Информация об Аргентине, которую получали командиры подлодок, была, мягко говоря, недостаточной. Лучшие разведданные предоставлял Джейнс. Что касалось последних данных об аргентинском флоте и о том, какого сопротивления и каких противолодочных операций могут ожидать британские субмарины, то тут Уайтхолл и министерство обороны мало что могли предложить.
«Сплендид», командиром которой был коммандер Роджер Лейн-Нотт, прибыла на позицию через 11 дней после выхода из Фослейна. Этот поход сыграл роль тяжелых учений, потребовавших огромных усилий от каждого из членов команды. Коммандер Джим Тейлор на «Спартан» уже начал патрулирование, но обоим командирам не хватало информации. Наконец штаб-квартира подводного флота дала им задание определить местонахождение аргентинских кораблей и наблюдать за их передвижениями к Фолклендским островам. В числе этих кораблей были авианосец «25 мая» и крейсер «Генерал Бельграно». Британские субмарины двинулись на поиски кораблей. «Спартан» действовала на востоке, около Порт-Стенли, а «Сплендид» сначала отправили на запад, между островами и аргентинским побережьем. Дело двигалось медленно, так как командиры не представляли себе, где находятся. Но они точно знали, что у аргентинцев есть дизельная подлодка класса «Гаппи», производства США, которая бродила где-то около Фолклендских островов
Потом «Сплендид» переместили на северный конец пролива Фолкленд — опасались того, что «25 мая» окажется в этом районе до прибытия британской оперативной группы, что даст авианосцу возможность расширить зону действия своих самолетов, вооруженных ракетами «Экзосет». Подводная лодка несколько дней проболталась в этом районе, но авианосец не появился, и «Сплендид» отправилась на позицию между островами и аргентинскими базами. Дипломаты продолжали прилагать усилия, и инструкции продолжали меняться с «топить» на «не топить» аргентинские корабли. 26 апреля «Сплендид» доложила в Нортвуд, что заметила аргентинскую оперативную группу из двух эсминцев типа «42», а также фрегатов «Экзосет», которые двигались вдоль берега на юг. Была вероятность того, что они собираются сопровождать авианосец, но его самого все-таки снова не было видно. Командир «Сплендид» видел эсминцы в перископ, но у него не было указаний, и он не открыл огонь. Вместо этого ему было приказано прервать дежурство и продолжить охоту в другом месте Основная цель британских субмарин авианосец — отсутствовала, и внимание переключилось на крейсер «Генерал Бельграно», о котором теперь думали, что он движется по направлению к запретной зоне. «Сплендид» со «Спартан» двигались на север, между Аргентиной и оперативной группой, а «Конкерор» в это время вела поиски на юге. Правила боя начинали становиться специфическими, и британцы объявили о своем намерении топить подлодками все, что окажется в пределах 200-мильной запретной зоны. Аргентинцы были предупреждены и о том, что в районе рыщут атомные субмарины.
1 мая командир «Конкерор», Крис Врефорд-Браун, увидел «Генерал Бельграно» Атомный двигатель подводной лодки позволил ему следовать за крейсером 30 часов и, когда поступил приказ, выбрать момент для атаки. Команда «топить» пришла из Лондона, и Врефорд-Браун выпустил три очень старые торпеды «Марк VIII» с расстояния в 1100 метров. Это были прямоидущие несамонаводящиеся торпеды 1940-х годов, которые шли со скоростью 45 узлов, и две из них попали. «Попался!» — вострубил Кельвин Маккензи, редактор газеты «Сан» в заголовке под фотографией, на которой был изображен подбитый корабль. Крейсер затонул быстро и унес с собой жизни 362 человек. Немедленно встал вопрос: а был ли корабль внутри запретной зоны? Как стало известно, «Генерал Бельграно» находился за пределами запретной зоны и был на расстоянии шести часов пути от нее. Вопрос, насколько он представлял опасность для трех командиров-подводников, был несущественным: Нортвуд и высшее военно-морское командование могли (а возможно, так и сделали) сообщить, что корабли, участвовавшие в противолодочных военных действиях, время от времени уходили от направления, которому намеревались следовать. Они были единодушны в заключении: если «Бельграно» шел не в том направлении, когда был потоплен, то это не значит, что корабль не представлял угрозы для оперативной группы. Возможно, крейсер был частью аргентинских «клещей», и если бы ему позволили пройти, то подводные лодки поплатились бы за это, так как «Бельграно» стал бы немедленно угрожать британским кораблям. Положение последних стало довольно тяжелым. Аргентинские самолеты, летавшие максимально низко, чтобы уйти от радаров, наносили смертельные удары французскими ракетами «Экзосет» с расстояния примерно в 20 миль, причиняя много горя оперативной группе. «Шеффилд» и корабль того же класса «Ковентри» были потоплены, причем погибло 46 человек. Два других, «Ардент» и «Антилоуп», были потоплены авиабомбами в районе, ставшим известным у моряков как «бомбовая аллея». Корабль снабжения «Атлантик Конвейер», а также десантные корабли, перевозившие войска, «Сэр Гэлахад» и «Сэр Тристрам», тоже пострадали.
