Что ж, Бог в помощь.

Кидок

«Жадность губит флибустьера» — все последующие три дня после кидка с плиткой Серега жил с этой фразой. Она не покидала его ни днем, ни утром, ни вечером, ни даже ночью. Сам «флибустьер» приуныл, осунулся.

Только к четвертому дню во всей этой истории всплыла одна интересная деталь. Ребятки все-таки прокололись…

После того, как Сергей внимательно выслушал в трубке бесстрастный женский голос, монотонно повторяющий: «номер данного абонемента заблокирован», он полностью осознал произошедшее. Холодная лютая ярость заполнила тело и исказила лицо бешенством, а липкие пальцы ужаса сжали сердце: «Шестьдесят две штуки, твою мать!»

Простояв пару минут без движения, он взял себя в руки. Молча подошел, схватил обоих грузчиков за лацканы пиджаков и усадил рядышком на непонятно как здесь оказавшиеся три шпалы, сложенные друг на друга:

— Быстро мне все, что знаете об этом боксе, о его арендаторах и, особенно, о вашем друге Карловиче.

— Он нам не друг, — сразу же возразил один из рабочих.

— Совсем не друг, — поддержал его второй.

— Друг, не друг… Это не меняет дело. Все, что знаете. Живо. Хоть слово соврете, в порошок сотру, — Рембо сделал безумные глаза.

Работяги, сжимаясь под грозным взглядом этого огромного, не на шутку разъяренного «крутого», перебивая друг друга, поведали следующее.

Бокс был арендован несколько дней назад. Занимался всеми делами Карлович. Во всяком случае, никого другого они не видели. Михельсон, человек душевный, с пониманием, даром, что еврей. Сами они не грузчики, но выполнять погрузочно-разгрузочные работы Карлович их нанимал. Правда, один раз до этого. Сегодня второй. При этом уточнении Серега заскрежетал зубами. «Грузчики» испугано притихли.

— Дальше, — свистящим шепотом приказал Рембо. Они продолжили.

Забашлял в первый раз очень хорошо, еще и бугру отстегнул, чтоб не мешал халтурить. Разгружали ящики картонные, разные. В середину поставили из-под телевизоров, холодильников, магнитофонов и прочего, а сверху обложили ящиками с плиткой. Потом Конрад Карлович еще и «поляну» накрыл, сам с ними посидел, за жизнь поговорил.

— Куда это все потом делось? — Сергей сжал пульсирующие виски, обхватив лоб ладонью. Ему казалось, что черепная коробка сейчас разлетится на мелкие кусочки.

— Так это вчера приехал Карлович и плитку увез, ее ж совсем немного было, а нам разрешил сдать коробки пустые в макулатуру. У нас здесь пункт есть недалече. Принимают. Почти по сто долларов тонна. Правда, там намного меньше было. Я говорил, что…

— Неважно, — отмахнулся Рембо. — Что сегодня здесь делаете? Возле бокса?

— Карлович попросил подождать Сергея Петровича, который прибудет к одиннадцати часам. Отдать ключи и помочь ему, в чем попросит.

— Ясно, — Серега попытался собрать в кучу разбегающиеся мысли: «Этот обслуживающий персонал, наверняка, ничего толком не знает. Грузчики, которые не грузчики, Леша-Сережа. Электрик — Вася, их бугор, старик вахтер… Наверняка этот Михельсон всех их зарядил жидкой валютой, да пообщался с каждым душевно. Чтоб улыбались при встрече и имя-отчество не путали… Стоп»:

— Вы говорите, вывозил-завозил?

Оба грузчика согласно закивали:

— Завозил, вывозил.

— На чем?

— КрАЗ, длинномер, вроде бы.

— В какой раз был КрАЗ?

— И тогда, и сейчас.

— Кажись, один и тот же.

Работяги отвечали, чем дальше, тем охотней.

— Так. Что еще про этого господина можете сказать?

— Вроде бы ничего, — пожали плечами рабочие.

— Домашний адрес?

— Откуда?

— Ну, хоть микрорайон?

— Хрен его знает. Не говорил.

— По разговору не поняли?

— Не поняли.

— Домашний телефон не давал?

— Нет. Да и к чему он нам?

— Не густо.

— Чем богаты, как говорится, — работяги дружно, почти одновременно, развели руки в стороны, — тем и рады.

— Ясно.

Серега, махнув Сереже-Леше рукой: «свободны», — бросился в сторону вахты.

