Следующий день был канун Рождества, и Пейдж решила не нарушать традицию. Она вышла из дома, купила маленькую елку и повесила на нее чулок для Алекса.

Днем позвонил Тони, и Пейдж безуспешно пыталась сломать барьер, который почему-то возник между ними. Она послала подарки Джейсону и Мэттью, видеоигры, про которые она знала, что мальчики о них мечтают, а Шарон, выполняя свой долг, прислала авиапочтой огромного пушистого зайца для Алекса.

Тони поблагодарил ее за подарки, спросил, как положено, об Алексе, которого никогда не видел, и передал трубку мальчикам, словно не мог дождаться конца разговора.

Пейдж повесила трубку, чувствуя, что готова реветь до конца дня, как телефон зазвонил снова.

Она схватила трубку, уверенная, что это Тони передумал.

– Хэлло, Тони, я так рада, что ты снова звонишь мне.

Голос ее еще дрожал и был полон слез, и стало ясно, какое облегчение она испытывает.

После короткого молчания мужской голос произнес:

– Пейдж, это Лео Клаусон. Я надеюсь, что звоню не в самое неподходящее время?

Ей понадобилось несколько минут, чтобы вернуть себе самообладание и ответить ему. Они обменялись вежливыми приветствиями, и потом он сказал:

– Я хотел бы знать… Я имею в виду, что, если это неуместно, но я… я хотел бы знать, не согласитесь ли вы с Алексом поужинать сегодня со мной. Я достал книги, которые обещал вам, и не помню, говорил ли я вам, что живу один. – Он говорил и говорил, выдавая свою нервозность. – Я разведен, уже давно. Беспокоит меня это только по праздникам, а сегодня канун Рождества, у вас, наверное, полон дом друзей и родственников, с моей стороны просто глупо даже заговаривать об этом, но это чисто импульсивно…

– Нет, – прервала она его монолог, подумав, что, если не сделает этого, он может говорить весь день. – Я имею в виду, что у меня никого нет.

Ей потребовалось какое-то мгновение, чтобы обдумать его предложение и вспомнить, что говорил Сэм насчет того, что его кузен влюбился в нее. Она решила, что необходимо прояснить ситуацию.

– Лео, я не против того, чтобы провести с вами вместе вечер, но хочу, чтобы вы правильно меня поняли. Я очень люблю своего мужа и планирую вернуться к нему, как только смогу.

Действительно ли она планирует это? Помоги ей Господь Бог, она в этом не уверена, но не хочет дезориентировать Лео.

– Конечно. – Она могла различить замешательство в его голосе. – Я понял это, когда вы говорили о нем прошлым вечером. Я подумал, что мы можем быть просто друзьями. Это будет правильно, Пейдж?

– Вполне. Я буду рада.

Видит Бог, она умеет использовать друзей; до своего возвращения сюда она не осознавала, как мало у нее здесь настоящих друзей, и сколько она оставила их в Баттлфорде. Иногда ей до боли хотелось поговорить с Кларой или Танни.

– Я могу привезти ужин или мы можем поехать куда-нибудь, как вы пожелаете.

Он привез ужин, и она была поражена. Он заказал готовый полный ужин, изысканное мясо из одного из самых дорогих ресторанов Ванкувера. Он привез и белое вино, шоколад, мандарины, большой букет весенних цветов из оранжереи, новую кассету певца вестернов Клинта Блака и набор книжек с картинками для Алекса, а также сумку с библиотечными книгами для нее, повествующими о восстании Райела и о событиях 1880-х годов.

– Лео, это слишком много, – запротестовала она, стоя с руками, полными пакетов.

– Я боялся, что это будет выглядеть именно так, но я не знал наверняка, – согласился он с непосредственностью, которая ее тронула. – Прикиньте, что вам не надо, и я отвезу это обратно.

– Я не то что не хочу всего этого, Лео, это просто… Послушайте, разрешите мне по крайней мере оплатить половину ужина, ладно?

Он ужаснулся.

– Ни в коем случае! Я пригласил вас.

Она сдалась.

Они ели, разговаривали, смеялись, после ужина он поставил кассету с песнями Клинта Блака и нескладно подпевал ему, что невероятно понравилось Алексу, так что Лео взял его на руки и снова запел, а ребенок уставился на Лео, а потом громко засмеялся.

