— Умницы, — похвалила я. — Так и держите.

— Это ещё не всё, — скромно, но многозначительно заявил Слава. — В понедельник добивать будем.

Действительно, в понедельник я убедилась, что сама передача — это ещё полдела.

С тех пор как Валерик отдал в полную собственность «Ракеты» магнитофон «Эльфа» последней модели, прошло немного времени, но к Саше Коренькову прочно пристало удачно найденное прозвище «Эльфоносец». Ему, под персональную ответственность, вручил магнитофон Фёдор Яковлевич. Вот и на летучку «Ракеты» он пришёл с аппаратом, пристроил его и ждёт сигнала, чтобы пустить в погоню за словом магнитофонную ленту. Зажигается зелёный огонёк. Включён микрофон. Теперь только нажать клавишу…

— Нажми, Саша, — просят ребята, кружа вокруг «Эльфы», как мухи над сладким пирогом.

Но Саша не склонен забавляться. Магнитофон требует уважения. Придёт время, и он нажмёт клавишу без всякой просьбы.

Все права первым записываться на магнитофон были, конечно, у Валерика. Он выиграл «Эльфу». Он придумал название радиогазете. Он старший диктор. Увы, всё ещё безголосый. Валерик что-то шепчет Саше.

— Не сомневайся, — отвечает Саша. — Обязательно заговорит!

Сегодня редакционная летучка особенно многолюдна. Кроме знакомых нам ребят, сюда приглашены, или просто приведены, герои передачи «Неряха ходит по школе».

Впрочем, где здесь неряхи? Самый требовательный глаз не обнаружит среди присутствующих неопрятною человека. И для библиотекаря Григория Павловича сегодня приятный день. На обычное требование: «Руки!» — ему показывают только что отмытые ладони. «Хорошую книгу — в чистые руки!» Получается вроде пароля.

Слава открывает редакционную летучку.

— На прошлой неделе, — говорит он, — мы возобновили выпуск «Ракеты».

— Знаем! Знаем! — несётся в ответ.

— В школе много, говорят о нашем «Неряхе».

— Слишком много, — раздаётся реплика с конца стола.

— Кузьма Васильевич считает и просил передать, — продолжает Слава, — что мы начали очень важное дело. Но, может быть, кого-нибудь обидели зря? Как ты считаешь, Жорик?

— Конечно, зря, — охотно соглашается Жорик. — Разве это на меня похоже? — спрашивает он, показывая на плакат, перекочевавший из вестибюля в библиотеку. — Волосы торчат пучком во все стороны. У меня же волосы вьются! — и он бережно огладил свою причёску. — Неряха ходит по школе. Грубо. Очень грубо. Почему нельзя сказать: неаккуратный человек? И при чём здесь китайский фонарик? А пышки я действительно люблю.

Никто, и я, конечно, в том числе, не мог удержаться от смеха. Только Слава терпеливо продолжал выяснять существо дела.

— Ну, а руки и теперь будешь мыть?

— Если вам доставит удовольствие, — вежливо согласился Жора, — могу мыть… — Он подумал: — Два раза, нет, три раза в день.

— Очень хорошо! — остановил его Слава. — Теперь послушай!

— Что ещё послушай? — уставая от вежливости, переспросил Жора.

— А ну, замрите! — перебил его Саша Кореньков. И в наступившей тишине раздались странные звуки. Кто-то быстро и пискливо забормотал на тарабарском языке.

— Это ты говоришь! — пояснил свистящим шёпотом Валерик.

— Я? — набросился на него Жорик. — Зачем издеваешься, какое право имеешь? Это я говорю? — обратился он к Славе, ища поддержки.

Но тот подтвердил.

— Ты. Только наоборот… Ленту перематывают.

— Замрите! — потребовал снова Саша Кореньков.

В наступившей тишине прозвучало: «Если вам доставит удовольствие, могу мыть… Два раза, нет, три раза в день».

И тут в микрофоне прозвучала негромкая реплика Валерика, которую мы сначала не расслышали:

— Жора научился считать до трёх. Сколько же ему теперь понадобится мыла…

На этот раз вместе со всеми смеялся и Жора.

Только шестиклассникам было не смешно. Им ещё предстояла встреча с «Эльфой». Хлопушки — треугольнички из бумаги — лежали на столе как вещественные доказательства.

Саша Кореньков взял их в руки.

— Хорошо сделано. Чисто! — одобрил он. И для проверки махнул рукой. Хлопушка сработала — раздался щелчок. Но, к счастью, воды в ней не оказалось.

