Ощущение присутствия в себе разных личностей, которое преследовало девушку на протяжении этих дней, покинуло ее. Теперь в ней безраздельно доминировала Женя Яблочкина. От старой личности остались лишь тело, имя и кое-какие, словно чужие, воспоминания.
— Стучи что есть силы в дверь! — приказала она. — Как можно громче!
— Ты что, с ума сошла? Ведь они отморозки…
— Стучи, если хочешь выйти отсюда. Остальное я беру на себя.
Властность и уверенность, прозвучавшие в голосе девушки, подействовали на Пашу. Он бросился к двери и начал что есть силы барабанить в нее, выкрикивая всякие непристойности. Неожиданно дверь распахнулась. На пороге появился молчаливый Борис, который коротким ударом левой отправил Пашу на пол. Посмотрел на стоящую перед ним девушку и замер, словно парализованный ее взглядом.
— Сейчас ты выведешь нас из дома! — приказала девушка.
Верзила послушно повернулся и вышел в коридор. Она последовала за ним. Пораженный Паша, потирая ушибленную скулу, замыкал шествие. На выходе из подвала им встретился еще один охранник, в руках он держал пистолет.
— Ты чего их сюда привел? — удивленно спросил он. Его взгляд, скользнув по пленникам, остановился на девушке.
— Спрячь пистолет! — приказала девушка. — Никого не выпускай из дома!
Охранник послушно спрятал оружие.
— Как ты это делаешь? — прошептал Паша, потом хлопнул себя по лбу: — Понял, гипноз! Можно взять его пистолет?! Он нам пригодится!
— Можно, но лучше не надо. Ты ведь не умеешь им пользоваться.
— Я? Выдумаешь тоже! С оружием я на ты!
Паша осторожно приблизился к охраннику, потом обернулся к девушке.
— Скажи ему… А то вдруг я что-то не так сделаю, — попросил он.
— Отдай пистолет! — приказала девушка, и Паша ощутил в руке приятную тяжесть оружия. Они вышли из дома вслед за Борисом, который направился к охраннику у ворот, ничего не понимающему в этой странной процессии. Вскоре он послушно распахнул ворота, а Борис, щелкнув брелоком, открыл черный «Лексус».
— Ты умеешь водить автомобиль? — спросила девушка у Паши. — Только честно!
— Только теоретически. Не было на чем упражняться, — ответил Паша, восхищенно рассматривая черное блестящее чудо. В мыслях он уже видел себя за рулем.
— Я тоже не умею. Придется взять с собой Бориса, — сказала девушка и отвернулась, открывая дверцу. Внезапно Паша полетел в одну сторону, его оружие в другую, а в спину девушки уперся ствол пистолета.
— Борис! — скомандовала девушка, пытаясь мысленно отдать команду. В экспериментах, проводимых в лаборатории Барченко, Жене в половине случаев удавалось достичь этого с погруженными в глубокий транс. Но стоявший за ее спиной человек среагировал быстро. Ствол пистолета на мгновение оторвался от ее спины. Борис упал на землю, обхватив простреленную ногу и крича от боли. Болевой шок мгновенно вывел его из транса, и здоровяк не понимал, что происходит, как он оказался здесь и кто его ранил.
Паша, заметив, что внимание от него отвлеклось, изловчился, перекатился к лежащему пистолету, схватил его, направил на мужчину, стоявшего за спиной Зоряны, и нажал на курок. Но выстрела не последовало. Его удивление через мгновение сменилось болью, хрипом из простреленного легкого, кровавыми пузырями, ползущими изо рта. Тело больше ему не принадлежало, осталась лишь нестерпимая боль. Пистолет, лежащий рядом, больше не волновал его затуманенный взор. Его пальцы скребли землю, словно прося у нее помощи, ноги конвульсивно подрагивали.
— Он сам нарвался, я не хотел его убивать, — сказал мужчина за спиной девушки. — Чтобы выстрелить, надо было снять с предохранителя и дослать патрон. Его смерть на твоей совести. Он больше не был нам нужен, и мы собирались его отпустить. Пойдем, побеседуем. Не оборачивайся! Стрелять буду без предупреждения.
Они вернулись в дом, где пришедший в себя охранник растерянно искал свой пистолет, не понимая, куда он мог запропаститься.