– У ребенка отличный вкус к музыке, – объявил Лео.

Когда Алекс заснул, она стала расспрашивать Лео о его работе, о машине, над которой он работает с коллегами-учеными.

– Поначалу мы расходовали свои средства, но, конечно, это очень дорогостоящее предприятие и связанное с определенным риском. В прошлом году нам удалось привлечь внимание одного богатого предпринимателя, и он согласился финансировать наш проект, и это ускорило наши исследования. Мы надеялись разработать модель к концу столетия. Конечно, Эйнштейн заложил основы для концепции путешествия во времени, мы только развиваем его основополагающие принципы. – Карие глаза Лео горели вдохновением, он погрузился в технические детали, в которых Пейдж не могла разобраться. Похоже, что ему нравилось говорить об этом предмете, так что она слушала, кивала, а мысли ее были далеко, в Баттлфорде.

Позднее Лео снова попросил разрешения подержать на руках Алекса, и он сидел добрых полчаса, укачивая ребенка и хмурясь, словно перед ним оказалась новая сложная проблема, которую необходимо решить.

– У вас никогда не было детей? – полюбопытствовала Пейдж.

Было совершенно очевидно, что Лео обожает маленьких детей.

– Алиса не могла иметь детей. Мы подали прошение об усыновлении, но тут наш брак распался. В значительной мере это была моя вина. У меня привычка забывать о времени и работать, не считаясь со временем, когда я наталкиваюсь на что-то интересующее меня. У нас были совершенно разные интересы. Алиса обожала вечеринки и концерты симфонической музыки. А я был больше склонен к длительным прогулкам, к книгам и песням Клинта Блака.

– Как давно вы развелись?

– Уже десять лет. – Он заметил удивление на ее лице и улыбнулся ей. – Мне сорок шесть. Когда Алиса ушла от меня, я решил, что не представляю хороший материал для женитьбы, поэтому я никогда снова и не пытался. – Он посмотрел на Алекса, погугукал и поулыбался ему. – Иногда я об этом жалею.

– Побойтесь Бога, Лео, вы все еще молоды, у вас еще масса времени на то, чтобы встретить какую-нибудь женщину и завести детей. Я чувствовала себя во многом так же, как и вы, пока не встретила Майлса.

Он снова улыбнулся ей загадочной улыбкой.

– Но вы должны признать, что это было весьма неожиданным событием.

– Да, это было так.

Боль, которая никогда не уходила из ее сердца, вернулась с такой сокрушающей силой, что она задумалась: а что, собственно говоря, она здесь делает – сидит и смотрит, как один мужчина держит на руках ее ребенка, в то время как ее душа и сердце тоскуют по другому мужчине.

Алекс начал скандалить, и Лео передал его матери.

– Почему бы мне не пойти на кухню и навести там порядок, пока он будет ужинать, – тактично предложил он.

Пейдж забрала сына в спальню, расстегнула блузку и дала ему грудь. Как обычно, Алекс начал пыхтеть, колотить своими крохотными ручками, глотая большие порции материнского молока, плача и кашляя, пока он не успокоился настолько, чтобы сосать спокойно. Каждую кормежку он встречал так, словно умирал с голода, потом на полпути он на мгновение замолкал и дарил Пейдж широкую благодарную улыбку, словно извинялся, прежде чем начинал буйствовать заново.

– Поросенок, – рассмеялась Пейдж, глядя на своего смешного буйного сына, и глаза ее вдруг наполнились слезами.

Ей так остро захотелось поделиться этими смешными интимными деталями об Алексе с Майлсом. Первое время, когда Алекс только появился на свет, она разговаривала с Майлсом так, словно он рядом и каким-то образом может слышать и смеяться вместе с ней над особенностями характера их сына.

Но по мере того, как время шло, ее муж и его мир, казалось, отдалялись все дальше, и она все чаще обнаруживала, что его нет рядом с ней, чтобы поговорить.

В феврале, когда Алексу исполнилось пять месяцев, у него выросли два зуба. Он научился переворачиваться со спины на живот, и у него был набор пластиковых ключей, который он обожал. Он очень добродушно относился ко всему, за исключением еды, и очень напоминал Майлса.