— Спасибо за объяснения.
Они вышли из помещения и через несколько шагов столкнулись с эффектной блондинкой, одетой в шорты и футболку с логотипом ГВ. Ее волосы были собраны на затылке в хвост.
Ануват представил ей посетительницу:
— Сириль Блейк, врач, подруга профессора Арома, который направил ее к нам для осмотра центра.
Женщина протянула руку:
— Наташа Хецфелд, — представилась она на французском языке с сильным немецким акцентом. — Я приехала из Цюриха и являюсь руководителем ГВ в Таиланде.
Сириль поздоровалась.
— Санук Аром говорил, что вы сможете рассказать мне о детской амнезии. Я сама занимаюсь подобными случаями во Франции, и мне бы очень хотелось посмотреть, что делают здесь.
Наташа Хецфелд быстро взглянула на Анувата, и Сириль почувствовала, что атмосфера стала натянутой.
— Мы не можем ничего вам рассказать. Это конфиденциальные медицинские дела.
— Я врач, — настаивала Сириль. — Санук Аром говорил мне, что эти дети, возможно, токсикоманы. Если это действительно так…
Женщина перебила ее:
— Мне очень жаль, но у нас нет времени. Нам пора на совещание.
Ануват заговорщически взглянул на посетительницу и повел ее к выходу. Он ничего больше не говорил, но Сириль показалось, что он колеблется. Эта дама из Швейцарии, которую прислали из ЮНЕСКО управлять центром, мало что знала о ситуации в стране и, вопреки здравому смыслу, пыталась навязать свои строгие правила. Плохой ход. Ануват улыбался Наташе Хецфелд, но, похоже, она нравилась ему все меньше и меньше.
— Я хотела бы сделать взнос для ассоциации, — сказала Сириль.
Ануват как будто ждал сигнала. Горячо поблагодарив, он быстро провел ее в свой небольшой кабинет — крошечную комнатушку с бамбуковыми балками, окно которой выходило на речку. Сириль села на пластиковый стул, Ануват направился к своему рабочему месту — доске с подставкой. Сириль достала из сумки несколько купюр по тысяче бат и протянула их ему вместе с визиткой. Секретарь взял деньги, еще раз поблагодарив ее, открыл ящик и положил в него купюры. Он не смотрел на нее, о чем-то размышляя. Потом неожиданно прервал молчание:
— Профессор Аром объяснял вам, при каких обстоятельствах были найдены эти дети? — спросил он, обеспокоенно поглядывая на дверь.
— Приблизительно, — уклончиво ответила Сириль.
Ануват встал, закрыл дверь и вернулся на свое место. На стене за его спиной висела подробная карта страны. Он указал пальцем на Тайский залив.
— Мы нашли их здесь. Около города Сураттхани. Первого ребенка нашли тринадцать месяцев назад. Следующих — восемь и два месяца назад. Последнюю маленькую девочку — два дня назад. Все четверо были на берегу залива, приблизительно в одном и том же месте. Их как будто высадили с парохода.
Сириль нахмурилась.
— На берегу залива?
— Да. Все четверо страдали амнезией. Они не могли сказать, как оказались там или что с ними произошло. Их отправили в отдел ГВ в Сураттхани — единственный на юге страны.
— Боже мой…
Ануват повернулся к своему компьютеру — старющей машине, вентилятор которой гудел, будто работавший с перебоями двигатель. Он подвигал мышкой, и монитор засветился.
— Как я уже говорил, последнюю девочку нашли… два дня назад. В том же месте и состоянии, что и троих предыдущих детей.
Он щелкнул по файлу с фотографией. На мониторе появилось изображение девочки. Длинные волосы, разделенные пробором, обрамляли ее улыбающееся лицо какого-то неестественного цвета.
— Вот. Это фото нам прислали вчера из отдела Сураттхани. Она говорит, что ее зовут Док Май, что она родилась в районе Пхуке и… это все.
Сириль придвинулась ближе, чтобы рассмотреть лицо девочки. Она с трудом верила тому, что слышала.
— И часто вы находите детей в таком состоянии?
