В год переезда Новикова в Москву Шварц получил место профессора немецкого языка в Московском университете.

Но не только могилёвским гувернёром и университетским лектором был этот «немчик».

В ранней молодости, по некоторым свидетельствам, он служил в Голландии, был «унтер-офицером Ост-Индийской компании» и несколько лет жил в Индии.

«Юноша с сияющими глазами, который никогда не смеялся», — так вспоминают о нём современники. Он был строг, суров, даже сумрачен, и вспыльчив.

Печатные станки Новикова разносили розенкрейцерские книги по всей России.

«Химическая псалтырь Парацельса», Сен-Мартеновы «О заблуждениях и истине», «Диоптра», «Киропедия», «О древних мистериях» и «Хризомандер» встречались тогда и на ярмарках.

А молодой Шварц, в 1781 году ему было не больше тридцати лет, выбирал и воспитывал орденскую молодёжь: при помощи Новикова и его друзей он учредил в мае 1781 года «Собрание университетских питомцев», «Учительскую семинарию», общежитие для студентов.

В старинном каменном доме на Кривом Колене неподалёку от Меншиковой башни среди двадцати воспитанников Шварца жил и будущий историограф российский Карамзин, и молодые студенты Невзоров и Колокольников, разделившие судьбу своих учителей.

6 ноября 1782 года усилиями Шварца было создано «Дружеское учёное общество» для поощрения российских наук и художеств. Торжественные публичные собрания Общества открылись в доме розенкрейцера Петра Татищева у Красных Ворот.

Несомненно, однако, что вся эта огромная просветительская и воспитательная деятельность была не целью, а средством к цели сокровенной.

И как забыть, что «немчик» Шварц, этот скромный студенческий воспитатель, был одновременно и «единственным верховным предстоятелем теоретической степени Соломоновых наук в России»?

Как забыть и то, что Шварц, по свидетельству современников, привёз из Берлина в Москву prima und sekunda materia des Goldes[164] для делания золота, и что розенкрейцеры, появившиеся на высших степенях европейского масонства с 20-х годов осемнадцатого века, преимущественно посвящали себя алхимическим работам, отысканию золота и философского камня?

Золото и камень алхимиков искали и московские Рыцари Иерусалима.

Волшебное золото и камень мудрости… В химической псалтыри Феофраста Парацельса, изданной Новиковым, указано, что «философский камень составлен из Серы и Меркурия. Меркурий суть семя женское всех металлов, имеет знак луны. Сера суть мужское семя металлов, имеет знак солнца». В книге Абрагама рецептура философского камня обозначена так: «Зелёный Лев, Змея, Молоко Девы», а самая тайна камня заключена будто бы в магических надписях Николая Фламеля Аш Мезереф на портале парижского Собора Богоматери.

Все эти рецепты алхимиков, известные розенкрейцерам, отнюдь не были для них абстракциями или философскими выражениями.

Розенкрейцеры искали камень мудрости и золота в буквальном смысле.

Они искали раскрытий таинств бытия, как на внутреннем духовном опыте, — личной святости, — так и в алхимических работах, на путях магии.

Они верили, что всё бытие есть Божье чудо. Его магия. Они искали путей к магической власти над жизнью, верили, что такую власть найдут, и тогда Россия, и человечество, и вся человеческая жизнь преобразятся в чуде.

Они искали той же силы, творящей чудеса, которую Христос открыл апостолам, посылая их на благовествование.

Потому-то Шварц и привёз в Москву неведомые нам «материи» для делания золота.

Мы знаем, что московские розенкрейцеры почитали вдохновенного юношу высоким учителем, его боготворил Новиков, имя ему в ордене было Гарганус, и называли его магистром. А в мистической таблице высших розенкрейцерских степеней берлинской ложи «Трёх Глобусов», расположенных по алхимической цепи, степень «магистр» указана пред девятой и последней: «магус».

Шварц и был, по-видимому, магом московских розенкрейцеров.

В одном старинном известии о них мы читаем: «Бич людей суть нищета, старость, болезни. Братья Злато-розового Креста ищут то, что уничтожает их: золото и жизненный эликсир».

В одном дипломе Московского орденского капитула сказано, что «цель розенкрейцеров состоит в том, чтобы открыть потерянное слово и восстановить разрушенный и рассеянный камень». Мы найдем также указания, что розенкрейцеры искали путей к восстановлению на земле золотого века.

Наконец, мы имеем свидетельство, что с 1783 года «Новикова и его друзей занимали в франкмасонстве только теоретический градус Соломоновых наук и розенкрейцерские работы».

Можно предположить поэтому, что именно эти алхимические и магические искания и прикрывались всей внешней просветительной деятельностью.

Можно предположить, что и аптека, учреждённая Новиковым в Москве, была только завесой для тайной аптеки, тайной алхимической лаборатории розенкрейцеров.

К такому предположению есть все основания, если судить по аналогии: ведь действовала с 1783 года в Вольной, так сказать, гласной типографии Новикова ещё и тайная орденская типография, в которой печатались сокровенные книги розенкрейцеров, например редчайшая «Колыбель Камени мудрости» или «Шестидневных дел сего мира тайное значение», до нас не дошедшие.

Так же прикровенно могла действовать и тайная аптека, где искали золото и жизненный эликсир.

Но здесь для непосвящённых потомков громоздится загадка на загадке.

Что осталось от таинств Розы и Креста в Москве?

Обрывки рассказов о старинных обрядах и ритуалах, в которых потомок не понимает ничего, две-три застольные песни.

Вот, например, ода Ключарева на открытие Дружеского учёного общества в 1782 году:

Или такая храмовая песня розенкрейцеров:

Как сохранилось розенкрейцерское имя Шварца — брат Гарганус, так и Новикова — брат Сацердос-Коловион и Ивана Лопухина — брат Филус.

У Лопухина есть указание, что кавалеры ордена на своих собраниях носили «чёрные мантии, слева сердце, обвитое змеёй», а председатель был в «белой мантии, золотом испещрённой», а на орденском ковре изображался «шар земной с седьмью планетами».

Есть наконец свидетельство, что розенкрейцеры будто бы «отдавали свою тень ордену и клялись кровью».

Но значительнее всех этих символов и слов, непонятных для нас, записки самого Ивана Егоровича Шварца.

Это конспекты его чтений. Кажется, что духовный облик старинного российского розенкрейцерства сохранился в отрывистых записках Шварца.

«Что есть человек? — спрашивает он. — Апостол Павел сказал, что есть человек, тленный и нетленный, внутренний и внешний, естественное тело из плоти и крови и духовное, в нём сокровенное».

«В человеке три начала: дух, воспринятый от Бога, душа, самостоятельная человеческая стихия, и тело, полученное от натуры».

«Натура есть непрестанно движущая сила и страдание, производя рождение, бытие и преобразование».

«Совесть наша, в которой изобразил Бог Свою волю, есть в чувствовании самих себя некоторой коренной силы, которою мы, как кажется, к чему-то обязаны. Тело, душа, дух, противоборствуют один другому. Из всегдашнего противоборства их происходит наше нравственное страдание».