Кадровая работа шла на соответствующем идеологическом фоне. С уст начальника ПУ РККА не сходили бесконечные сентенции об опасности «врагов народа» всех мастей, о необходимости довести до каждого красноармейца положения закона о каре за измену Родине, об опасности идейного примиренчества и притупления классовой бдительности. Выявление враждебных происков шло неустанно.
Так, 19 апреля 1938 года своим приказом Мехлис уволил из армии и предал суду исполняющего должность начальника школы партактива 14-й мехбригады старшего политрука Т. К. Беспалова. Причина — выступил с «провокационной» речью на собрании беспартийных учителей, «клеветнически» осветил положение в СССР. В свою очередь, начальник политотдела бригады и исполняющий должность военкома 5-го мехкорпуса были наказаны за «недонесение».
«Политическую беспечность» допустили комиссар 3-й танковой бригады полковой комиссар Долгов, начальник политотдела батальонный комиссар Федосеев и политрук Власкин. Приказ Мехлиса дает «впечатляющую» картину происшедшего: кто-то проколол висевший в парткабинете бригады плакат «Кадры решают все». Характер проколов не оставлял сомнений, что налицо «вылазка врага нашей партии и советской власти». Долгов же и Федосеев вместо острого реагирования поступили «по-кабинетному» — они просто сняли этот плакат, а Власкин сжег его, «затруднив тем самым работу следственных органов».
На естественный вопрос сегодняшнего читателя, неужели ради такого случая нужно было издавать приказ по Красной Армии и разве не было у начальника Политуправления более серьезных дел, ответ есть. Антисоветчина, вражеские происки, что называется, высасывались из пальца, дабы поддерживать обстановку чрезвычайщины, атмосферу тотального страха и доносительства.
С осени 1938 года делать это Мехлису стало полегче — вышел в свет «Краткий курс» истории ВКП(б). И сразу на места полетели директивы положить его в основу всей работы по идейно-политическому воспитанию всех категорий военнослужащих. В пользу нового учебного курса по указанию начальника ПУ РККА решительно перераспределялось учебное время. В военных училищах на изучение истории СССР отводилось 100 часов, тогда как на историю ВКП(б) — тот же «Краткий курс» — 220 да плюс еще 30 часов на учебную дисциплину «О методах борьбы с шпионско-вредительской, диверсионной и террористической деятельностью…» (что было, в сущности, одно и то же).
Устанавливался выпускной экзамен по истории ВКП(б). Счет, таким образом, оказался, как минимум, 2,5: 1 не в пользу истории Отечества, при том, что и этот курс был насквозь идеологизирован. А директивой от 29 ноября 1939 года курс истории СССР и вовсе был упразднен. Все 280 часов учебного времени, отводимые на социально-экономический цикл, поглотили история ВКП(б) — 240 часов и партийно-политическая работа — 40. Кому после этого были неясны акценты, расставляемые большевистской верхушкой и ее верным адептом с четырьмя ромбами в петлице и большой звездой армейского комиссара 1-го ранга на рукаве кителя?
С выходом в свет «Краткого курса» Мехлису вообще стало легче осуществлять задачу, которую для себя он считал важнейшей — насаждение идеологии культа личности Сталина. С первых же дней пребывания его на посту начальника ПУ РККА примеров тому буквально сонм. Немало самых пышных эпитетов в адрес вождя прозвучало из уст Мехлиса на апрельском совещании политработников РККА, на XVIII съезде ВКП(б). Сам за себя говорит и пафос его доклада об итогах съезда на собрании партактива Киевского особого военного округа, растиражированного 6 апреля 1939 года «Правдой»: «Сталин — это Ленин сегодня. Сталин — наше знамя. Сталин — победа. Сталин — мировая коммуна. Хай живе рiдний Сташн!»
В связи с этим особый интерес представляют обстоятельства, при которых появился знаменитый лозунг «За Родину! За Сталина!». В периодической литературе даже возникал спор, существовал ли такой лозунг или клич, шли ли с ним в бой в Великую Отечественную? Как установил О. Ф. Сувениров, Мехлис, начиная с хасанских событий, а затем и во время боев на Халхин-Голе, на Карельском перешейке всеми доступными ему способами добивался, чтобы этот лозунг был главным призывом для политработников, командиров, красноармейцев.
