеять.

Надо-таки быстрей провернуть эту тему с Парфеном и вернуть на фирму бабки. Тогда компаньоны сразу присмиреют, и бизнес пойдет по накатанным рельсам.

Мысли подошли к самому неприятному: Серега никак не мог просчитать безопасный, на все сто, развод Парфена. В общих чертах — да, вариантов масса, а вот на чем остановиться…

Просто слить бабки на подставную фирму, обналичить втупую и… Парфен не дурак и лавэ не его, а банка. Там ребятки чикаться за сто штук не будут — это не прокуратура. Парфен только пальцем в сторону Рембо покажет, и за края не уйдут, а улетят и хата, и тачка. Моментом. А не хватит (а ведь как они посчитают, не хватит) — поставят отрабатывать. На блудняк по каким-нибудь темам жалким поставят — хорошо, если не по мокрым. И при таком раскладе не отмажет никто. Надо что-то… Что-то надо…