Существует, впрочем, и еще одна, пожалуй, самая «экзотическая» версия причины организованного Тоётоми вторжения в Корею (а заодно и происхождения «тайко»).

По этой версии, Хидэёси был якобы рожден китайско-подданным(!). А затем продан, за долги семейства, из Китая в Японию (подобные случаи действительно бывали). С тех пор он якобы на всю оставшуюся жизнь затаил злобу на свою китайскую «родину-мать».

Сделавшись фактически единоличным правителем Японии и Верховным главнокомандующим (де-факто, хотя и не де-юре) заполнивших ее за годы междоусобной войны самураев (численность которых, по некоторым подсчетам, достигла тринадцати процентов населения Страны восходящего солнца), Хидэеси якобы вспомнил об этой ненависти, затаенной им в глубине души с детских лет, и решил отомстить Великой Китайской империи за свое загубленное детство вдали от родины и за грудную молодость. Благо буйные самураи, пользуясь фактически узаконенной вседозволенностью, начали вести себя на родных Японских островах как на вражеской территории, снося по малейшему поводу головы встречному и поперечному. И вот чтобы «буси» не извели на корню все оставшееся население, Хидэёси повелел им завоевать Корею, а заодно «испытать на прочность» граничащий с Кореей «почти родной» ему Китай.

В апреле 1592 года возглавляемый Укитой Хидэиэ стошестидесятитысячный (согласно другим данным — стотридцатисемитысячный) самурайский экспедиционный корпус, снаряжённый Хидэёси Тоётоми, переплыв на тысяче кораблей Японское морс, высадился в порту Пусан на Корейском полуострове. Высадка прошла в три этапа. Сначала высадился первый контингент под командованием Юкинаги Кониси, затем — второй контингент под командованием Киёмасы Като и, наконец, третий контингент под командованием Нагамасы Куроды.

Первые месяцы войны (именуемой в корейской исторической традиции «Имджинской») 1592–1598 годов были успешными для сынов Ямато, захвативших, следуя но стопам Божественного принца Хатимана — сына регентши-воительницы Дзинго Кого, главные корейские города и вышедших на границу Кореи с Китаем. Взяв крепость Пусан на юго-восточном побережье Кореи, «боевые холопы» Хидэёси тремя колоннами двинулись на тогдашнюю столицу Кореи — город Сеул, овладевая по пути отдельными неприятельскими крепостями и замками и не встречая почти нигде мало-мальски организованного сопротивления. Военным успехам самураев способствовало наличие у них огнестрельного оружия. Корейцы же, не имевшие ручного огнестрельного оружия, могли противопоставить японским аркебузам только копья и луки со стрелами (хотя лучники в японской армии вторжения, конечно же, тоже имелись, и в немалом количестве). 3 мая «буси» были уже в Сеуле, тогдашней столице Кореи, а корейский «ван» Сончжо из династии Чосон бежал на север, в Пхеньян (последний крупный корейский город на пути к корейско-китайской границе), также вскоре капитулировавший перед войсками Юкинаги Кониси и открывший свои ворота победителям в июне 1592 года («вану» пришлось бежать еще дальше на север).

Войска Киёмасы Като, наступая в северо-восточном направлении, взяли город Ёнхын, продвинулись до границ Маньчжурии и пленили двух принцев корейского королевского дома, пытавшихся организовать сопротивление японцам в городе Хверён. Киёмаса Като вошел в военные анналы как первый в истории японский военачальник, ступивший на землю Китая.

Японский главнокомандующий Укита Хидэиэ сделал Сеул своей Ставкой и резиденцией на Корейском полуострове. На окончательное покорение Кореи японский диктатор отводил от четырех до пяти месяцев, и при его дворе уже появились «губернаторы» не только Кореи, но и Китая. Японские «буси» установили в Корее жестокий оккупационный режим, представляя начальству, в качестве подтверждения своих подвигов, как и дома, в Японии, отрубленные вражеские головы. Считается, что за два этапа семилетней японо-корейско-китайской войны было убито около миллиона корейцев обоих полов, всех возрастов и всех родов деятельности — не только военных (не считая убитых китайцев, также вовлеченных в этот вооруженный конфликт), своеобразным (вполне в самурайском вкусе и духе!) «памятником» которого стала знаменитая «Могила ушей» Мимидзука[65] на территории Киото, в которой захоронены двести тысяч ушей, отрезанных японскими «боевыми холопами» у перебитых ими корейцев. Бывшую столицу корейской королевской династии Силла — город Кёнджу — японские «буси» вообще сровняли с землёй.

