Когда я рассказываю о деяниях великих мужей, всегда приходят мне на память действия Божественного милосердия к Андрею, епископу Фундскому. Тем из своих читателей, которые посвящают свое тело воздержанию, я особенно советовал бы не дерзать жить вместе с женским полом, из опасения, чтобы душевное падение не совершилось тем скорее, чем более побуждений к греховному вожделению от близости лиц этого пола. Рассказ мой несомненен, потому что число свидетелей его истинности равняется почти числу жителей той страны. Жизнь благочестивого Андрея была исполнена многих подвигов добродетели; хранение строгого целомудрия было для него предметом священной бдительности. Сделавшись епископом, он не хотел одну инокиню, прежде жившую при нем, лишить своих попечений, но, твердо уверенный в своем и ее целомудрии, дозволил жить ей при себе. Этим хотел воспользоваться исконный враг, чтобы открыть в его душу доступ искушению. Воображению епископа он начал постоянно представлять образ этой женщины, так что нечистые помыслы не оставляли его и на ложе. Однажды какой–то иудей, отправлявшийся из Кампании в Рим, проходил чрез Аппию. Достигнув Фундской горы, когда день склонился уже к вечеру, и не видя нигде себе пристанища, он остановился в капище Аполлона, мимо которого шел. Страшась этого бесовского жилища, он оградил себя крестным знамением, хотя совершенно не веровал кресту. В полночь, когда самая ночная тишина наводила страх, и он не мог заснуть, вдруг он видит, что в капище пришло множество злых духов, которые в виде свиты следовали за своим начальником. Тот из них, который казался главным, сел среди капища и каждого из сопровождавших его духов начал расспрашивать о его действиях и занятиях, желая знать, сколько каждый из них сделал зла. Каждый спрошенный им дух рассказывал, чем он соблазнял людей добродетельных. Потом выступил с донесением и тот, который возбуждал плотскую похоть в епископе Андрее чрез представление его воображению инокини, жившей при епископии. Старший из злых духов с жадностию слушал этот рассказ и тем более важным считал для себя подобное приобретение, что дух склонял к погибельному падению душу человека святого. Между тем, дух признался, что доселе он ничего не мог сделать, кроме того, что вчера вечером подустил епископа с страстною мыслию прикоснуться к инокине. Тогда злой дух, исконный враг человеческого рода, стал льстиво убеждать рассказывавшего, чтобы он довершил начатое, уверяя его, что за погубление такой души он получит пальму первенства пред всеми духами. Бывший тут и не спавший иудей видел это ясно. Но трепет страха и ужаса объял его, когда начальствовавший дух приказал своим подчиненным узнать, кто осмелился ночевать в их капище. Злые духи подошли к иудею и, посмотрев внимательно, увидели, что он огражден крестным знамением, и воскликнули в страхе: «О, это — пустой запечатанный сосуд!» После этих слов, все множество злых духов исчезло. Увидев это, иудей тотчас встал и поспешил к епископу. Нашед епископа в церкви, он отвел его в сторону и начал спрашивать, какое особенно искушение мучило его. Епископ стыдился сознаться. Когда же иудей сказал, что епископ мучится нечистою любовию к инокине, а епископ и при этом не сознавался, иудей присовокупил: «Зачем ты не сознаешься в том, о чем я тебя спрашиваю? Не ты ли вчера вечером доведен был до такого искушения, что позволил себе страстное прикосновение к инокине?» Видя себя уличенным этими словами, епископ смиренно сознался во всем, что доселе настойчиво отвергал. Иудей, желая предохранить целомудрие епископа от падения, рассказал ему, как узнал об этом деле и что слышал об епископе в собрании злых духов. Тогда, с чувством раскаяния и молитвою, повергся епископ на землю и немедленно удалил из своего жилища не только ту инокиню, но и всех других женщин, которые находились у него на послушании. Устроив же в капище Аполлоновом храм св. апостолу Андрею, он совершенно освободился и от плотского искушения. Иудея, обличившего и спасшего его своим видением, привлек к вечному спасению, потому что, омыв его в водах крещения и сподобив Св. Таинств, он воспринял его в лоно Св. Церкви. Таким образом, этот еврей заботою о спасении другого стяжал и себе спасение, и всемогущий Бог привлек к добродетельной жизни одного тем самым, что служило к сохранению добродетели другого.

