Гн Гитлер хочет воевать… Дай только гну Гитлеру свобод ные руки, и он немедленно попытается и нас и кого угодно про глотить как мух. Вот почему мы особенно должны сочувствовать и способствовать борьбе нашего правительства за мир…» [122].

* Это высказывание из машинописной неподписанной стенограммы

заседаний «сред» Павлова от 6 февраля 1935 г. см. в [119]. В. К. Фа

деева, принимавшая участие в этом заседании, рассказала о выступ

лении Павлова в моем интервью с ней 6 марта 1991 г. Согласно Рою

Медведеву, проект раздела Конституции о правах и обязанностях

советских граждан был написан Бухариным [100, с. 102].

** См. [121]. Подчеркивание Павловым угрозы со стороны фашизма

вторит мыслям об этом Бухарина, ближайшего посредника между

ученым и коммунистическим руководством (см. [70, с. 360—363.]). 724 Д. ТОДЕС

Один провинциальный ученый, в 1920х гг. обменивавшийся с Павловым и его сотрудниками антисоветскими шутками, об наружил, что все изменилось: когда он рассказал подобный анек дот в 1934 г., Павлов перебил его: «Подлец тот, кто в трудные для Родины минуты подрывает могущество ее правительства» *.

ПАВЛОВ И СЕКРЕТНЫЕ ОРГАНЫ

Секретные органы не спускали глаз с ученого **. К концу 1920х гг. сеть осведомителей систематически доносила о его раз говорах в лаборатории, на улице и даже в семейной обстановке. Значительная часть этих агентурных записок осталась недоступ ной, но четыре из них, которые удалось обнаружить, помогают понять их значение для властей ***.

Детальная информация о настроениях и намерениях Павло ва позволяла государству влиять на его поведение с помощью окружающих его людей. Павлов мог открыто выражать свои мысли, но никто вокруг него не радовался этой привилегии. Наиболее близкие к нему поразному вели себя по отношению к советской власти, и у каждого из них были собственные интере сы. Бухарин и Федоров, находящиеся рядом с Павловым, все гда могли вовремя отреагировать, когда это было нужно. Столь же важной в этом отношении была Мария Капитоновна Петро ва, сотрудник и интимный друг Павлова. Их взаимоотношения были общеизвестны в кругу Павлова (не говоря уже об НКВД), и Петрова, движимая смесью убеждений и страха, в зависимо сти от обстоятельств, могла повлиять на Павлова в критический момент.

Масштабы слежки очевидны из агентурной записки, состав ленной в дни 85летия Павлова в 1934 г.: «Под влиянием своего сына (Всеволода), — начинался рапорт, — Павлов решил укло ниться от официального празднования его дня рождения и уехал накануне юбилея в Колтуши, оставив указание не говорить нико

* Из интервью автора с В. К. Фадеевой, 6 марта 1991 г.

** Советские секретные органы: первоначально ВЧК, с 1922 — ГПУ, с

1924 — ОГПУ, с 1934 — НКВД.

*** Ф. Ф. Перченок сообщает сведения, полученные из третьих рук, о

том, что к 1930м гг. в распоряжении НКВД находилось пять томов

подобных рапортов [79, с. 190]. Ю. А. Виноградов, также основыва

ясь на вторичных источниках, сообщил мне о том же в 1991 г. Судя

по четырем отчетам, обнаруженным мною в партийном архиве в

СанктПетербурге, подобные рапорты составлялись еженедельно. Павлов и большевики 725 му, куда именно. Его семья присоединилась к нему на следую щее утро. В 3.45 пополудни официальная делегация (прекрасно уведомленная о месте пребывания Павлова) доставила пакет приветствий из Совнаркома. Павлов был “сильно растроган”.

После этого, собрав всех членов семьи и зачитав приветствие, Павлов заявил: “Я предполагал, что приветствие правительства будет только опубликовано в печати и никак не ожидал, что получу приветствие лично и за подписью Председателя Совнар кома Молотова. Теперь хватит. Больше я никого слушать не буду, и если мне удастся дожить до следующего юбилея, то я буду поступать так, как подсказывает мне моя совесть. Я буду праз дновать юбилей так, как это принято, т.е. со всеми торжества ми…”

Вся семья выслушала заявление академика с напряженным вниманием и без единого замечания или возражения» (123, л. 10—11].