Однако для обеспечения успешного наступления на Китай требовалось перебросить из Японии в Корею дополнительный пятидесятидвухтысячный контингент, которому надлежало перед началом похода на империю Мин соединиться с японским экспедиционным корпусом в Пхеньяне.

За три месяца войны японцы овладели почти половиной королевства Кореи, однако нельзя было сказать, что они смогли превратить захваченные территории в надежный плацдарм для дальнейшего броска на Китай. Далеко не все корейские провинции были приведены к покорности, особенно это касалось провинции Чолла — богатейшей житницы страны.

Но в скором времени самураи Хидэёси Тоётоми столкнулись со все возраставшим и все более ожесточенным сопротивлением завоеванных, но не покорившихся «божественным сынам Ямато» корейцев, развязавших в тылу неприятеля, продвигавшегося в направлении китайской границы, форменную партизанскую войну, в которой основную роль играли отряды подпольной «Армии справедливости» («Ыйбён»), действовавшей по всем законам «малой (партизанской) войны», изматывая самураев неожиданными вылазками, засадами, диверсиями и рейдами у них в тылу. Остававшееся в занятых японскими «буси» городах корейское население всячески поддерживало это движение. Вскоре «Армия справедливости» перешла к совместным действиям с регулярными частями королевской корейской армии, что усилило эффективность ее действий. Корейцы активно применяли свои передовые изобретения — «огненные повозки» («хвачха»)[66] и первые в истории войны на море броненосцы («кобуксоны»). Выдающийся корейский флотоводец адмирал Ли Сун Син (Ли Сунсип, Ри Сунсин) за первые три месяца войны, используя «кобуксоны» (буквально: «корабли-черепахи»), потопил более трехсот японских кораблей в морских сражениях у островов Кадокто и Кочжедо (15 июля), в Сочхонской бухте (8 июля), у Танхо (9 июля), Танханхо (13 июля) и Юлхо (15 июля), отрезав, таким образом, высадившуюся в Корее самурайскую армию вторжения от баз снабжения, расположенных на Японских островах. Однако радикальным образом ситуация на корейском театре военных действий изменилась (не в пользу «боевых холопов» Хидэёси) только после прихода на помощь корейскому королевству, формально остававшемуся вассальным по отношению к Китаю, многочисленной китайской армии под командованием выдающегося полководца династии Мин Ли Жу Супа (Ли Жусуна). Надо ли говорить, что вооруженная борьба, кроме Кореи, еще и с могущественной империей Мин (людские и материальные ресурсы которой казались, да, собственно говоря, и были фактически неисчерпаемыми, по сравнению с японскими) делала перспективы военной победы «буси» Хидэёси на континенте, мягко говоря, весьма отдаленными и столь же туманными и неясными, как его происхождение. Под натиском численно превосходящих сил противника самураи были вынуждены отступить к окраинам современного Сеула, и Корейский полуостров оказался фактически разделенным на северную (китайскую) и южную (японскую) части (эта ситуация почти с зеркальной точностью повторилась в годы Корейской войны 1949–1953 годов, с той только разницей, что роль японцев в середине XX века играли экспедиционные войска США и ряда других государств — членов Организации Объединенных Наций). Командующие обеих армий заключили временное перемирие, договорившись о направлении китайского посольства в Ставку Хидэёси и об обсуждении с «тайко» условий окончательного мирного договора.

Тем временем в Японии при дворе быстро дряхлевшего «бывшего регента» произошли немаловажные события. В 1593 году Ёдогими, наложница престарелого Тоётоми (когда-то её звали О-Тятя; она была старшей дочерью Нагамасы Адзаи и его жены О-Ити, сестры Нобунаги Оды) родила ему сына Хидэёри. Желая передать власть сыну перед своей смертью, Хидэёси лишил собственного племянника Хидэцугу должности «кампаку», обладатель которой считался главой семейства Тоётоми, и приказал ему совершить над собой обряд «сэппуку» (племянник выполнил этот приказ с той же покорностью, с какой выполнял и все предыдущие приказы дяди-«кукловода»). В предчувствии близкой кончины Хидэёси созвал в свою Ставку влиятельнейших властителей Японии и учредил Опекунский совет пяти старейшин и Совет пяти управляющих («тайро»), задачей которых было помогать его сыну Хидсёри в управлении государством после смерти отца.