Суворов-Резун:

«После выхода «Ледокола» выступили именитые историки и заявили, что моя версия не нова, это просто повторение того, что говорили фашисты. Своего читателя призываю в свидетели: разве я увлекаюсь цитированием фашистов? Мои книги пропитаны цитатами из Маркса, Энгельса, Ленина, Троцкого, Сталина, Фрунзе, Хрущева, Брежнева, Шапошникова, Жукова, Рокоссовского, Конева, Василевского, Еременко, Бирюзова, Москаленко, Мерецкова, Кузнецова и многих с ними. Кто же из них фашист?»

Все верно. Не фашисты. Ни Василевский, ни Мерецков, ни Конев. Насчет Троцкого не знаю: не читал.

А. М. Василевский о плане грядущей войны:

«…Ожидалось нападение на наши границы наземных войск с крупными танковыми группировками, во время которого наши стрелковые войска и укрепленные районы приграничных военных округов совместно с пограничными войсками обязаны будут сдержать первый натиск…»

Стрелковые войска! У границы не было мехкорпусов — иначе Суворов-Резун их непременно бы засек. А наступление без танков не имеет смысла.

Но продолжим цитировать А. М. Василевского. У него после запятой идет:

«… а механизированные корпуса, опирающиеся на противотанковые рубежи, своими контрударами вместе со стрелковыми войсками должны будут ликвидировать вклинившиеся в нашу оборону группировки и создать благоприятную обстановку для перехода советских войск в решительное наступление» (Василевский A. M. Дело всей жизни. С. 117–118).

Хорошая цитата. Спасибо, Суворов-Резун, за то, что вынуждает заглядывать в источники.

И за Мерецкова спасибо, от души.

К. Е. Мерецков:

«Так, в начале июня свыше 750 тысяч человек приписного состава были вызваны в воинские части, а около 40 тысяч направлены в укрепрайоны» (Мерецков К. А. На службе народу. С. 207).

Это очень важная цитата. В советских книгах пишется просто, что в июне было вызвано «800 тысяч человек», а здесь начальник Генштаба К. Е. Мерецков уточняет — «около 40 тысяч направлены в укрепрайоны». Ясно, что за «нападение» готовил Сталин в июне 1941-го!

Но у Мерецкова есть и еще более важная цитата относительно военных приготовлений 1941 года:

«Взяв на себя инициативу, я сообщил командарму-5 генерал-майору танковых войск М. И. Потапову, что пришлю своего помощника с приказом провести опытное учение по занятию укрепленного района частями армии, с тем чтобы после учения 5-я армия осталась в укрепленном районе. В других местах оборонительные работы были еще не завершены. Ответственным за строительство укрепрайонов был Б. М. Шапошников, и я решил дополнительно поговорить с ним в Москве» (там же. С. 202).

К. А Мерецков был заместителем наркома обороны, и его слова прямо говорят о характере военной политики относительно Германии.

Теперь обратимся к И. С. Коневу. Опять же, благодаря Суворову-Резуну.

«Еще в Москве я получил задачу от Тимошенко. Указав районы сосредоточения войск 19-й армии, он подчеркнул: «Армия должна быть в полной боевой готовности, и в случае наступления немцев на юго-западном театре военных действий, на Киев, нанести удар и загнать немцев в Припятские болота» (Цит. по: С о к о л о в Б. Неизвестный Жуков: портрет без ретуши. С. 212–213).

Армия Конева предназначалась для удара, но удара по прорвавшимся через пограничные войска немецким соединениям. Все тот же оборонительный план, что мы видим и в прочих мемуарах.

Суворов-Резун негодует:

«Если версия фашистская, то следует упрекать не меня, а советских маршалов и генералов, я только повторяю их слова. Мне плохо понятна ярость моих критиков».

Мне тоже плохо понятна. Такая прекрасная возможность посмеяться!

Суворов-Резун недоумевает:

«Отчего на меня ополчились? Почему вы молчали, когда выходили книги Жукова и Рокоссовского, Баграмяна, Еременко и того же Свиридова? На их головы следовало обрушить ваш благородный гнев. А я лишь скромный собиратель цитат».

