Документы, которыми они обменивались, разрабатывая план пресечения «акции» Пашино, ценны прежде всего тем, что раскрывают всю глубину враждебности к России и всему русскому, которая была характерна для английских правящих кругов того времени.

К Пашино был приставлен специальный констебль из английского консульства в Каире по фамилии Кроэн, фиксировавший каждый его шаг, что было не так уж сложно, поскольку Пашино и не думал скрываться. Кроэн с недоумением писал в своем отчете: «Этот джентльмен никогда не пытался маскироваться каким-либо образом». Чуть ли не ежедневно он открыто приходил в российское консульство в Александрии, присутствовал на званых обедах, куда приглашался персонал этого консульства, но даже такие очевидные несообразности в поведении «опасного шпиона» не побудили англичан пересмотреть свое отношение к нему.

П. И. Пашино же время от времени подогревал напряжение, передав англичанам через своего спутника П. Чойку книгу, которую якобы использовал для шифровки донесений, и распуская слухи о том, что вскоре должен получить деньги для продолжения путешествия в Индию.

Мистификация явно удалась Пашино, который более трех месяцев дурачил англичан. 28 мая сам вице-король Индии запросил по телеграфу английского генерального консула в Каире К. Вивиана, не покинул ли еще Пашино Египет, и распорядился «не терять его из виду». Но уже на другой день — 29 мая — Пашино покинул Александрию, отправившись не в Индию, а обратно в Константинополь, где был сдан, так сказать, «с рук на руки» — под наблюдение английского посла А. Х. Лайарда. Министр иностранных дел Солсбери также был извещен об этом «важном» событии. Англичане могли вздохнуть с облегчением. Возможно, кто-нибудь из них уже догадался, что они стали жертвами шутки, но фиксировать это в документах никто не стал. Насколько нам известно, Пашино не стал об этом распространяться, тем более что он не мог знать всех последствий своей проделки.

19 сентября 1873 года Пашино прибыл на пароходе в Бомбей, оттуда направился в Амритсар, где сделал некоторые покупки для дальнейших странствий. Из Амритсара проехал к Джамму, мимо слонохранилища магараджи. Оно представляло собой большую территорию, обнесенную стеной, где содержалось до 150 слонов, которых ежедневно водили на «дежурство и поклонение магарадже».

В Барзиле Пашино купил осла, нагрузил на него пожитки и вдвоем с нанятым в том городе проводником Абдуллой-Тани отправился в дальнейший путь. Шли на большой высоте по узкой тропинке, часто едва просматриваемой. «По ней мы плелись целый день, положительно лепились, — пишет Пашино. — Однако ж благополучно прошли этот отчаянный путь, на котором я, как хромой и безрукий, несколько раз кричал, вздыхал и стонал, не имея возможности выразить иначе свои страдания… Несколько раз я обрывался и падал сажени на три, потом взбирался, хватаясь за колючки вьюнов, растущих по обрыву, внизу которого была бесконечная пропасть… Здесь нет ни селений, ни деревушек, нет решительно ничего; только где-то внизу, в пропасти, журчит и шумит горный ручей. Вьюги и бураны не прекращались — шел ноябрь месяц, и в горах установилась уже зима…»

Перешли неглубокий в это время года Инд и далее, по берегу реки Гилгит, вошли в город Гилгит.

Петр Иванович во время перехода тщательно выполнял все мусульманские обряды. Чалма на голове, повязка на бедрах, простыня через плечо, сандалии на деревянной подошве — он выдавал себя за турка. Подводила его светлая кожа, и он старательно обмазывался «всякой встречной грязью» и ни разу не мылся во время путешествия. Но это не помогло, его узнал афганец, встречавший его в Ташкенте. Он немедленно донес куда следует, и Пашино со слугой повели к верховному правителю — вали. «Я испугался ужаснейшим образом, полагая, что уж конец жизни пришел», — вспоминает Пашино.

20 февраля (3 марта) 1876 года. Письмо Е. А. Хлудова отцу А. И. Хлудову о своем путешествии по Индии в сопровождении П. И. Пашино.

Калькутта.

Дорогой папаша!

Спешу поздравить Вас с днем Вашего Ангела и пожелать Вам всего лучшего на свете.