Вскоре началась традиционная британская забава — распинать людей, коллеги которых смотрят на них как на героев. Проявился глубокий интерес к политической стороне этого дела. Почему подводная лодка открыла огонь, когда «Бельграно» уходил? Это был главный вопрос последовавших споров, и критики, с помощью открытий сотрудника ООН Клайва Понтинга, наконец узнали от правительства время и направление следования крейсера. Госпожа Тэтчер, однако, не отказывалась от своего мнения о том, что потопление «Бельграно» было военной необходимостью и, может быть, спасло жизнь многим британцам. Командиры трех атомных подлодок в этом и не сомневались.
Этим дело не кончилось. Член парламента от партии лейбористов Тэм Дэлиелл и репортер из «Миррор» Пол Фут усмотрели в случившемся тайный заговор. По минутам отслеживая последний поход «Бельграно», они пришли к теории убийства. Жертвой была мисс Хильда Мюррел, ярая противница ядерного оружия и тетка коммандера Роберта Грина, который был офицером штаба (разведки) главнокомандующего флотом в Нортвуде в то время, когда Врефорд-Брауну было приказано открыть огонь. Тело Хильды Мюррел обнаружили недалеко от ее дома, и вскоре хлынул шквал статей, а затем появилось и несколько книг, целью которых было показать, что госпожа Мюррел была убита МИ-5. [45]Согласно этой версии, хозяйка застала членов МИ-5, когда они проникли в ее дом, чтобы изъять секретные документы, оставленные Грином. Ими овладела паника, и они убили ее, а потом утащили тело, чтобы скрыть следы. Некоторым газетам удалось даже поместить Грина на борт «Конкерор» во время потопления «Бельграно», а документы, за которыми охотились убийцы, были его изложением событий происшедшего на субмарине. Однако Грин находился в Нортвуде. Хотя некоторые странные обстоятельства, окружавшие смерть Хильды Мюррел, так и не были до конца раскрыты (тем самым оставляя простор для дальнейших измышлений), конец саги, которую пели более десяти лет, едва ли заслуживает того чтобы повторить его здесь. Достаточно сказать, что Дэлиелл в конце концов убедил всех, что убийство Хильды Мюррел не имеет никакой связи с потоплением «Бельграно». Грин сам говорил это с самого начала.
Командир Врефорд-Браун тем временем оказался в гуще политики, интриг и тайных заговоров. Газетчики привязали его к позорному столбу, и один из его коллег говорил, что «чувствовал омерзение от того, насколько отвратительно Тэм Дэлиелл травил Врефорд-Брауна... было ясно, что этот деятель совершенно не понимает, о чем идет речь. Если бы он хотя бы прочитал отчеты и попытался понять, что там происходило, вместо того чтобы нести чепуху, для всех было бы лучше. Оскорбления, направленные в адрес Врефорд-Брауна, были ничем иным, как простой неблагодарностью».
Упомянутые отчеты были взяты из судовых журналов субмарин. Из них было видно, что трое командиров оказались зажатыми одновременно между обоими аргентинскими кораблями — и крейсером, и авианосцем. Было похоже, что они сближаются «клещами». Это подвергло бы риску британские корабли, в том числе авианосцы «Гермес» и «Инвисибл». Врефорд-Браун ждал десять лет, прежде чем открыто выступить в интервью «Гардиан» «Я точно знал, что произошло, — сказал он, — и полагаю, что для меня эта ситуация не была чем-то из ряда вон выходящим, и я не знаю, почему другие люди восприняли ее как нечто необычайное»