Мне стало жутко обидно. С трудом сглотнув вставший в горле ком, я сумела удержать слезы, отвернулась и сделала вид, что слушаю Таню. Но не такой у меня характер, чтобы долго грустить. Я представила, как животик малыша щекочут солнечные зайчики. Стас засмеялся. Сережа удивленно посмотрел на него, не понимая, что ему показалось забавным. Я же невозмутимо пила чай и не смотрела в их сторону. Как только Стас успокоился, все повторилось. Таня догадалась, что это я играю с малышом, и едва сдерживала улыбку, нарочито громко прихлебывая чай. Сережа, недоумевая, осматривал сына, а тот капризно отворачивался от него и хлопал в ладошки, требуя продолжения игры. Я снова мысленно пощекотала его, он залился смехом, следом расхохоталась Таня. Мы с Сережей переглянулись и тоже рассмеялись. Лед был сломан.

   Я добилась своего - Стасик устроился на моих коленках, и откуда-то взялись рефлекторные покачивания, словно хочу убаюкать его. Держать малыша было легко и приятно, возникло ощущение, что я уже делала это не раз. Я прижала его к себе, под моими руками билось маленькое сердечко, и макушка с легкими, как пух, кудрявыми волосами пахла сладко, чем-то сливочным. Я заметила, что Сережа увлекся беседой с Таней, потихоньку поцеловала Стасика в теплую щеку и растаяла от нежности. Да так, что испугалась, отпрянула и, передав захныкавшего ребенка отцу, вышла из комнаты, сославшись на головную боль, якобы за таблеткой.

   Прижавшись спиной к двери, я глубоко вдыхала, стараясь привести чувства в порядок. Похоже, я схожу с ума. Просто невозможно, что все это происходит со мной. Откуда эти телячьи нежности? Я становлюсь слабой рядом с Сережей и его сыном. Кто они мне, в сущности? Никто. Пока еще не любимый, и не любящий мужчина и чужой ребенок, похожий на женщину, которую мне никогда не заменить. Никогда!

   Меня затрясло, захотелось срочно что-то расколотить или сломать. Руки стали горячими. Я вбежала в ванную, включила воду, подставила ладони под ледяную струю, и с удивлением увидела, что от них парит, как на морозе. Я машинально встряхнула руками, взглянула на себя в зеркало - на меня смотрела испуганная бледная незнакомка с глазами, в которых из-за огромных зрачков не видна была радужка. Жалобно тренькнув, погасла лампочка. В темноте мои руки слабо светились.

   Меня затошнило, голова закружилась, по телу разлилась слабость, я уцепилась за висевшее на сушилке полотенце и потеряла сознание.

25

  Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я начала чувствовать холод. Мне показалось - сразу. Вот только что тошнило и кружилась голова, а теперь лежу на холодном кафельном полу в абсолютной темноте. Странным, непостижимым образом вижу все, что происходит, но двинуться не могу.

   Нужно набраться сил и закричать, позвать на помощь, но тело не слушается, глаза смотрят в одну точку, в темный угол под ванной.

   Оттуда, медленно шевеля длиннющими усами, выбежал большой рыжий таракан, замер у моего лица, будто разглядывая. От ужаса у меня перехватило дыхание. Он подбежал еще ближе, я видела его так отчетливо, что разглядела, как движутся челюсти, словно он что-то жует или говорит. Его усы - щупальца коснулись моей кожи и меня накрыло...

   Убить! Уничтожить, раздавить, смести с лица земли. Желание вспыхнуло во мне, как жгучая изжога, разгорелось, расползлось. Я представила себе хруст, с которым треснет хитиновый панцирь насекомого; как звонко и липко брызнут его слизкие внутренности. В углу под ванной заворчало, забулькало, поползло по полу нечто черное, густое, вязкое, как кисель. Таракан замер, прислушиваясь, раскинул в стороны усы, будто пытался осмыслить надвигающуюся на него угрозу. Во мне клокотала ненависть, граничащая с диким животным страхом. Вместо мелкого, ничем мне не угрожающего насекомого я увидела монстра, протягивающего ко мне острые, шипастые лапы; он, будто что-то почуяв, попятился и оглянулся. И вдруг бросился прямо на меня, вскарабкался на ладонь и побежал по предплечью.

