Как раз вовремя, потому что услышал, как открывается входная дверь, а через некоторое время — как она закрывается. Щелчка выключателя я не расслышал, но через щель под дверью различил свет.

Хорошо хоть, я не остался в гардеробной. В прошлом мне уже случалось застревать в гардеробной, когда неожиданно возвращались хозяева дома, но мне всегда удавалось уйти незамеченным. Вот только сейчас я едва ли мог рассчитывать на подобное везение. Ночь холодная, хозяйка номера почти наверняка надела жакет или пальто и теперь захочет его снять. Следовательно, в первую очередь она зайдет в гардеробную.

А куда, по-вашему, она зайдет во вторую очередь?

Разумеется, в ванную, и что делать, когда она обнаружит здесь меня? Прикинуться слесарем, которого прислали починить протекающий кран, я не могу. Я не так одет, да и инструментов для этой работы у меня нет.

Может, запереть дверь?

Только как проделать это бесшумно? Заглушить звук громким кашлем или шумом спускаемой воды? Но это она тоже услышит. А если и не услышит, то обнаружит, что ванная заперта, как только попытается ею воспользоваться. Затем она позвонит дежурному, они кого-нибудь пришлют, после чего мне придется, как вы догадываетесь, снова выслушать перечень своих прав. Не спорю, это очень познавательно, но ведь есть предел тому, как часто я готов их выслушивать.

Было еще окно с матовым стеклом, так что я не мог определить, выходит оно на пожарную лестницу или нет. Похоже, его не открывали после последнего ремонта, и нет никаких гарантий, что я сумею его открыть, а тем более что мне удастся сделать это беззвучно. К тому же оно маленькое, и не на что встать, чтобы до него дотянуться, и…

Ручка повернулась. Дверь открылась.

Глава 14

Но в этот момент я уже стоял в ванне, за занавеской, чувствуя себя в такой же безопасности, как Джанет Ли в «Психо».

Входя, женщина зажгла свет. Это не удивило меня, но и не обрадовало. Занавеска была почти непрозрачной. Сквозь нее я с трудом различал лишь смутный силуэт. Чем больше света, тем лучше мне было видно.

Если б эту занавеску придумал изобретатель одностороннего зеркала, я бы только порадовался дополнительному освещению. Но каждое qui имеет pro quo,[14] и чем лучше видел я, тем легче могли увидеть и меня.

Даже при свете я мало что мог сказать про свою гостью. Основываясь на стандартности ее силуэта, я сделал вывод, что она не высока и не мала, не спичка, но и не бочка. Но то же самое я бы сказал, и не видя ее вообще, и в девяти случаях из десяти оказался бы прав. Впрочем, я судил об этом не только на основании ее размытого силуэта. Я ведь видел ее одежду в шкафу.

Но теперь я знал и кое-что еще. Оказывается, она аккуратистка, даже педантка. По меньшей мере, брезгливая.

Потому что едва она зажгла свет, как поспешила закрыть дверь.

Не знаю, быть может, так поступают все женщины, а может, и не только женщины. Но когда я один в своей квартире, признаюсь как на духу, я никогда не закрываю дверь в туалет, чтобы отлить. Не сомневаюсь, есть люди, которые в таких случаях закрывают дверь, — я как раз находился рядом с одной из них, — равно как не сомневаюсь, что есть и такие, кто в подобных случаях включает в умывальнике воду, чтобы не было слышно, как они писают.

Воду она не включила, так что я все слышал вполне отчетливо. Это звучало бы соблазнительно, даже волнующе, если бы я обладал более извращенными наклонностями, чем те, какими наградил меня бог, но в данных обстоятельствах меня это скорее нервировало. И не то чтобы сам звук как-то меня оскорблял. Я просто завидовал. Легкое журчание напомнило мне о том, что у меня тоже есть мочевой пузырь, и мне тут же страшно захотелось его опорожнить.

Я не собираюсь останавливаться на этом подробно, но такие вещи полезно знать, если вы намерены вести преступную жизнь. Она состоит не только из романтики, шика и больших барышей. Безумное количество времени вам придется провести, испытывая острую потребность отлить.

