- У меня встал. Егор, гляди какой талант пропадает. Задумайся, Макс, издатели тебя с руками оторвут. В тюрьме, кстати, тоже не пропадешь, если что.
- Это почему? – интересуется Егор.
- Там хороший слог на вес золота. Писари за скромную благодарность строчат от имени коллег денно и нощно.
- А что строчат?
- Преимущественно романтические послания таинственным незнакомкам из объявлений в газетах. Но иногда бывают и спец заказы.
- Надеюсь, все-таки не придется, - серьезным тоном говорит Макс, - хотя теперь я, конечно, буду иметь это в виду, спасибо.
С первой партией коробок мы возвращаемся обратно в корпус, из которого пришли. Минуя коридор, проходим мимо уже знакомых дедов, кажется, голос рассказчика стал еще громче.
- Какие времена, такие и методы, брат. И дама сердца в платье окаймленном, о, костью в горле свадьба мне твоя… Эту поэму я написал подруге детства, - поясняет старик с культей, повернувшись к стеклянноглазому, - пацаном еще, сдружились мы втроем с еще одним знакомцем моим. Как сейчас перед глазами. На Смоленщине был, ему поэму посвятил. О… как его… О, вечный друг… Ефрем… товарищ мой… сердечный… не фат, не франт, а брат ты мой навечно. Аль свидимся ли мы опять?...
После нескольких часов работы и бесконечного количества кабинетов, мы сидим в помещении, некогда заставленном коробками, остались только самые массивные, для транспортировки которых Ирина Викторовна обещала подогнать еще несколько человек и занятую ранее тележку. Возвращается она без тележки и с двумя дохлыми интернами, разочарованно-обреченный вздох Егора исчерпывающе выражает и мое мнение о сложившейся ситуации, но делать нечего. На оставшиеся коробы уходит еще два часа и остаток моих жизненных сил. Как только последний ящик становится на место, мне хочется распластаться на полу.
- Молодцы! – говорит Ирина Викторовна, - обедать будете?
6
Даже если бы я заранее не знал где находится помещение столовой, его можно было бы найти по запаху отварной капусты, ощущающемуся еще в холле первого этажа. В небольшом зале стоит с десяток столов а-ля «придорожное кафе», в дальней стене окно раздачи с пластиковыми ставнями, возле двери стальная этажерка на колесах для грязной посуды. Здесь, как и в прочих отделениях Института, складывается ощущение, что действо происходит где-то под водой, настолько неспешны движения людей в домашних халатах и тапочках. Суммарно в столовой человек двадцать, женская часть в головных уборах, на непокрытых головах мужчин красуются шрамы разной длины и расположения, местами выпавшие волосы производили бы комичный эффект, если бы не выражение лиц сидящих. Разговаривает всего пара человек. Глядя в содержимое посуды на столах, я понимаю, что есть ничего здесь не буду, не смотря на зверский голод.
У раздачи группа из четырех человек, самый возрастной, седовласый мужчина скромной комплекции, недовольно рассматривает только что полученную тарелку. Показав ее каждому из стоящих рядом, он возвращается к раздаче.
- А что это за капуста? – протягивает тарелку осанистой женщине в сером фартуке.
- Капуста. Не видите что ли? – Отвечает женщина тоном, как если бы перед ней стоял умственно отсталый. – На обед.
- Так в меню написано отварной рис и гуляш…
- Мало ли что написано.
- Да етит вашу мать! – негодует мужчина, - Сколько можно?! Кроме капусты продуктов больше нет что ли?
Закатив глаза, женщина продолжает распределять варево по тарелкам.
- Скажите, это ведь кто-то привозит, да? – продолжает старичок, тщетно пытаясь поймать взгляд женщины, - Вы ведь не здесь это готовите, правильно? Заставить бы директора ихнего пару недель есть кормежку, которую он поставляет, с удовольствием бы на это посмотрел! Я как-то провел 15 суток в КПЗ, - говорит он, повернувшись к группе стоящих рядом людей, - так вот там ресторан был в сравнении со здешними харчами.
- Как вы сами сказали, не я это готовила. – флегматично произносит женщина, протягивая очередную фарфоровую миску.