Кого там вспоминает Суворов-Резун? Жукова, Рокоссовского, Баграмяна? Ну что ж, пособираем цитаты и мы.

Г. К. Жуков в «Воспоминаниях и размышлениях»:

«13 июня С. К. Тимошенко в моем присутствии позвонил И. В. Сталину и просил разрешения дать указание о приведении войск приграничных округов в боевую готовность и развертывании первых эшелонов по планам прикрытия.

— Подумаем, — ответил И. В. Сталин.

На другой день мы были у И. В. Сталина и доложили ему о тревожных настроениях и необходимости приведения войск в полную боевую готовность.

— Вы предлагаете провести в стране мобилизацию, поднять сейчас войска и двинуть их к западным границам? Это же война! Понимаете вы оба это или нет?»

Ох, как Сталин хотел войны! Как жаждал напасть на Европу! Замучил Тимошенко и Жукова: мобилизуйте, предатели, армию. Немцы подвели войска к границе, а мы — что? Но Георгий Константинович И. В. Сталину этого не позволил.

К. К. Рокоссовский тоже предельно циничен насчет агрессивных устремлений РККА:

«Откровенно говоря, мы не верили, что Германия будет свято блюсти заключенный с Советским Союзом договор. Было ясно, что она все равно нападет на нас… Однажды заночевал в Ковеле у товарища Федюнинского. Он оказался гостеприимным хозяином. Разговор все о том же: много беспечности. Договорились о взаимодействии наших соединении, еще раз прикинули, что предпринять, дабы не быть захваченными врасплох, когда придется идти в бой» (Рокоссовский К. К. Солдатский долг. С. 7–9).

Собрались Рокоссовский и Федюнинский и свистящим шепотом обсуждают вопрос, как напасть на смирную, доверчивую синеглазую Германию. К слову, солдаты Федюнинского 24 июня обороняли УРы в районе Устилуга. Это написано у Жукова, которого Суворов-Резун не читал (см.: Воспоминания и размышления. Т. 2. С. 20).

Баграмян же посвятил нападению на Германию всю свою жизнь… Вот что он пишет про 1941-й год:

«В начале мая мы получили оперативную директиву Народного комиссара обороны, которая определяла задачи войск округа на случай внезапного нападения гитлеровцев на нашу страну…

В первом эшелоне, как и предусматривалось планом, готовились к развертыванию стрелковые корпуса, во втором — механизированные (по одному на каждую из четырех армий)» (Баграмян И. Х. Мои воспоминания. С. 192).

Заметим, что для нападения необходим противоположный порядок построения войск. Когда немцы напали на СССР, вперед были пропущены танковые группы, которые разорвали советскую оборону и создали котлы; следовавшие за танками пехотные части блокировали окруженных, после чего крупнокалиберная артиллерия этих окруженных уничтожала. Для осуществления этого плана немецкие танковые группы перед 22 июня были подведены к самой границе. Далее у Баграмяна:

«Стрелковые соединения должны были во что бы то ни стало остановить агрессора на линии пограничных укреплений, а прорвавшиеся его силы уничтожить решительными массированными ударами механизированных корпусов и авиации» (там же).

Ну разве не типично наступательный план? Спасибо Суворову-Резуну за правду…

Он пишет про единственную стрелковую дивизию у границы. Баграмян подтверждает — были только стрелковые. Все ясно, все сходится. Мы всё уже поняли. Но Суворов-Резун считает, что не всё, и упорно елозит вокруг этой единственной стрелковой дивизии.

«Предрекаю: когда найдете совершенно секретные документы, то в них будет та же информация — 164я стрелковая дивизия находилась между Прутом и Днестром… И по любой дивизии, корпусу, армии найдете совершенно секретные документы и в них обнаружите, что к обороне они не готовились, готовились к наступлению. Если генерал Свиридов и тысячи других участников войны отошли от исторической правды, то следовало их разоблачить 25 лет назад, объявить их версию фашистской и опубликовать опровергающие материалы. Но этого никто не делал и не делает. Мемуары наших генералов лежат на полках, их никто не читает».

Ну не читает их никто. А если бы прочли — такое нашли бы! У Жукова, Мерецкова, Конева, Баграмяна, Рокоссовского, Василевского — как Сталин готовил нападение на Европу!..