- Снимай все амулеты, талисманы, колечки и заколки, все металлическое и с камнями, - приказал я, - а также пряжки и нож. И не смотри такими подозрительными глазами, я ничего не возьму. Это только ты считаешь меня чудовищем, потому что не удалось выжить из крепости. Люди не любят тех, кто их победил или в чем- то обошел.

  - Это неправда, - зло прошипела она, складывая в жалкую кучку свои ценности.

  Амулет, что давал я, положила в стороне, но я воздушной лианой придвинул его в общую кучу. Подождал, пока она закончит, проверил поисковичком и велел вытащить из потайного кармашка иглы и ножнички, а из обычного наперсток.

  Спорить она не стала, сложила и их в кучку и бдительно уставилась на меня. А я окружил собранные вещи коконом тройной защиты и запустил внутрь заклинание огненной магической очистки.

  Несомненно, оно сожжет и мелкие наговоры и заклинания, но если к чему- то прицепилась незримая нить чужой следилки, она тоже сгорит в очищающем огне.

  - А они не расплавятся? - тихонько прошептала ведьмочка, следя за наливающимися жаром вещами, но я только строго сдвинул брови, сейчас не до объяснений, нужно следить очень внимательно.

  - Змейство... - ее растерянный вздох и синеватая вспышка совпали, но меня это вовсе не обрадовало.

  Значит, она все же была, хитроумно подвешенная следилка, и по ней кто- то очень коварный узнавал о наших передвижениях. Вот почему он все время был на шаг впереди меня. И хотя теперь следилки нет, догадаться, в какую сторону мы движемся, сможет и наивный хуторянин, не то что вражеский маг.

  Хотелось бы узнать, просто из любопытства, в какой момент путешествия ее прицепили к бастарде? Про то, что в крепости повесить следилку было некому, я почему- то не сомневался, веря, что Ренгиус не мог не предупредить.

  Но теперь все это не важно. Хуже всего, что враги уже где- то рядом и нам даже бежать некуда. Ну чтож, на всякий случай придется готовиться к самому последнему способу.

  - Ир... извини меня.

  Нет, она все же неисправима. Ну, ведь просил же?!

  - Я больше не буду так тебя назвать... только прости. Я теперь поняла... это она меня все время дергала... а я думала... я же ее почувствовала, когда ты что- то намагичил... - она говорила все тише и жалобней.

  - Уже простил. Я сам виноват, не сумел сдержать себя в руках. А такое заклинание, невозмутимости, всегда на себя бросаю... мне оно легко дается, - прощать и просить прощения почему- то всегда легче, когда осознаешь, что простили тебя самого. - А это все пока не надевай, я сейчас обновлю защиту.

  Разумеется, вливая в амулеты щиты и отвороты от всевозможных заклинаний и ловушек, я сделал все, что только мог. Выложился до нитки, постаравшись ничего не пропустить и не забыть.

  Даже пот на лбу выступил, когда я сводил вложенные заклятья в единую конструкцию и наполнял ее силой.

  - Все твои заколки теперь с защитой, - предупредил я ведьмочку, откидываясь на стену, и незаметно отирая лоб, - и кстати... давно хочу спросить, тебе не хотелось вернуть косу? Разве у ведьм нет заклинания для роста волос?

  - Нет... раньше не хотелось, - туманно пояснила она, - а теперь незачем.

  В ее печальных глаз на миг мелькнуло уже знакомое мне выражение умудренной жизнью старушки и исчезло, и я решил больше не задевать эту тему. Раз ей нравится быть похожей на парнишку, мне все равно.

  - А можно я спрошу? - Осторожно осведомилась девчонка и я утвердительно ей кивнул.

  Спрашивать маглоров можно всегда... но не стоит думать, что на все вопросы будет ответ.

  - А у тебя есть отец и мать?

  - Конечно, - на этот вопрос я могу отвечать сколько угодно, - и даже брат есть. Но он старше и давно прошел практику.

  - А они не волнуются? - помолчав, спросила девчонка и я вздохнул.

  - Думаю, волнуются. Но я иногда посылаю письма... нам разрешено раз в два месяца писать короткое послание.

