Жизнь после смерти. Современники понимали, что сделал патриарх для спасения православной веры и Московского государства. Автор «Новой повести о преславном Российском царстве» сравнивает Гермогена с «непоколебимым столпом», удерживающим своды «великой палаты». О Гермогене с глубочайшим уважением писали лично его знавшие Авраамий Палицын, преподобный Дионисий, князь Дмитрий Пожарский, дьяк Иван Тимофеев, князь Иван Хворостинин. Патриарх был духовным наставником митрополита Филарета, давшего ему обет «пострадать и помереть» за православную веру. В «Новом летописце» Гермоген наделен даром пророчества — он предрек скорую смерть изменникам, пришедшим к нему с лестью за благословением. Предсказание сбылось, как и пророчество о пресечении рода князя Фёдора Мстиславского, державшего сторону Сигизмунда.

Лишь в «Хронографе русском» 1617 г. указаны отрицательные черты характера Гермогена. При этом составитель считает «неправым» критическое мнение о патриархе. Великого старца высоко чтили при Михаиле Фёдоровиче и его отце, патриархе Филарете. В царствование Алексея Михайловича, в 1652 г., состоялось перезахоронение нетленных мощей патриарха в московском Успенском соборе, где он упокоился рядом с Филаретом и царями. Русская церковь и царствующая династия Романовых почитали Гермогена на протяжении всей истории. В 1913 г., в год празднования Трехсотлетия Дома Романовых, патриарх Ермоген был канонизирован в лике священномученников.

Российские историки высоко оценивали Гермогена. Н.М. Карамзин называл его «бессмертным мужем», «лучезарным светилом Отечества», СМ. Соловьёв о нем пишет, что «патриарх по природе своей был совершенно в уровень своему высокому положению в бурное Смутное время». Н.И. Костомаров дает ему следующую характеристику: «Гермоген был человек чрезвычайно упрямый, жёсткий, грубый, неуживчивый, притом слушал наушников и доверял им... Но при всем том, это был человек прямой, честный, непоколебимый, свято служивший своим убеждениям, а не личным видам». С.Ф. Платонов называет Гермогена человеком «с чрезвычайной нравственной силой, как личность, и с громадным политическим влиянием, как деятель».

О Гермогене много писали историки русской церкви. Митрополит Макарий (М.П. Булгаков) посвятил Гермогену раздел в «Истории русской церкви» (Т. 10, 1881); там он пишет: «Имя патриарха Гермогена должно остаться бессмертным в истории России и Русской Церкви, потому что он ревностнее, мужественнее, непоколебимее всех постоял за ту и другую, он преимущественно спас их в самую критическую минуту их жизни, когда им угрожала крайняя опасность попасть под власть Польши и иезуитов и потерять свою самобытность». Много работ о Гермогене было опубликовано в период канонизации патриарха (1913). После революции большевиков 1917 г. изучение и тем более чествование Гермогена в России становится невозможным, но продолжается в эмиграции. Здесь видное место занимает книга А.В. Карташова «Очерки по истории русской церкви» (1959).

Несравненно меньше внимания Гермоген получил в художественной литературе. Он иногда упоминается, как в стихотворении Державина «Мужество» (1804), но нигде не является главным героем. Больше образ Гермогена представлен в изобразительном искусстве. В 1672—1673 гт. поясные портретные изображения Гермогена были помещены в «Царских титулярниках», изготовленных для царя Алексея Михайловича и царевича Феодора. Под влиянием титулярников созданы портреты Гермогена XVIII—XIX вв.; появляются его гравюры и литографии. В 1860 г. П.П. Чистяков завершил картину «Патриарх Гермоген отказывает полякам подписать грамоту». Горельеф Гермогена включен в группу «государственных людей» на подножии памятника 1000-летию России, возведенного в 1862 г. в Новгороде по проекту М.О. Микешина. К канонизации Гермогена были написаны многочисленные иконы. Большую известность приобрела икона патриарха на фоне Чудова монастыря работы В.М. Васнецова (1913). Сохранилась её акварель с подписью художника. Композиция васнецовской иконы послужила образцом для иконы, выполненной в московской мастерской Н.П. и И.П. Пашковых (1913). Широко тиражировались композиции и цветные открытки Б.В. Зворыкина с изображением заключенного в темницу Гермогена.