Затем Павлов согласился принять участие тем же вечером в небольшом банкете в его честь в доме М. К. Петровой. Перепол ненный чувствами, он даже пригласил на него ряд других гос тей (включая двух администраторовкоммунистов и своего шо фера). В донесении сообщаются многочисленные детали о вечере, включая показательный комментарий М. К. Петровой. Намекая на антисоветские взгляды младшего сына Павлова, она убежда ла одного из коммунистов в том, что использовала любую воз можность, чтобы убедить Павлова в «подлости» поведения Все волода. Павлов, «к сожалению», всегда настаивал на связи с сыном «родительскими чувствами» *.

Когда Павлов написал проект письма для публикации в «Из вестиях» с благодарностью к учреждениям и частным лицам за поздравления с днем рождения, Бухарин вернул письмо с ука занием на одну бестактную неточность. «Академик Павлов был сильно расстроен», сообщалось в рапорте, и в разговоре с одним из сотрудников ругал себя: «Я действительно наделал много глупостей со своим юбилеем и теперь не знаю, как мне из такого положения выбраться. Надо было мне свой юбилей отмечать по установившемуся порядку. Своим письмом в редакцию “Извес тий” я причинил много хлопот Николаю Ивановичу Бухарину, чего делать не хотел бы. Мне не хотелось затруднять Бухарина. Я готов сделать все так, как рекомендует мне Бухарин» [123, л. 19—20].

* См. [123, л. 11—12]. Всеволод умер от рака в 1935 г. 726 Д. ТОДЕС

Эта агентурная записка демонстрирует зависимость Павлова от Бухарина в сложных политических делах, а также поднимает вопрос, на который в настоящее время вряд ли можно ответить: как использовалась подобная информация о психологических реакциях ученого для манипуляции этим стихийным и эмоцио нальным человеком, особенно учитывая его противоречивые чувства к советскому правительству?

Влияние государства на окружение Павлова и использование секретной информации о нем сыграли, очевидно, большую роль в том, что на XV Международном физиологическом конгрессе Павлов публично поддержал политику СССР. СССР начал подго товительную работу по проведению конгресса на своей террито рии не позднее чем в 1929 г. Целью было повысить международ ный престиж СССР и продемонстрировать успехи, достигнутые им в науке, промышленности и сельском хозяйстве. Бухарин, по видимому, убедил Павлова использовать его весомый престиж, и это стало решающим фактором в преодолении политических предубеждений международной физиологической общественно сти *.

В преддверии конгресса Павлов, однако, начал колебаться. В сентябре 1934 г. НКВД рапортовал в Ленинградский секретный политический отдел, что «антисоветская группа под руковод ством сына Павлова — Всеволода и включая несколько сотруд ников Павлова» поставила своей целью «удержать академика Павлова Ивана Петровича на старых, враждебных советскому правительству позициях». Эта группа почти убедила Павлова «написать извинительное письмо заграничным коллегам о том, что он ошибся, сделав приглашение им провести работы очеред ного Международного конгресса в СССР». Здесь архивная запись обрывается, но похоже, что партия мобилизовала свои контак ты в окружении Павлова, чтобы предупредить надвигающуюся катастрофу. Павлов не отослал письмо, и работа по подготовке конгресса продолжилась **.

Накануне конгресса политический отдел организационного комитета поручил наркому здравоохранения Г. Н. Каминскому, бывшему с ученым в добрых отношениях, «договориться с акад.

* См. [124; 125]. Я благодарю Наталью Измайлову за выявление и

сообщение мне содержания первого из этих документов.

** См. [123, л. 5—6]. Другими членами этой «антисоветской группы»

были А. А. Линдберг, Н. А. Подкопаев, В. В. Рикман и С. Н. Выржи

ковский. Павлов и большевики 727 Павловым об окончательной редакции вступительного слова» *. Федоров и Петрова также убеждали Павлова включить в выступ ление заявление о своей поддержке международной политики Советскою Союза. Возможно, под их влиянием он добавил к уже готовому, напечатанному тексту теплую фразу, произведшую фурор в советской прессе и за границей: «И я счастлив, что пра вительство моей могучей родины, борясь за мир, впервые в ис тории провозгласило: “Ни пяди чужой земли!”» **.