  Про то, что родители имеют право в случае, если у них разбушуется интуиция или начнут появляться предвиденья запросить отчет у наблюдателей, рассказывать я разумеется не собирался. Людям трудно понять, как можно тратить столько усилий для воспитания, обучения и защиты детей, а потом бестрепетно бросить их в свободное плавание по полному рифов и мелей житейскому морю обычных людей.

  - А учитесь вы долго?

  - Да. Мы ведь рождаемся уже со способностями. А маленький ребенок не понимает, почему нельзя ничего поджигать или привязывать к себе мать, чтоб не уходила... поэтому первые два года всем помогают воспитатели. А потом в доме поселяется первый учитель. Поэтому мы считаем, что учимся с двух лет. Ну а в пятнадцать или шестнадцать сдаем экзамены, и он уезжает. После этого мы сами выбираем себе магистра, и если он согласится учить, ходим к нему на уроки.

  - Ир... прости, Тадор, а тебе не хотелось остаться дома?

  - Нет, - помолчав, ответил я, на этот вовсе не простой вопрос, - и есть же закон, пакт Хангерса. Но если другие смогли отработать, чем я хуже? Или лучше?!

  - Нет... ты не хуже, - девчонка тяжело вздохнула, стараясь сделать этот вздох незаметным, и вдруг задала такой вопрос которого я никак от нее не ожидал, - а ты не можешь узнать... где они теперь? Те маглоры... которые жили в крепости.

  - Сейчас не могу. Но когда пойду к наблюдателю отчитываться за год, обязательно спрошу. А тебе они зачем?

  - Попросить прощения. Я ведь не думала... - она смолкла, махнула рукой и ринулась к очагу, крутить жарящуюся тушу.

  - У меня салат готов, - завершив надоевшую работу маленьким заклинанием, объявил я, - принеси хлеб и отрежь мяса, я его магией дожарю. Есть хочется.

  Сигналки сработали, когда за окнами почти стемнело и Мэлин начала зевать, а я уже почти поверил, что нас не найдут.

  - Сиди на месте, - предупредил я девчонку, и направился к двери, следилка доложила, что незваный гость всего один.

  Он не скрывался и не пытался прорваться сквозь щиты, просто сидел на шарге, склонившись на шею животного.

  - Кто вы такой? - я без малейших колебаний совести сдвинул набок шапочку и уставился на незваного гостя, методично проверяя все, что мог проверить.

  Самой сильной, подавляющей все остальные эмоции, в нем была усталость. Как будто он был гребцом на баркасе и три дня вырывал свое судно из злобных лап урагана. Еще легкая злость, много досады, забота о ком- то неизвестном, тревога, и совсем немного страха, ровно столько, сколько бывает у любого человека при встрече с незнакомцами в пустынном месте. И никакой враждебности или агрессии.

  Вполне нормальные эмоции нормального человека, и я пропустил бы его в дом сразу, если бы он был человеком. Увы, он был кем- то иным, это говорила аура, тщательно и умело скрытая защитными и искажающими щитами. Но как ни старался прятавший ее маг, скрыть крошечных, едва заметных синеватых проблесков по краям ореола ему было не под силу.

  - Я путник, хотел тут переночевать, - ответил он устало и миролюбиво, и смолк, ожидая моего решения.

  Мне было о чем подумать, пока я продолжал его молча разглядывать и проверять оружие и багаж, и он определенно чувствовал прикосновения моих следилок. Но не сделал ни малейшей попытки увильнуть или воспротивиться такому обращению с собственной персоной и личным имуществом.

  Стало быть, или шпион, или парламентер, другого вывода не было. Можно еще предположить, что это профессиональный убийца- одиночка, но тогда нужно записать его в полные идиоты, а он таким не выглядел даже на первый взгляд. Необходимость кастовать по вечерам ночное зрение в последнее время перестала быть для меня таковою, с каждым днем я видел в темноте все лучше. Поэтому неплохо рассмотрел спокойное выражение худощавого лица и открытый проницательный взгляд. Нет, этот умен... возможно, даже слишком, и с ним лучше не хитрить. Вести беседы на грани откровенности и недоговорок я никогда особенно не умел, хотя ничего не имел против того, чтоб этому подучиться.