Но мы относимся к этому как к должному — ВОЙНА требует новых жертв. И мы с готовностью их приносим.
Перечислять искалеченных на войне героев и знаменитостей можно долго. Но все равно их число ничтожно в сравнении с огромной массой израненных солдат. А вот о них почему-то говорят и пишут очень мало. Они где-то там, на четвертом месте после уцелевших победителей, пленных побежденных и убитых.
И ВОЙНА от этого кажется хоть и суровой, даже жестокой, но какой-то… чистой, что ли.
А между тем именно раненые составляли большую часть потерь. Однако мы о них не помним, а рассуждаем по-мальчишески, как в игре в солдатиков: «Если стотысячная армия потеряла в бою двадцать тысяч, значит, погибло 20 000 солдат».
Мы забываем, что «общие потери» и «потери убитыми» — это разные понятия. Но даже в серьезной исторической литературе их зачастую путают. В лучшем случае пишут: «Потери составляли столько-то убитыми, ранеными и пропавшими без вести». В худшем — категорично: «В этом бою погибло столько-то человек», и о раненых ни слова.
Например, под Аустерлицем французская армия потеряла 9181 человека. Но только 1389 из них были убиты, а 7260 ранены. И еще 532 пропали без вести.
Согласитесь, что такой расклад нас иногда может даже разочаровать. А особенно людей невоенных. Мы привыкли совсем к другому, к тому, что общая цифра — это и есть та гора трупов, которая возникает в нашем воображении. А так — получается жалкая кучка. И сражение от этого представляется каким-то менее яростным и кровопролитным. А следовательно, и менее значимым.
Поэтому в одном источнике можно встретить упоминание о том, что «французы потеряли 9000 человек убитыми и ранеными», в другом убитые и раненые куда-то пропадают, и поэтому «французы потеряли 9000 человек», а в третьем некорректный автор небрежно «уточняет»: «У французов погибло 9000 человек».
Возможно, автор тем самым хотел лишь подчеркнуть ожесточенность сражения. Возможно, ему показалось, что французские потери до обидного малы в сравнении с русско-австрийскими. А возможно, он просто запамятовал, что на войне не только убивают, но и ранят. Или решил, что в цифру 9000, списанную у другого автора, раненые не вошли.
Но тогда выходит, что при соотношении убитых к раненым, как 1:5, французская армия потеряла в бою 45 000 человек, а это уже совсем другая картина, не имеющая ничего общего с реальным историческим событием.
Еще один пример.
Во время Арденнского контрнаступления в декабре 1944 г. союзники потеряли 76 890 чел, втом числе 8607 убитыми, 47 129 ранеными и 21 144 пропавшими без вести. Германские потери составляли 81 834 человека — 12 652 убитыми, 8600 ранеными и 30 582 пропавшими без вести. Даже если половину пропавших без вести отнести к убитым, все равно раненых будет больше. Но пропавшие без вести — это в основном пленные. В первые дни контрнаступления в плен была захвачена масса солдат союзников, позднее союзники захватывали немецких солдат.
Всего за полгода (с 1 июня по 31 декабря 1944 г.) немецкие войска на западном фронте потеряли 634 000 человек. И лишь 57 000 из них убитыми.
Мы постоянно забываем о раненых. И, кроме приведенного мной примера, происходит это по еще одной причине.
«Сохранившиеся до нашего времени сведения о потерях в битвах прежних веков обычно не дают никакого распределения по видам потерь (убитые, раненые, пленные). В более позднюю эпоху число пленных стали отделять от числа убитых и раненых, а еще позднее начали отделять число убитых от числа раненых».
Именно поэтому мы и не принимаем во внимание раненых в битвах древности. Их просто нет ни на старинных гравюрах, ни в средневековых летописях, ни на картинах эпохи Возрождения. Исключения, такие, как, например, скульптура «Умирающий галл» III в. до н. э., можно пересчитать по пальцам, и они лишь подтверждают правило.
Раненых не очень-то любят упоминать ни в современной литературе, ни в кино о тех временах. Поэтому одноногие пираты, однорукие писатели и ослепшие полководцы появляются в нашем представлении как бы сами по себе, словно они и являлись единственными инвалидами войны.
