— Вы ее еще не нашли? — Мамин голос стал менее резким.

— Это вопрос нескольких дней, Грейс. У нас везде свои люди.

Только сейчас он заметил меня, и с его лица исчезли гнев и холодность.

— Почему ты одна, Гвендолин?

— Дорогая! — Мама кинулась ко мне и обняла. — Я подумала, что могу тебя забрать, чтобы ты попала домой не так поздно, как вчера.

— … и воспользуюсь возможностью бросить мне обвинения в лицо, — добавил Фальк с тонкой ухмылкой. — Почему мистер Марли не сопровождает тебя, Гвендолин?

— Мне разрешили последний кусок пройти одной, — сказала я уклончиво. — Из-за чего вы ссорились?

— Твоя мама думает, что визиты в 18-й век слишком опасны, — сказал Фальк.

Ну, я лично не могла вменять ей это в вину. При этом она не знала и сотой доли всех опасностей. Никто ей не рассказал о мужчинах, напавших на нас в Гайд-парке. Я, во всяком случае, скорее откусила бы себе язык. О леди Тилни и пистолетах она тоже ничего не знала, и о том, каким жутким образом угрожал мне граф Сен-Жермен, я рассказал только Лесли. О, и дедушке, конечно!

Я испытующе посмотрела на Фалька.

— Веером помахать и станцевать менуэт я еще смогу, — сказала я легким тоном. — Это не очень рискованно, мам. Единственная опасность состоит в том, что я сломаю веер о голову Шарлотты…

— Ну вот, Грейс, ты сама слышишь, — сказал Фальк и подмигнул мне.

— Кого ты хочешь обмануть, Фальк? — Мама бросила на него последний мрачный взгляд, взяла меня за руку и потянула на выход. — Идем. Все ждут нас на ужин.

— До завтра, Гвендолин, — крикнул нам вслед Фальк. — И… э-э-э… до когда-нибудь, Грейс.

— Пока, — пробормотала я.

Мама тоже произнесла себе под нос что-то неразборчивое.

— Если хочешь знать мое мнение, —сеновал! — сказал Ксемериус. — Меня этой перебранкой не обмануть! Я всегда узнаюсеновальныезнакомства, когда их вижу.

Я вздохнула. Мама тоже вздохнула и на последних метрах перед выходом притянула меня еще ближе. Я сначала напряглась, но потом прислонила голову в ее плечу.

— Не надо ссориться с Фальком из-за меня. Мам, ты напрасно волнуешься.

— Тебе легко говорить… Это не очень приятное чувство — думать, что ты все сделала неправильно. Я же вижу, что ты злишься на меня. — Она снова вздохнула. — И имеешь на это право.

— Но я все равно тебя люблю, — сказала я.

Мама боролась со слезами.

— А я люблю тебя больше, чем ты в состоянии себе представить, — сказала она тихонько.

Мы добрались до переулка перед домом, и она оглянулась, как бы опасаясь, что нас кто-то может подкарауливать в темноте.

— Я бы отдала всё на свете, если бы мы смогли быть нормальной семьей с нормальной жизнью.

— Кто сегодня «нормальный»?

— Во всяком случае, не мы.

— Все зависит от взгляда на вещи. А как у тебя прошел день? — иронично поинтересовалась я.

— Ах, как обычно, — сказала мама со слабой улыбкой. — Сначала немного поссорилась с матерью, потом сильно поссорилась с сестрой, на работе чуть-чуть поссорилась с начальником и в конце дня поссорилась с… моим бывшим парнем, который случайно является Великим Магистром очень таинственной секретной тайной ложи.

— Ну, что я говорил! — почти ликовал Ксемериус. — Се-но-вал!!!

— Ну видишь, все нормально, мам.

Мама сумела улыбнуться.

— А как прошел твой день, дорогая?

— Тоже никаких особых событий. В школе стресс с Бельчонком, потом немного занятий по танцам и хорошим манерам в этой подозрительной тайной организации, которая занимается путешествиями во времени, потом, до того как я придушила свою любимую кузину, короткий визит в 1953 год, чтобы сделать там спокойно домашние задания, чтобы завтра было меньше стресса с Бельчонком в школе.

— Звучит совсем не сложно.

Мамины каблуки цокали по брусчатке. Она снова оглянулась.

— Я не думаю, что нас кто-то преследует, — успокоила я ее. — У них и без нас много дел — в доме полным-полно ужасно секретных посетителей.