   Внутри словно взорвалась граната. Черная жижа на полу вздулась пузырями и нахлынула на меня волной.

   Все исчезло, ко мне вернулась способность двигаться, руки-ноги болтались, как тряпочные, а вокруг лениво ворочался чернильный кисель. Он не пропитывал одежду, не оставлял ощущения влаги на коже. Он жил сам по себе, и наслаждался моими страхами и злостью.

   "Убей!" - услышала я.

   Таракан все еще был где-то рядом, и мне казалось, что кожу царапают его коготки - то на спине, то на шее. Я напряглась, собирая силы, руки снова стали горячими, вокруг них кисель походил на масло - таял, будто подбадривал - ну же, ударь! И мне было понятно, как это сделать, и стоило лишь отпустить сгусток, что созрел в груди, выпустить его наружу, и волной разнесет и таракана, и... Таню... Сережу.

   Едва я вспомнила о них, как чернота вокруг недовольно заворочалась, оплела мою шею, сдавила угрожающе.

   "Бей!"

   Нет! Я не такая! Зачем и кто пытается меня пропитать этой злобой?

   Я помотала головой, и услышала хруст позвонков. Боль вспыхнула вдоль всего позвоночника и выгнула меня дугой.

   "Ты умрешь... и в этот раз тоже".

   Но что-то ему нужно еще...

   Он играл со мной - выламывал поочередно пальцы, сжимал до хруста шею и ребра - но не убивал. Во мне снова разросся страх, сковал холодом ноги, Еще чуть - и по ним побежит, подбираясь к сердцу, судорога.

   "Отдай".

   Я поняла, чего он хочет, зачем мучает меня, в голове мелькнула мысль: пусть, пусть, лишь бы это прекратилось. Но я сама себе ответила, что этим не закончится, и оно не выпустит меня живой. Служить ему или умереть... Или..?

   И, стоило мне понять, что именно или, туман замер, затих, будто прислушиваясь.

   Да! Я смогу, я умею!

   Хватка щупалец, сжимавших горло, ослабла. Во мне словно распрямилась стальная пружина, снова обожгло руки, но иначе, чем раньше. Я раскрыла ладони, и из них хлынул свет, яркий, молочно-белый.

   Чернота отпрянула, оставляя меня в растущей, как воздушный шар, сфере. Отдельные сгустки пытались атаковать меня, но сгорали, едва проникнув в световое поле.

   Я преобразилась. Тело обтянула серебристая пленка, как вторая кожа, невесомая, неощутимая, но откуда-то мне было известно, что она крепче брони. Меня переполнила сила, усталость ушла. Я поняла, что уже бывала в такой ситуации, и точно знаю, что делать, как двигаться, как бить - и убивать...

   Это знание и спасло меня. Темные сгустки, сгруппировавшись, мгновенно пронзили мой кокон со всех сторон. Их черные щупальца, прошив границу света, вытянулись в острие, тут же вспыхнули. У меня были доли секунды, прежде чем они пробьют защиту. Я не думала, что делаю, руки сами подсказали, как вывернуть, как очертить круг ладонью, резко соединить их крест-накрест и развести. Яркая вспышка отбросила черноту. Я зажмурилась и доверилась своему телу. Руки двигались на автомате, я равнодушно отмечала, что с каждым движением отвоевываю все большее пространство, туман заметно слабеет. Он не был уже столь же угольно-черным, как вначале, местами виднелись проплешины, за которыми угадывалась обычная ночная мгла, прозрачная, как темное стекло.

   Все исчезло моментально. Я не успела понять, как почувствовала спиной холод, руки и ноги онемели, застыли, как каменные, и, отключаясь, видела все тот же темный угол под ванной.

   Это уже было когда-то... Нарастающий гул в ушах, звуки постепенно сложились в имя. "Аня! Анечка!" Кому это? По щекам, кажется, били, но совсем не больно, только голова моталась из стороны в сторону. Мокро. Холодно. Тошно. Я пришла в себя и поняла, что лежу на полу, меня тормошат и плещут в лицо водой. Слабо отмахнулась, мол, оставьте меня в покое.

   Голоса...

   - Сереж, не звони никуда, просто обморок.

   - Уверена?

   - Да. Давай отнесем ее в комнату.