Петр. Слышанное от тебя возбуждает во мне и страх, и упование.

Григорий. Так всегда нужно надеяться на Божие к нам милосердие и трепетать за свою слабость. Вот мы слышали, как поколебался райский кедр, но исторгнут не был, чтобы в нас, неутвержденных, возродился и страх за его колебание, и надежда от его твердости.

В городе Аквине был епископом некто Констанций, человек достоуважаемый по жизни. Он скончался незадолго до восшествия на кафедру предшественника моего, блаженной памяти папы Иоанна. Многие, имевшие случай хорошо знать Констанция, говорят, что он имел дар пророчества. Между прочим, вот что передают о нем очевидцы, люди набожные и правдивые. В день кончины Констанция, когда около него с глубокою скорбию теснились граждане, как дети, лишающиеся нежно любимого отца, некоторые из них со слезами спросили его: «Кто нам заменит тебя, отче?» — «После меня, — отвечал в пророческом духе Констанций, — будет у вас епископом погонщик скота, а потом суконщик. Горе тебе, Аквина, что ты подвергнешься этому!» Произнесши эти пророчественные слова, Констанций скончался. Действительно, по смерти его, пастырские заботы о Церкви принял на себя его диакон, Андрей, который некогда был погонщиком коней, а по смерти Андрея епископское достоинство перешло к Иовину, бывшему некогда в том же городе суконщиком. В правление Иовина в Аквине так много погибло жителей от меча варваров и от свирепствовавшей моровой язвы, что, по смерти его, не было ни одного человека для избрания в епископы и не для кого было избирать. Так исполнилось предречение угодника Божия, что, по смерти двоих преемников, Церковь его останется вовсе без пастыря.

Расскажу и то, что два дня назад мне случилось узнать из рассказов достопочтенного Венанция, епископа Люнийского. В Луккской, прилежащей к его области, Церкви, рассказывал он, был епископом некто Фригдиан, человек удивительной добродетели. Все жители той страны помнят одно очень замечательное чудо, им совершенное. Река Авсер, протекающая близ стен города Лукки, часто во время наводнений выходила из своих берегов и, разливаясь по полям, истребляла все насеянное и посаженное. Так случалось нередко. Жители страны терпели большие убытки, и это заставило их стараться отвести течение реки на другие места. Но как ни долго они трудились, не могли вывести реки из первоначального ее русла. Тогда угодник Божий Фригдиан, сделав небольшие грабли, отправился с ними на реку и, после уединенной молитвы, приказал реке следовать за собою, а между тем, влачил по тем местам, где ему хотелось, грабли. Вся река, оставив свое русло, потекла вслед за ним, так что место обыкновенного ее течения сделалось совершенно сухим. Образовалось новое русло по тому направлению, которое указывал реке своими граблями угодник Божий. И с тех пор река не приносила никакого вреда растениям, которые сеялись и садились на полях.

Тот же достопочтенный епископ Венанций рассказал мне и о другом чуде, бывшем в городе Пиаченце [ [95]]. В действительности этого происшествия уверяет также и Иоанн, нынешний римский префект, человек самый правдивый, который в Пиаченце и родился, и был воспитан, как это помнит и Венанций. В этом городе, говорят, был епископом некто Сабин, человек чудной жизни. Однажды диакон возвестил ему, что река По, вышед из своих берегов, затопила церковные поля со всем, посеянным на них для жизненного продовольствия. «Поди и скажи этой реке, — отвечал благочестивый Сабин. — Епископ повелевает тебе смириться и возвратиться в свое русло». Слова епископа показались диакону странными и смешными. Тогда угодник Божий, призвав своего писца, приказал ему писать следующее: «Повеление реке По Сабина, раба Господа Иисуса Христа. Именем Господа нашего Иисуса Христа повелеваю тебе не выходить никогда из своего русла в здешних местах и не опустошать полей церковных». — «Написав это, — присовокупил епископ, — ступай и брось в реку». Как скоро писец исполнил распоряжение епископа, речные воды, повинуясь повелению человека Божия, тотчас оставили церковные земли, и река, возвратившись в собственное русло, никогда уже не потопляла тех мест. В этом происшествии, когда силою Иисусовою и неразумная стихия повиновалась повелению святого человека, что иное выражается, как не осуждение упорства непослушных людей?