— Марни, — хриплым голосом умолял он ее, — выслушай меня.

От него несло виски. Этот запах смешивался с сильным запахом духов, и Марни начало мутить. Его прикосновение было отвратительным. Она с силой вырвалась от него и побежала в ванную. Там ее начало рвать. Гай стоял, прислонившись к двери. Он видел, как она страдала. В его глазах мерцали огни ада.

— Я был пьян, — сказал он. — Я пил весь день. Когда я приехал на вечеринку, я уже был почти в невменяемом состоянии. Дерек отвел меня наверх в эту комнату. Там он раздел меня и уложил в постель. Я ничего не помню до тех пор, пока Антея...

И тут Марни набросилась на него. Она была в тот момент как безумная. После того, как ее вырвало, она чувствовала себя слабой и нетвердо стояла на ногах, но боль и злоба погнали кровь горячим потоком по всему телу, и Марни накинулась на Гая. Она вцепилась ногтями в его лицо, била его ногами, что-то кричала...

Он стоял не сопротивляясь. Она и сейчас помнила его белое, мрачное лицо, муку в глазах. Он вытерпел все наскоки.

Силы окончательно покинули ее. Ноги стали ватными. Она прислонилась к косяку, чтобы не упасть, и смотрела, как течет кровь из его ран. Смотрела на эти струйки, а голова ее была пуста. Она даже не осознавала, что это она нанесла ему эти раны.

— Я тебя ненавижу, — прошептала она таким голосом, что он вздрогнул. — Ты даже не понимаешь, что ты сделал со мной. Я никогда не прощу тебя. Ни-ког-да!!!

Она шагнула вперед, желая уйти от него навсегда. Но Гай совершил ошибку, он схватил ее и начал просить, чтобы она выслушала его. Марни снова начала его бить. Она била его ногами и кулаками. Она била его не переставая, а Гай даже не шелохнулся. Наконец она, ослабев от изнеможения, упала в его объятия и зарыдала.

По-прежнему не говоря ни слова, он поднял ее и отнес в спальню. Там уложил ее и прикрыл покрывалом. На мгновение его взгляд задержался на ней, и он вышел из комнаты. Марни продолжала рыдать.

Она была одна в спальне.

И с тех пор она была одна везде.

7

— Послушай!

Напряжение между ними нисколько не смягчилось за эти два ужасных дня. Казалось, что Гай был сыт по горло, когда он вез ее из аэропорта в Лондон.

— Я не собираюсь больше спорить по этому поводу! Мы сейчас едем в мою квартиру, и ты будешь спать там сегодня.

Марни вздернула подбородок и надула губы. Выражение лица Гая было ненамного лучше. Спор о том, где она будет спать, продолжался с тех пор, как они сели на его личный самолет в Эдинбурге.

Марни чувствовала себя усталой, раздраженной, и у нее опять начиналась депрессия. Хуже всего ей было от того, что она почти не сомкнула глаз все два дня, пока они были в Эдинбурге. Она или ворочалась в постели, отгоняя от себя мрачные воспоминания, или же боролась со своим телом, которое предавало ее, напоминая, какие приятные мгновения они могла бы испытать с Гаем, если бы сдалась и перестала спорить с ним.

— Ради бога, я не собираюсь никуда сбегать, — устало ответила Марни.

— Нет? Ну-ну. Я не верю тебе. Поэтому перестань спорить со мной.

— Мне хочется нормально выспаться в своей постели, прежде чем я буду встречаться с твоим отцом завтра. Боже мой, — продолжала жалобно Марни, глядя с отвращением на свое помятое платье. — Я выгляжу просто ужасно! Мне нужно принять душ, переменить одежду и выспаться! Я не собираюсь никуда бежать, Гай. Мне кажется, что у меня не осталось для этого сил и энергии, — безнадежно добавила она.

— Ты могла купить новую одежду в Эдинбурге. Ты отказалась от этого и предпочла плохо выглядеть. Все остальное ты найдешь в квартире, — закончил он.

— Но я могла бы приготовить вещи сегодня, а не заниматься этим завтра, — попыталась убедить его Марни.

— Нет.

Она гневно посмотрела на Гая.

— Ты обижал девочек, когда был мальчишкой? — ядовито спросила она, пытаясь оскорбить его в очередной раз.

