Но. Подождите-ка. Я кой о чем забыло. В таком виде мне в Голливуд нельзя. Где грандиозный экшен в финале? Где мобилизация армейских сил, бряцанье оружием, самолеты и вертолеты, где сумасшедший миллиардер, лелеющий мечты о мировом господстве, где размашистые и бессмысленные «программные» жесты?

Что я за роман?

28

Ракушки снов

ИТАК. ВОТ КАК ЭТО ПРОИСХОДИЛО. НА САМОМ ДЕЛЕ. ЭТО правда, потому что так оно все и было, и прежде всего, именно так я оказался у вас. Можете верить или не верить, но принимайте все как есть, доверьтесь мне, это самый простой путь. Понимаете, я смогу выжить с вами или без вас, со мной так уже бывало раньше. Поэтому я с вами, и, кстати, оглядитесь-ка, видите вы здесь Миранду? Я выживу, потому что это в моем стиле.

Как бы там ни было, в конечном счете существует только два типа историй о влюбленных — сказки о любви и любовные романы.

В сказочках о любви обычно два человека воюют каждый со своими демонами по отдельности, решают свои внутренние конфликты, так что в конце концов они смогут соединиться, чтобы жить долго и счастливо. Когда приходит время соединиться, вуаль «долго и счастливо» набрасывается на все последующие годы, в которые влюбленным предстоит научиться, как им уживаться друг с другом, и решать все возникающие проблемы.

А вот любовные романы несколько другие. Влюбленные зачастую преодолевают препятствия вместе, тем или иным образом соединяются, телесно или духовно, причем гораздо ближе к началу истории, и потом стараются победить обстоятельства, угрожающие разлучить их друг с другом.

Имеется, конечно, еще одно, фундаментальное различие между этими двумя типами историй. Тогда как сказкам чаще свойственно кончаться смехом или свадьбой, любовные романы обычно кончаются слезами, если не смертями. Потому возможно, что альтернатива — то медленное умирание, которое чаще всего и поджидает любовь, высокомерное презрение, порожденное слишком интимным знакомством, когда черты, которые поначалу пленяют, постепенно линяют, привычки кажутся уже не симпатичными, а симптоматичными, не восторгают, а отторгаются, плюс мучительное понимание того, что жизненные дели, скорее всего, недостижимы, выхолощенные амбиции, подрезанные крылья, тягостная потребность помогать, без конца повторяющиеся споры — эта альтернатива обычно выглядит слишком противной или просто слишком приземленной, чтобы получился хороший роман.

До сих пор моя история была сказкой о любви. Принц и Принцесса встретились, преодолели препятствия, соединились и поклялись в вечной любви. Если сейчас вы меня отшвырнете и не прочтете больше ни единого слова, что ж, в таком состоянии они и останутся навсегда.

Я не утверждаю, что Миранда и Фердинанд — если вы все же проследите их историю чуть дальше — обречены идти по доске любви, нависающей над жестоким морем трагедии. Но даже я должен признать, что было нечто чрезвычайно идеалистическое в маленькой утопии, которою они в то время наслаждались. Жизнь в окружении ласковых синих вод лагуны, с ее весенними рассветами и пылающими закатами, в скромной рыбацкой хижине, возвращение к основам бытия, идиллия.

Конечно, если вы меня сейчас отложите и ко мне не вернетесь, вы никогда не узнаете, как вышло, что вы нашли меня, и кому-то может показаться пустой тратой денег покупка книги, которую вы не дочитали, но во сколько оценить вашу возможную печаль от продолжения этой истории? Как и в случае любой книги, где герой и героиня хотят разобраться в своих чувствах друг к другу прежде, чем книга кончится, вы должны сейчас догадываться, что есть определенный риск несчастливой развязки. Если вы действительно хотите, чтобы я продолжило мой рассказ, и понимаете, как мало тут можно предсказать заранее, вы должны сознавать, что вероятность превращения сказки о любви в любовную историю с трагическим концом чрезвычайно велика.