— Пистолет во дворе, — подсказал ему мужчина и скомандовал: — И заодно прибери там, а то «намусорили» из-за твоего ротозейства. Борису помоги, перевяжи его.
На этот раз он привел девушку в большой светлый кабинет. По-прежнему находясь за ее спиной, приказал сесть и защелкнул наручники у нее за спиной. Потом на ее глаза легла плотная повязка. Посчитав, что все меры предосторожности соблюдены, мужчина скомандовал:
— А теперь рассказывай все. И желательно сначала.
— Можно еще раз взглянуть на амулет? — попросила девушка. — А потом я все расскажу…
Мужчина помолчал минуту, видно, напряженно размышляя, откуда его может ожидать подвох, но согласился:
— Хорошо, договорились. Если что задумала, берегись… Стреляю без промаха! Ты уже в этом убедилась.
Девушка услышала, как на стол с глухим стуком лег какой-то предмет. Повязку с нее сняли. Прямо перед ней лежал серебряный амулет, подобие женщины с руками-ногами щупальцами, создающими ореол, словно крылья у бабочки. Обе половинки были плотно соединены, и он казался единым целым. Пронеслись воспоминания: улыбающийся Блюмкин, показывающий амулет, который защищает его от смерти, шаман Федоров, носивший точно такой на шее… И она закрыла глаза.
Женя открыла глаза. Она по-прежнему находилась в подземелье Лысогорского форта, вокруг тремя концентрическими окружностями стояли зажженные свечи. Все было готово для начала древнего ритуала вхождения в Иной Мир. Она знала из расшифрованного древнего свитка, что войти в Иной Мир означает оказаться в другом времени и в чужом теле, которое только что рассталось со своим астральным телом, называемым душой. Через долгих шестьдесят восемь лет, которые должны промелькнуть для нее, как мгновение.
Жрицы древнего народа знали и другой ритуал вхождения в Иной Мир, когда можно вернуться в свое тело только через несколько лет. В записи, оставленной жрицей Марой, автором текста, рассказывалось, что когда последний вождь тавров, Аспург, прозванный Властителем гор, и остатки его племени оказались в безвыходном положении, загнанные в пещеру смешанным турецко-татарским отрядом, то решили последовать именно этому обряду, доверив свою судьбу этой жрице, спрятанной в узкой расщелине скалы и заложенной снаружи камнями. Когда воины ворвались в пещеру, их взору предстали бездыханные тела воинов, женщин и детей. В бессильной ярости они начали рубить эти тела, а затем покинули пещеру. Лишь немногим удалось избежать безжалостной мясорубки, в основном детям. Через несколько часов они пришли в чувство, но еще несколько лет были безумны, более подобны животным, лишенные своего астрального тела, и жрица заботилась о них. Лишь через несколько лет они вернулись к нормальной жизни…
Ей удалось заглянуть в будущее, которое ожидало ее через шестьдесят восемь лет. Знала она и то, что будет в случае, если она последует другому ритуалу.
«Попробую обмануть судьбу!» — подумала она и, сделав выбор, приступила к ритуалу. Мысленно попрощалась с Анютой, решительно встала в центр освещенной фигуры и принялась читать по памяти древнее заклинание:
Свечи горели еще нескольких часов, освещая неподвижную фигуру женщины, которая, казалось, опустившись на колени, заснула с открытыми глазам. кода погасла последняя свеча, тело женщины наклонилось и с глухим стуком упало на каменный пол.
Где-то недалеко грохотали мотоциклы, слышалась чужая речь. Было непривычно шумно в этом тихом месте. Рядом кто-то плакал.
Женя открыла глаза. На ней был серый больничный халат и местами пожелтевшая грубая ночная рубашка. На соседней кровати сидела заплаканная молоденькая медсестра Наташа в опрятном выстиранном халатике и гладила стриженую голову девочки Нюши, доверчиво устроившейся у нее на коленях. Остальные больные припали к окнам, наблюдая за тем, что происходило внизу. Только толстая, безобразная, с невообразимо распухшими ногами Параша, как ее все здесь называли за неуемную страсть поедать любую живность, будь то муха, таракан или случайно залетевшая птичка, недовольно ворчала.