Уличная…»

Песня кончилась, ее последние ноты заглушил звонок с большой перемены. Дверь в кабинет информатики уж давно была открыта, но этого никто не заметил. Потому что Егор решительно двинулся в сторону Женьки Никитина, давящегося от смеха.

Егор подошел к нему быстрым шагом и с ходу толкнул в грудь.

– Чего ты добиваешься, придурок? – зло прошипел он ему в лицо, – Ты достал меня уже своими тупыми приколами! Не можешь придумать ничего поумнее?

– Разве что пойти попрыгать с тобой с крыши? – усмехнулся Женька.

– Тебе не хватило одного раза? – с ненавистью прищурился Егор. – Там туалетов не предусмотрено!

Снова хочешь струю в штаны пустить?

Женька въехал Васильеву по скуле.

– Аргументы закончились? Ты тупица, Никитин, и ничтожество. Был, есть и таким останешься!

Женька снова хлестнул Егора по лицу. Он провоцировал драку. Но Егор драться не собирался, хотя кулаки у него очень чесались. Но он ведь обещал Маргарите Николаевне, и во что бы то ни стало должен слово свое сдержать.

А Женьке нужна была драка. И потому что Васильев дал обещание Марго, и потому что каждая новая потасовка отдаляет от него медаль. И Васильев все равно не стерпит и будет с ним драться, Женька его достанет, допечет… Не сегодня, так завтра терпение Васильева лопнет. Женька непременно своего добьется!

– Хватит вам! – вдруг раздался голос Катьки Денисовой, – Если не перестанете, я позову сейчас Марго!

– И правда, утомили уже своим разборками, – поддержал ее Динкелакер и неожиданно втиснулся между Егором и Женькой. – Ведете себя как дэцэлы. Еще угробите друг друга!

Егор развернулся и пошел в кабинет. Все это начинало выводить его из себя. Никитин нарывается, но если смотреть реально, неизвестно еще, кто кого завалит. Просто дело было в том, что эта война на фиг не нужна Егору. Она ему мешала идти к намеченной цели. Он должен был учиться, получать отличные отметки, чтобы окончить школу с медалью. Но Никитин, похоже, задался целью ему помешать. Это стало для него какой-то навязчивой идеей. Кретин Никитин и в самом деле думает, что может Егора одолеть? Да ни черта подобного! Просто Егору сейчас было не до усугубленного своей местью Джоника . Если бы не связывающие его по рукам и ногам обстоятельства, он уже давно бы отметелил Женьку до полусмерти… Он мог бы разобраться с ним и по другому – гораздо проще – подсесть, например, вечерком к своему отцу и все ему выложить. Папаша метнется к директору, поскольку сам входит в совет попечителей. Директор, естественно не захочет, чтобы таким образом страдала репутация школы, и Никитина выпрут в момент. Но Егора останавливало в этой ситуации вовсе не то, что жаловаться будет западло, а то, что эта скотина – сын Маргариты Николаевны. Значит, косвенно или прямо, пострадает она. А этого Егор допустить не мог.

Остается одно – терпеть, втягиваясь в эту идиотскую войнушку, стараясь выйти из нее с наименьшими потерями, не потеряв самообладание и достоинство. А Никитин специально использует подленькие методы, действует как мелкий пакостник. Впрочем, он таковым и является, но от этого Егору не легче. Нужно вытерпеть. До июня. Осталось восемь месяцев.

Оксана Наумова отстраненно глядела в окно. Шел урок алгебры. Класс сосредоточенно решал задачи и уравнения. Ксюша, много пропустившая, не понимала ровным счетом ничего. Не знала, с какого конца подступиться к примеру. Сначала она в отчаянии кусала ручку, пытаясь хоть что-нибудь сообразить, припоминая объяснения Маргариты Николаевны, но ничего не выходило. Темп урока был высоким, одна задача сменялась другой, Маргарита Николаевна не давала заскучать. Решения, только появившись на доске, мгновенно стирались, и Ксюша не успевала их даже переписать себе в тетрадь. Поэтому она, изнемогая от собственного бессилия хоть как-то исправить положение, наконец, просто отвернулась, бессмысленно уставившись в окно.

– Решай или делай хотя бы вид! – прошептал ей Женька, – Марго уже на тебя подозрительно косится.

Сейчас ведь вызовет к доске!

– Ну и пусть.

– Пару хочешь?

– Все равно.

– Ну списывай у меня!

– Не хочу.

