Настя пытается сдержать улыбку.

- Подростков можно и нужно воспринимать всерьез, это очень непростой период в жизни, вспомни себя.

- Да-да.

Она вдруг становится совершенно серьезной.

- Уровень подросткового суицида растет из года в год, в том числе из-за такого вот к ним отношения. Безответная любовь, чувство ненужности и отчужденности, отсутствие жизненного опыта и сил бороться,- для тебя все это может быть смешно, но для них нет. И люди, думающие о подростках и умеющие разговаривать на их языке, редакторы журналов, подростковые психологи,- большие молодцы, они помогают справиться, поддерживают их в это сложное время.

Воцаряется тишина.

- Я не верю в психологию. - говорю зачем-то.

Настя равнодушно смотрит в окно. Я начинаю опасаться, что перегнул палку и из интересного собеседника в ее глазах превратился в зануду. На душе становится тревожно.

- Я не хочу сказать, что психология не состоятельна как наука, определенный толк от нее может и есть, но терапевтический эффект в подавляющем большинстве случаев достигается не благодаря каким-то там особенным познаниям психолога, а банальной возможностью для пациента выплеснуть все дерьмо из себя, чего он раньше не делал. Психологи в массе своей - платные жилетки, которые лучше чем бесплатные знают в каких местах нужно кивать.

Настя переводит на меня заинтересованный взгляд. Ура.

- Интересная теория.

- Кроме того, - продолжаю я. - среди врачей самый высокий уровень самоубийств, особенно среди врачей-женщин, в том числе психиатров и психологов. Для врачей-мужчин показатель самоубийств вдвое превышает среднестатистический, а врачей-женщин - втрое. Как люди могут помогать другим, если они не в состоянии помочь самим себе? Только если их помощь заключается в изображении интереса и монотонном гундении заученных фраз.

- У меня в пятницу друзья собираются, - говорит она, накладывая мне в тарелку мяса и маринованных грибов. - Посидим-пообщаемся. Приходи, если сможешь. Буду рада.

От неожиданности предложения я впадаю в кратковременный ступор. Сердцебиение учащается. Чувствую, как краска разливается по лицу.

- Хорошо. - отвечаю я, стараясь не выдать себя, но дыхание предательски срывается . - Спа-кх-сибо.

4

«Привет!

Извини, солнце, в последнее время много возникает вопросов, требующих решения, не всегда хватает сил сесть и спокойно написать как дела.

Ситуация пока непонятная, не уверен, что смогу приехать в ближайшее время, но все возможно. Как только начну понимать по срокам - сразу напишу.

Из новостей - открыл новое место для отдыха после трудовых будней - целая улица с диско-барами и кучей народа каждые выходные, называется Думская, Мекка для всех, кто достаточно пьян и весел и хочет быть еще пьянее и веселее. Встретил новых интересных людей...

Если ты когда-нибудь приедешь в Питер, мы с тобой обязательно сходим :)

В остальном все как прежде.

Скучаю.

Надеюсь, до скорой встречи!

Стас.»

5

С легким беспокойством я размышляю о вечерних посиделках и о том, как удивительным образом меняется восприятие человека, стоит только начать рассматривать его как потенциальную вторую половину. Очень быстро он обрастает новыми качествами, не всегда ему присущими. Хорошеет на фотографиях (на которые никак не насмотришься), более того, начинает выделяться каким-то особым свечением, фразы становятся остроумнее, взгляды многозначительнее. Тем сильнее эффект, чем дольше голодает душа. В отсутствие духовных переживаний, человек начинает искусственно генерировать их, вываливая весь багаж неизрасходованных чувств на первую же более-менее подходящую кандидатуру, чем чаще всего пугает ее, зарабатывая таким образом очередной перерыв, а иногда и статус дурачка впридачу.

- Какая она? - словно прочитав мои мысли, вдруг спрашивает Макс. Биня сидит на диване с журналом в руках, Егор читает учебник по судебной медицине.

- В смысле? Кто?

- Настя.

- Ну... - я задумываюсь. - Она хорошая девушка.

- Ох. В моем случае такое определение означает, что все скоро закончится.

- Нет, она не из тех «хороших» девушек, про которых и сказать больше нечего. Она... знаешь, как иногда бывает, погрязшие в разврате, духовно разложившиеся люди на пятом-шестом-седьмом десятке начинают рассуждать о том, что все могло сложиться иначе, если бы они вовремя встретили хорошую девушку. Вот об этом я говорю.

- Отлично сказано. Ты говорил, она флорист?

- Ага.

- Хорошая профессия для женщины. - говорит Биня. - очень хорошая.

- Да, - вставляет Егор. - Каждый должен заниматься своим делом. - Ведь хуже нет, чем , не знаю, шпалоукладчица или,- он опасливо косится на Маню. - девушка-проктолог.

- А что не так с проктологом? - спрашиваю я.

- Всему виной мужское эго. - говорит Биня. - Сохранение маскулинности в любых условиях. Даже стоя раком со спущенными штанами, мужик не собирается сбрасывать себя со счетов, а, по-хорошему, стоило бы. За двадцать пять лет работы в медицине я не слышал ни об одном бурном романе, который начался бы с осмотра геморроя. Макс, ты во что  там залип?

Макс с отрешенным видом созерцает в телевизоре какой-то ностальгический концерт, пожилой мужчина с неестественно черной шевелюрой разводит руки в длинном запеве, на лице смесь блаженства с прострацией, композиция вроде бы с претензией на душевность.

- Кто там? - спрашивает Биня.

- Не знаю, какой-то старушечий любимец с концертом в Заднепроходске.

- Вот кого я тоже понять не могу, - сетует Биня, глядя в экран. - так этих деятелей в париках из собачьей мотни с сольными программами «Всего лишь 77». Казалось бы, ну куда? Сиди себе у камина с калоприемником в руках, нет же...

- Послушайте это. - Егор. - «Отравление бледной поганкой чаще всего встречается осенью. Это пластинчатый гриб, некоторые разновидности его напоминают шампиньоны, другие - сыроежки и опята. В отличие от шампиньона, поганка имеет на основании ножки влагалище (вульву), пластинки ее всегда белые, в то время как у шампиньонов...» Э... Кто-нибудь знает, как выглядит влагалище у гриба?

- Стало тесно в привычных рамках? - улыбается Макс.

Маня прыскает, мы с Биней улыбаемся в ожидании ответа, Егор спокойно читает дальше, то ли не услышав, то ли не поняв подъебки.