— Собирается Внутренний Круг — это не часто бывает. Последний раз они собирались, когда Люси и Пол украли хронограф. Члены Круга разбросаны по всему свету…

— Мам? Ты не думаешь, что настало время рассказать мне то, что ты знаешь? Кому лучше, если я вынуждена идти в темноте наощупь?

— В буквальном смысле слова, — сказал Ксемериус.

Мама остановилась.

— Ты переоцениваешь меня. То немногое, что я знаю, ничем тебе не поможет. Скорее, еще больше тебя запутает. Или еще хуже: подвергнет тебя еще большей опасности.

Я помотала головой, не собираясь сдаваться так быстро.

— Кто или что такоеЗеленый всадник?Почему Люси и Пол не хотят, чтобы Круг замкнулся? Или они хотят, но только чтобы при этом Тайной могли воспользоваться только они сами?

Мама потерла виски.

— О зеленом всаднике я слышу в первый раз. А что касается Люси и Пола, я уверена, что их мотивы не были продиктованы эгоизмом. Ты познакомилась с графом Сен-Жерменом. У него есть возможность… — Она снова замолчала. — О, дорогая, ничего из того, что я могла бы тебе сказать, не помогло бы тебе. Поверь мне!

— Мама, пожалуйста! Хватает уже, что чужие люди ведут себя так таинственно и не доверяют мне, но ты же моя мама!

— Да, — сказала она, и слезы снова наполнили ее глаза. — Да, я твоя мама. — Однако было понятно, что этот аргумент не сработал. — Идем, такси ждет уже полчаса. Мне придется отдать ползарплаты за эту поездку.

Я со вздохом пошла за ней.

— Мы могли бы поехать на метро.

— Нет, тебе срочно нужно съесть что-нибудь горячее. Кроме того, твои брат и сестра очень скучают по тебе. Еще один ужин без тебя они не выдержат.

Как ни странно, вечер прошел мирно и уютно, так как моя бабушка ушла в оперу, взяв с собой тетю Гленду и Шарлотту.

— «Тоска», — довольно сказала бабушка Мэдди и потрясла кудряшками. — Надеюсь, они вернуться хоть немного просветленными. — Они хитро подмигнула мне. — Хорошо, что у Вайолет были еще билеты.

Я вопросительно посмотрела на остальных. Выяснилось, что подруга бабушки Мэдди (милая пожилая леди с изумительным именем миссис Вайолет Пэрплплам,[20] которая всегда вяжет для нас к Рождеству шарфы и носки) хотела пойти в оперу с сыном и будущей невесткой, но сейчас ситуация выглядела таким образом, что будущая невестка будет будущей невесткой другой леди.

Как всегда, когда леди Ариста и тетя Гленда отсутствовали, в доме установилось веселое и раскрепощенное настроение. Как в младших классах, когда учитель выходил из комнаты. Уже во время ужина я вскочила, чтобы продемонстрировать моей сестричке и братику, тете Мэдди, маме и мистеру Бернхарду, какВздутые-губкии Шарлотта меня учили танцевать менуэт и пользоваться веером, а Ксемериус суфлировал, если я что-то забывала. Теперь, когда все было позади, мне самой ситуация виделась скорее в комическом, чем в трагическом свете, и веселье остальных мне было понятно. Спустя какое-то время все уже танцевали (кроме мистера Бернхарда, который тем не менее покачивал носками туфель в такт) по всему залу и разговаривали гнусавым голосом, как Джордано. При этом мы постоянно перекрикивались:

— Глупая девчонка! Смотри, как Шарлотта делает!

— Направо! Нет, право — это там, где большой палец слева!

И:

— Я вижу твои зубы! Это непатриотично!

Ник показал двадцать три способа, как можно обмахиваться салфеткой и, не произнося ни слова, сообщить кое-что своему соседу.

— Это значит: «Упс, у вас расстегнута ширинка, мой господин», а если веер немного опустить и при это смотреть вот так, означает: «Ах, я хочу замуж за вас». А если наоборот, то: «Ох, с сегодняшнего дня мы находимся в состоянии войны с Испанией»…

Я вынуждена была признать, что Ник обладал огромным актерским талантом.

Каролина, расшалившись, танцуя менуэт (скорее это был канкан), задирала ноги так высоко, что в конце концов одна из ее туфель оказалась в миске с баварским кремом,[21] который сегодня подали как десерт.