– Какая ты упертая и бестолковая! – в сердцах ругнулся на Ксюшу Женя. – Все твои проблемы из-за этого!

– Отвяжись.

– Никитин и Наумова прекратите разговаривать, – тут же раздался голос Маргариты Николаевны.

– Не отвяжусь, – сказал Женька, словно не услышав замечания. – Чего ты добиваешься? Что доказать хочешь? Что ты несчастная невинная овца?

– Я ничего не хочу доказать!

– Как же – не хочешь! – хмыкнул Женя, – Всем своим видом показываешь, что тебя обидели, на жалость набиваешься. Носишь эту дурацкую монашескую юбку! Ты в ней жалкая и нелепая…

– Я ее ношу, потому что у меня синяки на ногах! – выпалила вдруг сквозь слезы Ксюша и низко опустила голову, словно собиралась на самом деле заплакать.

Женя помолчал, глядя на ее склоненное лицо. Постучал, будто в раздумье ручкой по парте, не отрывая глаз от Ксюши, а потом спросил:

– Я сделал тебе очень больно?

Ксюша не ответила. На тетрадь капнула сорвавшаяся со щеки слеза. Ксюша, спохватившись, прижала руки к лицу и замерла так, стараясь не дышать, чтобы не вырвались из горла всхлипывания.

– Оксана Наумова, – снова раздался строгий голос Маргариты Николаевны, – пересядь, пожалуйста, от Никитина на другое место.

Ксюша отвела руки от лица, но голову не подняла. Она сумела быстро успокоиться, но, наверное, от взгляда Марго не укрылось ее смятение.

– Сиди, – приказал Женька, непроницаемым немигающим взглядом уставившись на Марго. Ксюша, собравшаяся было подняться, замерла на месте.

– Я жду, – требовательно произнесла Маргарита Николаевна, глядя поверх голов не столько на Оксану, сколько на Женьку.

– Сиди, – снова повторил Женя и для вящей убедительности прижал Ксюшину кисть к парте.

На них начали оглядываться одноклассники.

– Оксана, прекрати, пожалуйста, поддаваться дурному влиянию своего соседа, найди в себе мужество и пересядь на другое место! – Маргарита Николаевна была непреклонна.

Ксюша попыталась выдернуть свою руку из – под крепких Женькиных пальцев.

– Никуда не пойдешь! – почти вслух сказал Женя.

Марго услышала его слова.

– Тогда пойдешь ты, Никитин! Я не позволю тебе мешать другим заниматься! Выйди вон из класса!

– Между прочим, Маргарита Николаевна, по закону Российской Федерации, каждый школьник имеет право на образование. Вы же сами запрещаете учителям выгонять учеников из класса! – ядовито проговорил Женя, глядя Марго в глаза.

Маргарита Николаевна, побледнев от негодования, хлопнула классным журналом по столу и, сузив глаза, крикнула:

– Немедленно вон отсюда!!!

Женя, неторопливо собрав вещи, медленно поднялся и вальяжно направился по проходу. Но прежде чем двинуться к двери, он приостановился возле учительского стола и громко, яростно, очень четко, почти по слогам, швырнул Марго в лицо:

– Не ори на меня!

Потом повернулся и вышел в гробовой тишине из класса, открыв пинком дверь, и не закрыл ее за собой. Класс оторопело замер, не зная, куда девать уши, чтобы не слышать этой непозволительно хамской фразы, и глаза, чтобы не видеть отчаяния и боли на лице любимого учителя. Всем было неловко, противно и почему-то стыдно, оттого, что они стали свидетелями этой отвратительной сцены.

Маргарита Николаевна, несколько мгновений простояла неподвижно, опустив лицо, потом, собрав силы, подняла голову и дрогнувшим голосом произнесла:

– Простите меня… Продолжим урок.

Егор Васильев, стиснув голову ладонями, сидел почти не дыша от ярости и злобы. Как он посмел! Как смеет это ничтожество позволять себе так вести себя с НЕЙ! Почему он издевается над ней, этот жалкий мелкий пакостник, мизинца ее не стоящий?! И как все это стерпеть Егору, который готов растерзать любого, осмелившегося бросить на Нее один косой взгляд. А ведь Никитин знает об этом. Неужели он ведет себя с Марго так только для того, чтобы вывести Егора из равновесия, заставить ввязаться в драку или еще что-нибудь в этом роде? Все многочисленные гадости, которые Никитин проделывал непосредственно в адрес Егора, он стерпеть сможет, пусть и с трудом. Но только не оскорбления в адрес Маргариты Николаевны.