Но не будем забывать, что во все времена число раненых было велико. Уж никак не меньше убитых, а чаше всего в несколько раз больше.
Постоянной, универсальной пропорции, конечно, нет и не может быть. Она колеблется в довольно широких пределах в зависимости от эпохи, характера войны, рода войск, степени смертоносности оружия, ожесточенности сражений, местности и т. д.
Историки неоднократно пытались вычислить некую закономерность и составить историю военных потерь. Думаю, читателям будет небезынтересно ознакомиться с небольшой выдержкой из подобного исследования.
«В битвах войн 16–17 веков количество раненых не было особенно значительным. (…) Имеются основания предполагать, что на протяжении XVIII века ожесточенность сражений понижалась, вследствие чего удельный вес числа раненых в потерях неуклонно возрастал. (…)
Однако с течением времени удельный вес раненых в боевых потерях неуклонно увеличивался и достиг своего максимума в войнах второй половины XIX века. Во время Первой мировой войны удельный вес раненых уменьшился в результате резкого возрастания разрушительности военной техники».
Подобная тенденция сохранилась и в дальнейшем. Например, если США в Первую мировую на каждого убитого имели 4,2 раненого, то во Вторую — лишь 3. Во Французской армии это отношение равнялось 3,3 и 1,67 соответственно. Во время десяти лет войны в Афганистане Советская армия, по официальным данным, потеряла 15 000 убитыми и 30 000 ранеными, то есть 1 к 2.
В «Военно-историческом словаре» Бодара говорится: «Сравнение нескольких сот битв нового времени по проценту убитых и раненых показывает, что число убитых к числу раненых в битвах относится как 10 к 35, т. е. нормально приходится около 3–4 раненых на одного убитого, или число убитых составляет 22 %. Однако было бы ошибочно считать это соотношение обычным, так как бои никогда не происходят в одинаковых условиях и даже в тех битвах, которые, как это нередко случается, происходят на той же местности и на том же самом поле боя, силы сторон и другие условия значительно различаются».
А в известном издании «Вторая мировая война 1939–1945 гг.» сообщается, что «опыт многих войн показывает, что обычно число раненых в войне превышает в два-три раза число убитых. Об этом, в частности, свидетельствуют данные о числе убитых и раненых в Первой мировой войне».
Прежде всего укажем, что соотношение числа раненых и убитых совсем иное в сражениях на суше, чем в сражениях на море. Это объясняется тем, что в морских боях главная масса погибших — это утонувшие в результате потопления кораблей неприятелем, причем среди утонувших мною раненых. Так как утонувшие солдаты и матросы причисляются к убитым, то число последних обычно в несколько раз превышает число раненых. Например, в бою при Абукире в 1798 году французы потеряли 2000 убитыми и утонувшими и только 1100 ранеными. При Трафальгаре в 1805 году потери франко-испанского флота равнялись 5000 убитыми и 3000 ранеными. У Лиссы в 1866 году итальянцы потеряли 620 убитыми и 80 ранеными. В бою при Цусиме в 1905 году из состава 2-й Тихоокеанской эскадры погибло 5045 русских моряков и лишь 803 человека было ранено и контужено».
В США во Второй мировой войне «на 1 убитого приходилось раненых: по армии — 3,01, по военно-морскому флоту — 1 25, а из среднем по армии и флоту — 2,68. Количество раненых на 1 убитого и утонувшего во флоте США было в 2,5 раза меньше, чем в армии».
Об этом же говорит и статистика по британским вооруженным силам во время Второй мировой войны. «О роли сухопутных операций говорит также и тот факт, что если за первые 4 года войны в британских вооруженных силах на одного убитого приходился один раненый, то на протяжении пятого года войны на одного убитого приходилось 1,8 раненого. Увеличение числа раненых на 1 убитого становится вполне понятным, если учесть, что в период с 1 сентября 1943 года по 1 сентября 1944 года британские вооруженные силы вели сухопутные операции в значительно большем объеме, чем до этого».