— Петрович, что там у тебя, грузиться скоро будем? — окликнул его водитель КамАЗа.

— Грузиться? — Серега совсем забыл про пригнанный грузовик.

— Время идет, — постучал шофер грязным ногтем указательного пальца по циферблату часов и сострил: — КамАЗу стоять без работы, что той бабе, вредно.

— Бабы — оно верно. Без работы дуреют, — отрешенно пробормотал Савельев.

— КамАЗы тоже.

— Тогда вот что. Ты, Кузьмич, поезжай. Сегодня делов не будет. Бумаги не готовы. Потом. На днях. Вот тебе за прогон. Извини, — он сунул водиле несколько купюр, на ходу сочинив отмазку — не хватало, чтоб дома на смех подняли. Развели, как салобона.

Он заскрипел зубами: «Ничего, найду. Нельзя такое дело провернуть и не наследить. Обязательно найду. Тогда и посчитаемся. За все ответите, сучары». Пожав руку водителю КамАЗа, Савельев гигантскими шагами заспешил к проходной.

— Дед, а, дед, — вваливаясь в клетушку вахтерки, Рембо зашелестел десятидолларовой бумажкой, — а ну-ка, скажи мне одну вещь. Как побыстрее найти моего друга Михельсона Конрада Карловича. Помнишь, мы с ним позавчера вместе на «Мерседесе» приезжали?

— А зачем он тебе, милок? — десять баксов вахтер схватил с проворством ящерицы.

— Да у нас сделка горит!

— Стало быть, срочность имеется? — старикан напялил для пущей важности форменную фуражку с облупленной кокардой.

— Деньги теряем, а он пропал куда-то.

— Со вчерась не видел. Как уехал вчера, так и не появлялся на базе.

— Сегодня не было?

— Не было, точно.

— Понятно, — зло процедил сквозь зубы Сергей. — За десять минут успеем добежать до Канадской границы. Ищи теперь ветра в поле.

— Э-э-э, хороший человек этот Карлович, хоть и Михельсон, — между тем продолжал говорить вахтер. — Как зайдет, так и говорит: «А что, дедушка, неплохо б выпить винца?» — и пузыречек на стол — хлобысь. Понимающий.

— Как ты говоришь? Про винцо?

— А что, дедушка, неплохо б выпить винца, — со вкусом повторил дед и даже прищурился, видимо от приятных воспоминаний. — Добрейшей души человек.

— Да уж, душа у него такая, добрая, — рассеяно отозвался Серега.

«Неплохо б винца выпить… Конрад Карлович Михельсон… Мать твою… Они надо мной издеваются — это же все из “Двенадцать стульев” Ильфа и Петрова. Ну, уроды, скоро я до вас доберусь. Юмористы сраные. Тогда и пошутим. За мной не заржавеет. Вспомним всех: и Ильфа, и Петрова, и Зощенко с Булгаковым и Стругацкими. Дайте срок».

От любителя дармового винца, как и ожидалось, ничего путного добиться не удалось. А вот из журнала регистрации был аккуратно переписан государственный номер КрАЗа, на котором завозил и вывозил груз Михельсон. Машина, действительно, была одна и та же.

Серега припустил по горячему следу. В областном ГАИ он быстро нашел нужного человека. Из отдела регистрации вышел молодой капитан с холеным лицом, на котором застыла похмельная мина. Этому офицеру, как быстро определил Рембо, были просто необходимы положительные эмоции.

— Товарищ капитан, разрешите на секундочку, — Савельев сделал просящее лицо и покрутил на пальце ключи от машины.

— Да, — тот скользнул взглядом по одежде Сергея, задержал его на брелоке с тавром, обозначающим принадлежность машины Савельева к стаду «Мерседесов», и уже с большим интересом добавил, — слушаю вас внимательно.

Рембо взял гаишника под локоток, отвел в сторону, в укромный закуток, и поведал свою горестную «историю».

Приехал в город по коммерческим делам. Пока решал вопросы, какой-то гад на КрАЗе задел заднее крыло «Мерседеса» (крыло для наглядности и понимания было предъявлено). Когда владелец «пятисотого» вышел на улицу и увидел последствия от столкновения, водителя КрАЗа и след простыл. Хорошо, что бабка, которая сидела неподалеку, торговала сигаретами, все видела и записала номер.

— Так и что вы от меня хотите? — несколько обескураженно прервал его в этом месте капитан. — Мы дорожно-транспортными происшествиями не занимаемся. Это вам надо подъехать совсем в другое подразделение…