У моей гостьи была такая возможность, и она ею воспользовалась. Затем она встала, спустила воду и помыла руки, как и следовало ожидать от человека, который не преминул закрыть за собой дверь.

Потом она открыла дверь, вышла, а в следующий миг у меня кровь застыла в жилах, потому что самым спокойным и непринужденным тоном она произнесла: «Твоя очередь».

Не то чтобы я возражал против такого предложения. Как я уже объяснил, я еще не переминался с ноги на ногу, но эта стадия была уже не за горами. Однако когда она успела меня заметить и как ей удалось скрыть свое открытие, чтобы теперь так небрежно сообщить мне о нем? «Твоя очередь» — и пока я воспользуюсь ее предложением, она снимет телефонную трубку и попросит дежурного внизу набрать 911.

И она оставила дверь открытой.

Замечу, что все произошло очень быстро и у меня не было времени хорошенько все обмозговать. Иначе, сами понимаете, я бы что-нибудь придумал, но, прежде чем закрутились шестеренки в моем пьяном/похмельном (выбирайте, что вам больше нравится) мозгу, в дверном проеме возник силуэт повыше и слегка задержался, чтобы прикрыть за собой дверь. Затем он решительно подошел к унитазу, нагнулся, чтобы поднять сиденье, выпрямился и приступил к делу.

Здесь я бы задернул занавес, если бы уже не стоял за ним. Он сделал то, за чем пришел, спустил воду, вымыл руки, вытер их полотенцем и, выходя, погасил свет. Дверь за собой он не закрыл.

Поэтому мне пришлось слушать, как они занимались любовью.

Несколько лет назад, когда я был еще подростком и лишь начинал воровскую карьеру, это занятие само по себе (стыдно признаться) имело для меня отчетливый сексуальный подтекст. Возможно, это стоит отнести на счет моей юности: тогда, кажется, все имело для меня сексуальный подтекст.

Полагаю, фрейдист скажет, что и в чужие дома я начал проникать в первую очередь для того, чтобы увидеть сцену первородного греха, то есть своих родителей, занимающихся нехорошими делами. Бог знает, что кроется в подсознании, но, признаться, это последнее, что мне хотелось бы увидеть, и вздумай я подглядывать за своими родителями, я не стал бы искать их по чужим домам. А сидел бы дома.

Нельзя сказать, чтобы мне не приходилось и раньше сталкивался с тем, что не предназначено для моих глаз. Но я к этому не стремился и, по правде говоря, изо всех сил старался удостовериться, что хозяев нет дома, прежде чем наносить им визит. Но то, на что я там натыкался, нередко возбуждало меня. При виде неубранной постели у меня буквально кружилась голова: невольно я думал о том, что происходило в ней за считаные часы до моего появления. Лифчики, трусики — я не воровал их, не нюхал и не трогал, но они то и дело попадались мне на глаза.

В те времена я был бы только рад, окажись я рядом с парочкой, которая занимается любовью, даже не подозревая о моем присутствии. Возможно, и сейчас я бы почувствовал возбуждение, если бы во мне проснулся подросток, которым я был когда-то, но что-то не верится. Думаю, то время прошло, да и слава богу.

Мне до сих пор нравится заниматься этим спортом в качестве участника, но только не в качестве зрителя. В прошлом я посмотрел пару порнофильмов и не стыжусь этого, но в будущем вполне могу обойтись без них.

Итак, я стоял и слушал, как они занимаются любовью, всем сердцем желая, чтобы я, или они, или мы все оказались в любом другом месте и занимались чем-то другим. Скажем, смотрели телевизор, играли в карты или ели пиццу. Глаза мне закрывать не пришлось — все происходило в другой комнате, а я был в ванной за занавеской, — но очень хотелось заткнуть уши, чтобы избавиться от звуков.

Вообще-то я так и сделал, но ненадолго. Сами понимаете, слух был мне необходим, чтобы узнать побольше. Пока я не знал о них ничего — разве что он мужчина, а она женщина. Он до сих пор не произнес ни единого слова, а она сказала только «твоя очередь», когда выходила из ванной. Этого явно недостаточно, чтобы с уверенностью определить, знаком ли мне ее голос.