В СССР патриарх Гермоген в течение двух десятилетий был persona non grata как служитель культа, боровшийся против «крестьянского восстания» Болотникова. Всё изменилось, когда в ходе Великой Отечественной войны И.В. Сталин перешел на позиции национал-большевизма, стал славить русский народ и прекратил гонения Православной церкви. Гермоген был признан одним из вождей сопротивления интервентам, хотя не равным по значению Минину и Пожарскому. Полное признание пришло к нему в конце советского периода. В 1990 г. вышла из печати книга Р.Г. Скрынникова «Святители и власти», где видное место отведено Гермогену. Скрынников высоко оценивает Гермогена в книгах о Смутном времени и в монографии «Крест и корона. Церковь и государство на Руси IX-XVII вв.» (2000).

«Непреклонный Гермоген» — так называется глава в книге А.П. Богданова «Русские патриархи (1589—1700)» (1999). Подробно рассказано о Гермогене в книге В.Н. Козлякова «Смута в России. XVII век» (2007). Гермогену посвящены научные и популярные статьи. Меньше внимания ему уделено в художественной литературе. Героический, но проходной образ Гермогена дан в романе В.А. Шамшурина «Калёная соль» (1989). Заметное место занимает Гермоген в романе И.Д. Полуянова «Самозваццы. По хроникам Великой смуты конца XVI — начала XVII веков» (2005), но это фундаментальное и удивительное по языку произведение обойдено вниманием крупных издательств и неизвестно читателю. Присутствует Гермоген и в многотомной (не полностью опубликованной) эпопее В.В. Куклина «Великая смута». Автор придерживается необоснованной версии духовной близости Гермогена к Шуйскому и его неприязни к Филарету. Куклин явно живёт в мире придуманной им истории Смуты.

Уроки Гермогена. Гермогена почитают как образец стойкости и преданности православию и России. Немало современников он превратил из искателей выгод в героев. Он жил в уязвимый период в российской истории, когда от поведения нескольких человек зависело будущее не только страны, но и русской цивилизации. Гермоген был один из этих людей. Уроки патриарха Гермогена, как надо любить свою веру и свою землю, отложились в исторической памяти русского народа, стали частью утверждающей мифологии и немало способствовали появлению героев, повторяющих его подвиг[110]. Были другие его уроки, встреченные с насмешкой русскими западниками, например Н.И. Костомаровым. Речь идет о настороженности патриарха к «латинцам», его недоверию к гладким словам, прикрывающим корыстные, а часто и враждебные замыслы. Урок Гермогена об отделении слов от дел так и не был усвоен. Иначе нельзя объяснить повторение на протяжении столетий одних и тех же ошибок, основанных на легковерии, готовности принимать сладкие речи за реальность и отдавать за «доброе отношение» просвещённых народов земли и средства защиты страны.

За редчайшими исключениями, уступки кончались плачевно для России и бесславно для «гибких» дипломатов. Иностранцы уступки принимают как должное и безо всякой благодарности. Они уважают жёстких дипломатов — князя А.М. Горчакова[111], «железного наркома» В.М. Молотова, «Мистера Нет» А.А. Громыко, а не покладистого «Мистера Да» — А.В. Козырева, дипломата ельцинской России. Так было и во времена Смуты: Гермогена враги ненавидели, но уважали. Засевшие в Кремле изменники уважением не пользовались и кончили плохо. Главный мучитель патриарха, Михаил Салтыков, умер в изгнании, сына его, Ивана, посадили на кол, Фёдора Андронова повесили. Фёдор Мстиславский был слишком знатен, чтобы понести наказание, но его сочли недостойным выбирать царя и выслали из Москвы; после смерти род его пресекся, как предрекал патриарх. Уроки неуступчивого Гермогена следует хорошо выучить тем, кто занимается внешней политикой России.