В Калькутту прибыл с неделю тому назад. По дороге в Калькутту заезжал в Джюбельпур, Кавенпур, Лекнау и Бенарес. Кавенпур и Лекнау замечательны восстанием в 1857 году сипаев (правительственных солдат из туземцев), от которых англичанам досталось порядком. Лекнау очень красив дворцами магараджей (царей), которых в Индии еще много. В Джюбельпуре замечательные мраморные скалы или, скорее, горы; они белы как снег. Между скалами протекает святая река Нарбудда. В одном месте падает большим водопадом. Проездом из Джюбельпура к скалам я увидал множество идущего по тому же направлению народа с палками на плечах, к концам которых прикреплено по корзине. «Что такое?» — спрашиваю Пашино. «Это фокусники!» — отвечал он. Захотелось мне посмотреть фокусников. Зовем их — не подходят. Спрашиваю кучера: «Почему они не подходят?» «Они и не подойдут, — отвечает он. — Это же богомольцы, которые идут на поклонение к святым местам». Я посмотрел на Пашино и расхохотался. Они отправлялись к тем же скалам на поклонение и умовение к реке Нарбудда.

Я проехал мимо них и между двух скал на самой дороге увидал трех дервишей, сидящих и лежащих (на деревянных кроватях) на торчащих на два вершка острых гвоздях, которыми усеяна вся кровать. Двое сидели, а третий спал. Я вылез из экипажа и подошел посмотреть поближе. Гвозди были остры, и они сидели и лежали на них, как будто подними ничего не было. Гвозди имели один от другого вершок расстояния. Я кинул дервишам денег. В это время спящий проснулся, зевнул и с наслаждением потянулся, и это все на острых гвоздях, что меня поразило; я как только приехал домой, то и нарисовал их на память. Вы увидите сами. Крови не видал.

Бенарес самый священный город индусов, там насчитывают более 5000 храмов. Я был в некоторых. По случаю праздников народу было множество. Я пожелал осмотреть храмы. Двое проводников и предупредительные полицейские доставили мне доступ в храмы, а деньги — в алтари. Храм индусский состоит из двух частей: двора и алтаря. Во дворе непременно священный колодезь, множество идолов — статуй священных, жирных, откормленных до бешенства коров и быков разных цветов. Тут же показывают изукрашенную самую священную корову о 6 ног; к ней прикладываются. Благодаря браминам я увидал и алтари, и они без всякой церемонии выгоняли богомольцев из алтарей, маленьких темных помещений, и мы в дверях могли видеть главного идола. Это небольшой камень в диаметре 4 вершка… Мне объяснили, что в этом камне сидит дух силы, от которого благодать. На этот камень льют благовонные масла, льют воду, бросают цветы самые душистые. На дворе храма сидел дервиш, правая рука его была высоко поднята, а в левой он держал железный трезубец; он в таком положении сидит день и ночь. Мне говорили, если бы он захотел согнуть свою руку, то он этого сделать бы не мог потому, что рука его окостенела.

Был в храме священных обезьян (они тоже считаются священными животными). На дворе храма множество ручных откормленных обезьян, больших и маленьких, я дал им лакомство, но они есть не стали — так сыты; в алтаре сидел идол, который имел форму обезьяны.

Нас при осмотре алтарей украшали священными венками с идолов. Мне посоветовали в семь часов утра проехать по Гангу (священной реке), и я не раскаялся, что поехал. Город Бенарес расположен на этой самой реке, он стоит на горе и имеет вместо набережной лестницу, которая сплошной массой на расстоянии 5–6 верст спускается к реке (т. е. вдоль всего города). Выехав на середину реки, я был поражен красотой города. Храмы с золотыми главами блистали в вышине, по лестнице было расположено тоже много маленьких, очень красивой архитектуры, храмов и два громадных, лежащих во всю длину лестницы идола в золоченых коронах (этим идолам поклоняются женщины и просят у них даровать им детей). На лестнице на протяжении 5 верст копошились тысячи индусов, которые купались в Ганге. Мужчины, женщины, дети, богачи, бедняки, дервиши, брамины — все вместе. Нгэ все одетые, как они обыкновенно ходят. Вдруг перед лодкой, на которой я ехал, показался чей-то хребет, потом показался хвост, и животное исчезло. «Что такое?» — спрашивал. «Крокодил (аллигатор)», — отвечали мне. «Отчего их не уничтожают?» — спросил я. «Они священны», — отвечал сердито мой проводник-индус. Из Бенареса поехал в Калькутту. Калькутта больше Бомбея, она разделяется рекой Гангом на два города — Ховру и Калькутту. Население туземцев разнообразно. Как в Бомбее парси, так здесь бабу (образованный индус) занимает главную роль. Отличить его очень легко. Бабу ходят всегда с непокрытой головой. Вся торговля в их руках. Они занимают официальные должности, и все служащие на железных дорогах бабу. Англичане очень заботятся о разведении садов вообще во всех городах, а в Калькутте есть более 7 громадных садов.