— Каждый день на улицах находят детей, предоставленных самим себе. Иногда они пребывают под таким сильным воздействием наркотиков или настолько пострадали от жестокого обращения, что действуют совершенно неадекватно и не могут даже назвать своего имени. Но в данном случае, судя по анализам, нет ни намека на наркотики или насилие.
Ануват взглянул на дверь и поспешно щелкнул мышкой по другому документу.
— У вас есть какие-то предположения относительно того, как дети оказались в этом месте?
Он покачал головой.
— Все, что мы знаем, — это то, что эта территория находится под контролем Лиги Кох Самуй.
Сириль вопросительно приподняла брови.
— О чем идет речь?
— Это одна из банд Тайского залива. Занимается перевозкой наркотиков, оружия, а также детей для проституции и порнографии… Наш кошмар.
— Вы предупредили полицию?
— Нет. У нас нет доказательств. Кроме того, полиция Юга немногое делает против перевозок… если вы понимаете, что я хочу сказать.
Ануват смущенно улыбнулся. Да, Сириль все понимала.
— Их лечил профессор Аром?
— Он начал с некоторых из них. Но об этом он вам сам расскажет.
Сириль задумалась. Ануват щелкнул еще по одному документу.
— Трое первых детей были найдены с пустыми руками. У Док Май кое-что было. В кармане. Я хотел бы показать вам видео, поскольку вы врач. Я получил этот файл сегодня утром и отправил профессору Арому, чтобы узнать его мнение.
На мониторе появился черный прямоугольник. Видео длилось сорок секунд.
— В кармане девочки был мобильный телефон. По словам наших коллег в Сураттхани, в нем не было ничего, кроме этого короткого видео.
Заинтригованная Сириль уставилась на монитор.
Видео было тусклым. Его действительно засняли с мобильного телефона. Камера зафиксировала окрестности: скалы, море. Затем в кадре появилась дверь дома, построенного в конце песчаной аллеи. На девятой секунде видео (очень плохого качества) переключилось на этот дом. На тринадцатой — можно было рассмотреть его внутреннее убранство. Скамейку, на которой сидели двое детей, одетые в шорты и жилетки цвета хаки. Они смотрели прямо перед собой. На двадцатой секунде камера переключилась на съемки через стекло. За стеклом можно было различить большой белый аппарат в форме подковы. На двадцать пятой секунде рядом с ним кто-то шевельнулся. Лысый мужчина в халате. И ничего больше.
Сириль Блейк застыла на стуле.
Ануват Бунконг повернулся к ней.
— Доктор, не могли бы вы сказать, что это за аппарат?
— Судя по тому, что я увидела, это открытый магнитно-резонансный томограф.
— Нечто вроде сканера?
— Да, но открытый. Такой прибор не везде можно найти.
— И что делают с его помощью?
— То обстоятельство, что он открытый, позволяет оперировать с помощью визуализации, в реальном времени. Во Франции, в специализированных больницах, таким образом оперируют очень сложные опухоли мозга.
Сириль встала, обошла вокруг стола и щелкнула мышкой, чтобы снова запустить видео. Она не отрываясь смотрела на экран, а когда подошла очередь аппарата, поставила видео на паузу.
— Вот, взгляните. Там кто-то есть. Видны ноги. — Она навела курсор на темную точку видео. — Это ребенок, — добавила она.
Никто из них не произнес ни слова. Сириль внимательно смотрела на видео и на фотографию Док Май.
— Как вы думаете, что с ними делают? — спросил наконец Ануват.
Сириль покачала головой.
— Не имею понятия… Где сейчас малышка Док Май?
— По-прежнему в Сураттхани. Ей подыскивают приемных родителей.
— А остальные?
— Живут в приемных семьях.
Сириль снова села на стул, размышляя над тем, какой информацией обладал Аром и о чем ей не хотели сообщать. Голос Наташи Хецфелд заставил их подскочить.
— Что вы здесь делаете?
Видео исчезло с монитора компьютера.
— Я принял щедрый взнос доктора Блейк, — ничуть не смутившись, ответил секретарь.
Дама продолжала стоять, скрестив руки на груди.
— Вас ждут на совещании. До свидания, доктор.
Она ясно давала понять, что встреча окончена. Сириль встала. Перед тем как выйти, Ануват сказал: