Откровенно говоря, сейчас я пробуксовывал в этом процессе, а потому стал искать ответ у всех окружающих. Высказывая свое отношение к теме, Серебрянцев бессильно развел руками, Пашка скривил страшную, полную издевки над сестрой рожу, а Соколовский с Лешим лишь по очереди пожали плечами. Всех их я прекрасно понял. Как можно говорить о чем-то подозрительном, когда вокруг подозрительно абсолютно все, когда совсем рядом находится нечто, неподвластное нашему пониманию.

Мысль о тумане активировала какой-то находящийся внутри меня таймер. Он противно запиликал, оповещая тем самым, что время не резиновое, и мы не можем торчать здесь просто так, совершенно ничего не предпринимая. Почувствовав это, я начал действовать, и первым, может самым важным моим поступком стали объятия, в которые я заключил свою подругу. Я крепко прижал к себе девушку и прошептал ей на ухо:

– Успокойся, родная. Ничего с нами не случится. Это обычная разведка. Мы скоро, очень скоро вернемся.

После этого я крепко поцеловал Лизу, а когда попытался отнять ее от себя, то понял, что девушка держится мертвой хваткой.

– Ну что ты, глупышка, – будто пытаясь согреть Лизу, я стал растирать ей плечи и спину.

– Давайте пойдем все вместе, – с надеждой в голосе пролепетала моя подруга.

– Сейчас нельзя, ты же сама прекрасно понимаешь. Куда же мы очертя-то голову… Сперва разведаем что там и к чему.

То ли мои слова, то ли моя ласка и забота подействовали, и девушка слегка расслабилась. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы суметь высвободиться. Сделал я это решительно, но негрубо. Лиза инстинктивно потянулась за мной, однако я глянул ей в глаза и запрещающее покачал головой.

Когда наша разведгруппа удалилась метров на пятьдесят, я обернулся и поглядел назад. Лиза и Соколовский продолжали стоять около вертолета. Оба они были неподвижны и молча глядели нам вслед, словно прощались. Цирк-зоопарк, не люблю я этих сцен. От них потом на душе остается мерзкий осадок, отделаться от которого просто невозможно. И ты уже не думаешь о деле, а только лишь о том, как бы поскорее вернуться назад. Я припомнил это и сразу же попытался сделать так, чтобы на этот раз все оказалось по-другому. Дело, сейчас главное дело!

Первой частью нашего задания являлось как модно ближе подобраться к стене зловещего тумана. Вроде бы совсем нехитрая работа. Зверья на пепелище должно быть совсем немного. Что ему тут делать? Ни убежищ, ни пропитания, одна голая, глубоко пропекшаяся земля. Однако на Проклятых землях угрозой являлись не только лишь хищники, существовали еще и аномалии. Они наверняка никуда не подевались, они здесь, притаились, замаскировались и теперь ждут ротозеев, которые ловят гав и не смотрят себе под ноги.

– Первым иду я! – мой приказ вызвал вопросительные взгляды всех членов нашей небольшой разведгруппы.

– Что-то не так? – Леший нахмурился.

– Да тут все не так! – я рукой прочертил в воздухе широкую дугу, тем самым указывая на весь тот траурный пейзаж, что расстилался перед нами. – Не могу понять куда тут идти.

– Как куда? Туда! – Пашка ткнул пальцем в сторону черных гор, в которые трансформировались угрюмые тюремные корпуса.

– Туда, это понятно, – я кивнул. – Только вот не нравится мне эта дорога.

Произнося эти слова, я указал на довольно широкую, сравнительно ровную полосу земли, по обеим сторонам которой простирались все те же обугленные черные кучи, напоминание о жилых домах Медыни. На ней лежал толстый слой пыли, очень похожий на черный снег. И вот по этому самому снегу тянулась целая цепочка едва приметных холмиков или сугробов. Их мог заметить пожалуй лишь тот, кто знал что искать. На счастье полковник Ветров знал.

– Похоже, «муравьиная тропа», – я указал на замеченное мною образование.

Загребельный наверняка слышал о такой аномалии первый раз в жизни, но не стал о ней расспрашивать. Подполковника больше волновало нечто иное:

– Это точно? Придется обходить?

– Точно? – я хмыкнул с горькой иронией. – Была бы здесь трава или на худой конец просто обычная земля, я бы знал точно, а так… По конфигурации вроде похоже.

– А почему «муравьиная тропа»? – Пашка опередил с вопросом старика-ученого.

– Огненных муравьев помнишь? – я огляделся в поисках какого-нибудь камня.

– Ага, помню, – пацан энергично закивал.

– Так вот эта штука похожа на них, разве что неживая. Отсюда и название.

Наконец на глаза попалась увесистая оплавленная каменюка, и ее, кажется, можно было оторвать от спекшегося черного наста. У меня действительно это получилось, и метательный снаряд был немедленно вручен здоровяку Лешему. Когда чекист размахнулся и отправил глыбу в ближайший к нам черный сугроб, я прикрыл ладонью глаза. Как выяснилось, правильно сделал. Вспышка получилась довольно яркая. Из пробитой камнем дыры вырвался метровый сноп огня, который завыл и заревел будто голодный разъяренный зверь. Пламя бесновалось с полминуты, после чего исчезло, спрятавшись в свою каменную нору.

– Не дай бог туда угодить, – Загребельный поежился.

– Я так понимаю, под землей газовый карман, – догадался Серебрянцев. – И этот газ реагирует с атмосферным воздухом, вызывая немедленное воспламенение.

– Правильно понимаете, Даниил Ипатиевич, – я похвалил старика. – И таких карманов впереди полным-полно.

– Значит, действительно придется обходить, – подытожил Андрюха и попытался свернуть с погибшей улицы погибшего города.

– Первым иду я!

Мне вновь пришлось напомнить основное правило пребывания в аномальной зоне. Леший подчинился, и правильно сделал, потому как не пройдя и сотни шагов, мы натолкнулись на зону «гейзеров». Счетчика Гейгера у нас, конечно же, не было, а потому легко и просто можно было угодить в потоки какого-то жесткого излучения, бьющего из недр мутирующей, обезумевшей от мук матери-земли. Так бы и произошло, не заметь я издалека полторы дюжины крупных дыр с оплавленными, покрытыми характерным желтым налетом краями. Что ж, пришлось обходить и их.

Однако на этом сюрпризы не закончились. Дальше нас ждала встреча с какой-то странной разновидностью «сварки», которая натолкнулась на «ведьмин колодец» и безуспешно пыталась в него спрятаться. При этом «сварка» стала видимой. Теперь это было совсем не облако, попеременно посверкивающих искр, а густая паутина из свитых, спутанных и перепутанных тонких голубых молний. Она уже наполовину втиснулась в зыбучую гравитационную каверну. Но видать аномалии оказались не совместимыми, и дальше этого дело не пошло. «Сварка» застряла в «колодце» и теперь не представляла ни малейшей угрозы, естественно для тех, у кого имелись глаза.

У нас глаза имелись и даже одни очки. И вот именно обладатель этих самых очков сделал одно очень точное наблюдение:

– Товарищи, а вам не кажется, что плотность аномалий здесь просто невероятная? Чуть ли не одна на другой!

– Кажется, – согласился я. – Никогда такого не встречал.

– И это означает, что мы приближаемся, – продолжил свою мысль младший научный сотрудник.

– Приближаемся к чему? – переспросил Пашка, хотя вполне мог догадаться и сам, на что именно намекает Ипатич. Пацан не сделал этого, лишь потому, что следил за разговором лишь краем уха. Основное внимание пятнадцатилетнего путешественника было приковано к грозному, диковинному, по большей части неведомому миру, в котором мы очутились.

– Может к этому, – я ткнул стволом автомата в сторону серой стены, до которой уже оставалось не более полукилометра. – А может к тому, что скрывается за ним?

– А ведь он стоит, – произнес Загребельный, который уже давно приглядывался к плотной серой стене на юго-западе. – Туман не движется. А, Максим, как по-твоему?

– Может ты и прав, – протянул я. Ответить более уверенно мне мешала ответственность за правильный или неправильный выбор. Ведь впереди находился не просто обычный туман, впереди находилось нечто, способное легко и просто отобрать наши жизни.

– Слишком большой фронт, – засомневался Серебрянцев. – Плюс постоянное движение воздушных масс. Мы можем неправильно оценить масштабы всего происходящего, в том числе и скорость воздушных потоков.