Надо ли при этом говорить, что безудержное восхваление «отца народов» и его политики в пропаганде сопровождалось абсолютным замалчиванием колоссальных жертв, принесенных народом на алтарь сталинской деспотии.
Завидную способность к словесной и смысловой эквилибристике проявил Мехлис, когда потребовалось объяснить стране и армии резкий поворот во внешней политике и причину заключения договора о дружбе с еще вчера заклятым врагом — фашистской Германией. Договор устранил угрозу войны с Германией, демонстрирует «блестящую победу сталинской внешней политики» — ориентировал начальник ПУ руководство политуправлений округов и армий. В работе с личным составом он требовал обязательно раскритиковать англо-французскую «провокационную» политику, разъяснять, что советско-германский пакт «полностью [себя] оправдал… Он устраняет возможные военные столкновения в Европе…»
Правда, позднее, летом 1940 года, советские руководители несколько опомнились. Сталин дал указание Мехлису негласно, на политических занятиях подогревать недоверие к немцам. И все равно, чтобы преодолеть инерцию мышления масс, требовались немалые пропагандистские ухищрения.
Крайнее фарисейство начальника ПУ РККА ярко проявлялось и в отношении армейской партийной организации. Система была сработана так, что член партии оказывался в эти годы как бы под перекрестным огнем: неукоснительно действовал приказ Ворошилова, в соответствии с которым все военнослужащие, исключенные из ВКП(б) по политическим мотивам, подлежали немедленному увольнению из рядов РККА. В большинстве случаев это сопровождалось и арестом.
Выступая на Всеармейском совещании, Мехлис говорил буквально следующее: «Привлечение к ответственности и исключения из партии нарастали в 1937 г. (было исключено более 11 тысяч человек. — Ю. Р.) из месяца в месяц, в геометрической прогрессии… Если бы ЦК ВКП(б) не приостановил бы эту преступную вакханалию, мы перебили бы всю парторганизацию РККА» (подчеркнуто Мехлисом. — Ю. Р.). Напрашивается вопрос: кто виноват в этой вакханалии? Разве не Ворошиловы и мехлисы, торопившиеся услужить вождю, искореняя даже тень инакомыслия? Оказывается, нет. По словам докладчика, здесь основательно поработали «крикуны, перестраховщики, враги», которым выгодно ослабление рядов партии.
Ладно, пусть так. Но тогда после таких филиппик в адрес разоблаченных «врагов» следовало ожидать, что массовые исключения из партии прекратятся, «охота на ведьм» стихнет. Ничуть не бывало: погром продолжался с прежней силой, пойдя на спад лишь к концу года. Всего в 1938 году было исключено из партии 7753 человек, причем две трети — как «враги народа» и за связь с «врагами». Немало изгонялось из партии и в последующем, при этом удар наносился в первую очередь по начсоставу, что еще более ослабляло готовность Красной Армии к будущей войне.
Разумеется, верхушка ВКП(б) для упрочения своей власти нуждалась в массовой партии. На место коммунистов со стажем, проверенных в боях еще Гражданской войны и послевоенного строительства, приходила неискушенная в политике и уже оболваненная официальной пропагандой молодежь, которой было значительно сложнее увидеть в лице Сталина и его окружения могильщиков революции.
Если говорить о Мехлисе, то он с большим успехом обеспечил резкий приток новых сил в армейскую парторганизацию. Менее чем за два с половиной года (с января 1938-го по май 1940 года) число коммунистов в РККА выросло почти в 3,5 раза — почти до 211 тысяч членов и 224 тысяч кандидатов в члены партии. Особенный рост, докладывал начальник ПУ в ЦК, дало участие Красной Армии в боевых действиях на Хасане, Халхин-Голе, в походе в Западную Украину и Западную Белоруссию, в войне с Финляндией.
Какая гримаса судьбы! Большинство людей по зову души рвались в «первые ряды» строителей нового общества, искренно веруя в «царство свободы», но на деле лишь цементировали своим порывом утвердившийся в стране тоталитаризм. А Мехлис, как и вся верхушка, беззастенчиво эксплуатировали энтузиазм людей, намертво привязывая их партийной дисциплиной к сталинской колеснице.