— Ребенком я обладал потрясающим шармом, — ответил он с намеком на улыбку. — Это ты заставляешь меня переходить к тактике запугивания.

— Потому что я не разрешаю топтать меня ногами.

— Потому что ты никогда не знаешь, чего хочешь и когда лучше помолчать! — резко осадил ее Гай. Он посмотрел на нее и тяжело вздохнул. — Послушай, ты устала и я устал. И, черт побери, Марни, я все еще помню, как я оставил тебя и через час обнаружил, что ты исчезла. Я не собираюсь снова страдать, как я страдал до этого момента! — мрачно прибавил он.

Значит, он страдал — прекрасно! Она тоже страдала. Он заслужил это, а она нет! Она не жалела его, ее не мучило раскаяние за то, что причинила ему боль. Она продолжает страдать до сих пор. И не ему устанавливать монополию на страдания!

Когда она вернулась в Лондон, нашлось много людей, которые с упоением рассказывали ей, как страдал «бедный Гай», как Роберто пришлось заниматься делами компании, пока отчаявшийся Гай пытался отыскать ее. Как Гай не смог найти ее и пытался утопить свое горе в вине. Он в течение долгого времени никого и ничего не хотел знать и пил, пил не останавливаясь! Она перестала прятаться только тогда, когда у нее появились силы снова начать жить. Она дала знать Гаю о своем возвращении обычным способом — ему пришло уведомление, что она подает на развод.

Он возмущался, он бушевал, он угрожал. Когда он наконец понял, что не заставит ее изменить свое решение, он оставил ее в покое.

Но он не соглашался на развод.

— Я вынесу любое наказание, которое ты сочтешь нужным наложить на меня, Марни. Я выдержу все с высоко поднятой головой, — мрачно говорил он ей. — Но я не могу взять назад те клятвы, которые давал тебе. Что бы ты ни говорила, они не будут взяты мной назад.

— Ах, как торжественно! Грош цена этим клятвам — ты сам же их и нарушил. Я повторяю, что больше никогда не буду твоей женой, — прямо заявила ему Марни.

— Нам обоим придется жить в подвешенном состоянии, если Ты будешь продолжать упрямствовать.

— Ничего, переживем!

— Что ж, значит, так тому и быть, — согласился он. — Но никакого развода. Все прекрасно знают, что время постепенно излечивает раны. Марни, ты когда-нибудь простишь меня! Я буду ждать, когда настанет этот день.

Так, наверное, и было бы, если бы Марни не выложила свою козырную карту.

— Подпиши бумаги, Гай, или я изменю причину развода в заявлении и привлеку к этому делу Антею. Во время суда я устрою из вас такое посмешище, что шум будет на всю вселенную. Для начала соберу туда всю прессу.

Он все подписал. Они оба знали, как может пострадать от всего шума тот, о ком они не говорили, — его отец.

Машина остановилась. Они были в полумраке подземного гаража, который она когда-то так хорошо знала. Гараж был расположен под целым кварталом его роскошных апартаментов.

— Выходи! — сказал Гай, быстро отстегивая, ремень безопасности и легко вылезая из низко посаженной машины.

Марни сделала то же самое. Она потянулась, все тело болело. Гай подошел к багажнику и вытащил свой чемодан.

Они молча поднялись на лифте в пентхаус. Оба не решались смотреть друг на друга, чтобы, не дай бог, не разразилась еще одна ссора. Напряжение между ними не ослабевало.

«Ничего не меняется», — грустно подумала Марни, входя за ним в квартиру. Все выглядело точно так, как тогда, когда она в последний раз была здесь. Правда, стены заново выкрашены, но все остальное казалось ей застывшим во времени.

— Ты знаешь, что где расположено, — сказал Гай. — Можешь спать в комнате для гостей. Я сейчас, только поставлю чемодан.

Он пошел по широкому коридору, выкрашенному в бежево-коричневые тона, к своей спальне.

— Пожалуйста, Марни, — сказал он ей не оглядываясь. — Посмотри, что миссис Дьюкс оставила в холодильнике на ужин, ладно?

— У тебя все еще служит миссис Дьюкс? — удивленно спросила она.

Его экономка с кислым лицом работала у Гая еще задолго до того, как Марни появилась в этом доме.