- А жаль. Было бы кому на голову надеть. – говорит мужчина и, взяв из канцелярского стаканчика алюминиевую ложку, уносит тарелку из столовой.
- Пятый стол. - отрывисто бросает следующий в очереди и получает на руки нечто похожее на человеческие фекалии.
В ожидании Бини, мы рассаживаемся на кушетке, неподалеку от бородача с культей и его немногословного собеседника. Со времени последней встречи страсти немного улеглись.
- ИС-2... Великолепная была машина! Победная поэма есть… Кхм… Не меньше техника достойна похвалы, чем скромное изящество природы. – декламирует бородач петушиным дискантом. - Не даром ощущения даны…
- Поехали отсюда. – говорит Макс. – В Озерках съедим что-нибудь.
- Нельзя без Бини. – одергивает Егор.
- Да похуй, там встретимся. Не могу больше.
Оба вопросительно смотрят на меня. Мимо провозят еду для лежачих, за тележкой распространяется все то же вездесущее капустное амбре, провонявшее уже насквозь все и вся.
- Поехали! – говорю.
Егор нехотя достает мобильник. Воцаряется молчание.
- А кормят хреново здесь, брат… - протягивает бородач, провожая взглядом тележку.
Макс флегматично смотрит на старика.
- Напишите об этом поэму.
7
- Можно не верить, можно отрицать, все осознают по-разному, но рано или поздно всем приходится учиться жить с болячкой, любить ее, находить с ней общий язык. В какой-то момент чтобы свыкнуться с опухолью, я решил назвать ее Марла. Но потом передумал. Какой-то неуместной романтикой веет. Я побоялся, что опухоль почувствует ее и вернется.
Мы вчетвером сидим в «Кей Эф Си» в Озерках, Я, Макс и Егор закупились едой по-полной, Биня сидит с чаем, задумчиво пережевывая «веджи-твистер».
- Мне кажется, содержание людей вот так не идет им на пользу. - говорит Егор. - Они ведь ничем не заняты, кроме мыслей о себе и своей болезни. Устроили бы им активность какую-нибудь. Конкурсы там коллективные, соревнования...
- По спортивному лежанию под капельницей? - интересуется Макс. - Что они могут?
- Да, особо их ни на что не подпишешь. - подтверждает Биня, глядя куда-то в сторону. - Не самый приятный опыт, как уже было замечено. Плюс отсутствие развлечений усугубляется воровством со стороны местных. Ничего ценного лучше не приносить, а если принес - носи с собой. Помню один случай... В соседнюю палату привезли девушку восемнадцати лет. Первую опухоль у нее диагностировали в раннем детстве, с тех пор провели несколько операций и ряд курсов лучевой и химиотерапии. Для непосвященных зрелище довольно неприглядное - глаза навыкате, фигура как у маскота Мишлен, волосы на голове пучками, на макушке вмятина, словно на консервной банке. Доставили ее потому что опухоль в очередной раз выросла заново, и что-то в голове стало загнивать. Начали готовить к операции. Однажды по пути в столовую я услышал, как она разговаривает с кем-то. Ноутбук лежал у нее на коленях, в вебкамеру она пересказывала содержание только что просмотренного фильма «Аватар», перемежая события собственными впечатлениями. Рассказывала кому-то о злой корпорации, жаждущей добраться до ценных ресурсов на земле аборигенов. «Мне пора на процедуры. - сказала она после рассказа. - Позже позвоню. Люблю.». «Родитель» - подумал я тогда. - «Кто же еще?». После процедур девушка обнаружила, что ноутбука не стало. По слухам, какой-то парень в серой рубашке зашел в ее комнату на несколько секунд и тут же вышел. Ублюдок отлично знал, куда идти и где что лежит. Она плакала в коридоре, утешаемая соседями по палатам, а через пару часов приехал он. Волочащаяся нога, кривой позвоночник, лицо с застывшей судорогой. Он держал ее за руку, пока она пыталась вытереть слезы, два изувеченных существа с теплотой в глазах, до которых никому нет дела. - Биня смотрит пустым взглядом куда-то вдаль. - В тот день я окончательно утратил...