Может быть, нам стоило бы выйти из игры, пока мы в выигрышном положении — как попытался уйти из разведки Фердинанд, — пока у нас еще есть надежда, что двое влюбленных будут жить долго и счастливо. Может быть, вам стоило бы найти для меня удобную полку, и тогда, что бы ни произошло в действительности, они навеки будут вместе. Но опять же, навсегда и я останусь с вами, и останется на краешке сознания этот назойливый вопрос: «Чем же там все кончилось?»

Читайте-ка дальше.

Прошло почти две недели, и Мерсия уже отчаивалась когда-либо найти свою подругу. Ежедневные прогулки по Венеции стали утомительным кружением по одним и тем же надоевшим улицам. Они с Флиртом побывали в полиции и в британском консульстве, не добившись ничего, кроме беспомощных и раздраженных ответов. У Мерсии даже не было подтверждений того, что Миранда вообще приезжала в Венецию, она понятия не имела, в каком отеле та остановилась, паспорт ее нигде не был зарегистрирован, возможно, она здесь и не появлялась.

Их визит в консульство стал тревожным звонком для спецгруппы, занятой поисками Ультры ван Дика, уже получившими особое оперативное обозначение. И через пару дней двое типичных американских туристов оказывались повсюду, куда бы ни направились Мерсия с Флиртом. Как только жующие резинку агенты в бейсбольных кепках поняли, что Мерсия и Флирт еще более бестолковы, чем они сами, они упаковали свои большие шорты, футболки, белые носки, денежные пояса и надувные ягодицы, чтобы вернуться на базу с единственным объяснением: эта парочка является вражескими агентами, нужными Ультре исключительно для того, чтобы сбить ищеек со следа.

Почти две недели. Мерсия знала, что к этому моменту ей уже нет смысла возвращаться на работу, поэтому уезжать назад в Англию не спешила. Но с каждым днем Флирт плакался чуть больше, а предел его кредита по карточкам маячил все ближе. Она больше не могла этому противостоять; придется им вернуться домой с пустыми руками.

Стояло утомительно ясное и досадно теплое воскресное утро, когда Мерсия проснулась, сердито взглянула на телефон и заказала обратные билеты в холодный весенний Лондон. За окном церковные колокола перекликались своими мелодиями, которые эхом отражались от розовых кирпичных стен. На мостах и набережных, улочках и площадях одетые в праздничную воскресную одежду венецианцы, как надутые голуби, собирались на гнездовья в церквах. Счастливые, наслаждающиеся хорошей погодой, они приветливо улыбались и кивали друг другу. Только Мерсия и Флирт ковыляли угрюмо и молчаливо, придавившее их бремя клонило им головы к земле. Они медленно вышли на свой обычный маршрут по городу, выслеживая последние проблески надежды.

Мерсия брела, не замечая почти ничего, кроме лиц прохожих, смутно надеясь вдруг увидеть Миранду. Кроме того, она высматривала высоких темноволосых симпатичных мужчин. Про каждого из таких она думала: не Фердинанд ли это? Иногда ей удавалось настолько убедить себя, что она окликала сзади «Фердинанда», чтобы посмотреть, вдруг он обернется. Ни разу ни один не обернулся.

После кофе, молча выпитого погруженными в свои невеселые мысли Мерсией и Флиртом, они возвращались в отель по морской набережной. Когда они приблизились к площади Святого Марка, пройдя мимо темных входных дверей отеля «Даниэли», Мерсия заметила мужчину, целеустремленно шагающего во встречном направлении. Ее вдруг поразил проницательный взгляд его голубых глаз, весь его облик — атлетическая фигура, хорошего покроя костюм, ухоженные черные волосы; почему-то она сразу поняла, что это Фердинанд. Просто уже знала, что это он. Фердинанд прошел мимо в полушаге, и она остановилась, провожая его глазами.

— Фердинанд! — крикнула она. В пределах слышимости находились только пожилой продавец масок, читающий книгу, да мускулистый юный гондольер, аккуратно швартующийся к пирсу. Фердинанд обернулся.

— Это ведь вы? Правильно? — просияла Мерсия.

— Non so, — улыбнулся мужчина. — Mi scusi, non parlo inglese[60].