— Объяснитесь, — предложил Кореньков.

— Да, — поддержал Слава. — Скажите нам, как вы относитесь к выступлению «Ракеты»?

Двое ребят, из неустрашимых, на этот раз выглядели жалко. Они сопели, кряхтели. Один уже начал тереть кулаком глаза. А другой, выжимал:

— Ну. Значит. Не будем. Больше. Обещаем, что ли!

— Смотрите, — предупредил Слава, — эту запись в следующую субботу мы передадим по школьному радио. Может быть, ещё хотите что-нибудь добавить?

Но ребята молчали. Они даже вспотели от напряжения.

— Всё, — решил Саша Кореньков. — Хватит! Только плёнку переводим.

— Нет, не всё, — послышался знакомый голос. Я не обратила внимания, что в библиотеке находился и Костя Марев. Он пришёл убирать, и застрял в книгохранилище, вытирая, или делая вид, что вытирает, пыль с книг. — Нет, не всё, — повторил он, выходя к столу. — Теперь, пойдём!

И не очень вежливо подтолкнул шестиклассников.

— Марев, ты куда? — спросил сердито Слава.

— А их дружки ждут. Умели нашкодить, пусть сумеют и пол натереть. Вот когда натрут, тогда придут и в микрофон скажут. А я проверю, это на моей лестнице.

«Дружками» оказались восьмиклассники. Они немедленно взяли прибывших под конвой. И я не сомневаюсь, что на площадках третьего этажа пол на этот раз был натёрт до блеска.

Ещё несколько человек сообщили «Эльфе», как они относятся к субботнему выступлению «Ракеты». Теперь заключительная часть следующей субботней передачи, собственно, была уже готова. Ну, а начало?

Когда все посторонние ушли и с разрешения Григория Павловича дверь библиотеки была закрыта на ключ, чтобы редакционная тайна, была полной, Слава спросил:

— Кто хочет предложить «гвоздевую» тему? — (Григорий Павлович рассказал им о газетных «гвоздях»). И тут не то прошипел, не то прошептал Валерик:

— Пусть Света говорит.

На него зашикали:

— Валерик! Ты же знаешь, что Света больна!

Но Саша Кореньков с совершенно серьёзным видом, о чём-то посоветовавшись с «Эльфой», что-то намотав и что-то перемотав, потребовал: «Замрите!»

Снова мы услышали шипение Валерика, теперь уже идущее с коричневой ленты магнитофона:

— Ну, говори же, Света, говори.

А затем, к общему удивлению, и больше всех к удивлению Славы, заговорила его сестра Светлана:

— Дорогие ребята, — прозвенел её голос. — Здесь нет никого посторонних? Тогда буду говорить я. Следующую передачу давайте назовём «О клипсах, брючках и прочих штучках».

— О чём, о чём? — переспросили ребята, точно Света могла их слышать.

И Саша Кореньков как полномочный представитель «Эльфы» разъяснил:

— О клипсах, брючках и прочих штучках! Понятно?!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

МНЕ ПРЕДЛАГАЮТ ДРУЖБУ

Рассказывает Слава

Я понимаю — пренеприятное это ощущение, когда тебя выставляют за дверь, да ещё приговаривают: «Редакционная тайна!». И кто говорит? Малявка, вроде Петьки Файнштейна. А главное, кого выставляют? Уважаемого товарища Антонова, редактора общешкольной стенной газеты. Скандал!

Я и сам испытал нечто подобное перед тем, как они в стенгазете напечатали знаменитый фельетон «Ракета плюхнулась в грязь»… Но тайна — так тайна. Для всех.

В субботу почти вся школа пришла за четверть часа до звонка. Специальный выпуск «Ракеты» — первая передача из цикла «Разговор по душам». Слушайте, слушайте! Неряха ходит по школе…

В общем, Анюта заявила, что это событие в школе.

А стенная газета? «Вымпел» промолчал! Школьный правофланговый, редактор Антонов, даже не слушал передачи. Тем хуже для стенгазеты.

Самое главное-то впереди — «По следам наших выступлений». И в следующую субботу из репродуктора слышится бормотание невольных героев «из цикла». Без всякого цветного телевидения можно убедиться, что краска заливает их теперь чистые щёки. Они обещали исправиться. И это обещание записано На плёнку. Теперь неряхи сами готовы следить за другими и, если им доверят, примут участие в новом рейде.